Неточные совпадения
Боцману и скорому на расправу Бутлеру,
старшему помощнику, капитан при мне задал здоровенный нагоняй за то, что тот погрозил повару кулаком.
А
старший офицер, Андрей Николаевич, озабоченный постановкой новой грот-мачты, долго беседовал с
боцманом насчет ее вооружения и уже просил ревизора завтра же прислать из Батавии хорошее крепкое дерево и присмотреть шлюпки. На берег он не собирался, пока «Коршун» не будет совсем готов и снова не сделается прежним красавцем, готовым выдержать с честью новый ураган.
— Никого больше нет на корвете? — спросил
старший офицер
боцмана.
Когда в тот же день
старший офицер призвал к себе в каюту обоих
боцманов, Федотова и Никифорова, двух старых служак, отзвонивших во флоте по пятнадцати лет и прошедших старую суровую школу, и сказал им, чтобы они бросили линьки и передали об этом остальным унтер-офицерам, то оба
боцмана в первое мгновение вытаращили удивленно глаза, видимо, не веря своим ушам: до того это казалось невероятным по тем временам.
— Особенно ты, Федотов, смотри… не зверствуй… У тебя есть эта привычка непременно искровянить матроса… Я тебя не первый день знаю… Ишь ведь у тебя, у дьявола, ручища! — прибавил
старший офицер, бросая взгляд на действительно огромную, жилистую, всю в смоле, руку
боцмана, теребившую штанину.
— Эка дьяволы, чтоб вас! — пустил им вслед
боцман и хотел, было, бежать доложить
старшему офицеру, что «обезьянов» никак нельзя поймать, как в эту минуту раздался взволнованный голос
старшего офицера...
— Ред.] и
боцману [
Боцман —
старший унтер-офицер.] своим крикливым раздраженным тенорком, сильно при этом жестикулируя волосистой рукой с золотым перстнем на указательном пальце.
— Есть! — отвечал уже на ходу
боцман Федотов, несшийся на рысях к
старшему офицеру и выпучивший вопросительно глаза, когда остановился перед мостиком.
И
старший офицер, покровительствующий Захарычу, как лихому и знающему
боцману, не раз предупреждал его, чтобы он не «осрамился» перед капитаном, и Захарыч выдерживал характер.
Старший офицер, человек далеко не злой, но очень вспыльчивый, который и сам, случалось, в минуты служебного гнева давал волю рукам, слушал эти объяснения двух старых, отлично знающих свое дело
боцманов, подавляя невольную сочувственную улыбку и отлично понимая затруднительность их положения.
Все на корвете торопились, чтобы быть готовыми к уходу к назначенному сроку. Работы по тяге такелажа шли быстро, и оба
боцмана и
старший офицер Андрей Николаевич с раннего утра до позднего вечера не оставляли палубы. Ревизор Первушин все время пропадал на берегу, закупая провизию и уголь и поторапливая их доставкой. Наконец к концу пятого дня все было готово, и вечером же «Коршун» вышел из Гонконга, направляясь на далекий Север.
Один только
старший офицер, хлопотун и суета, умеющий из всякого пустяка создать дело, по обыкновению, носится по корвету, появляясь то тут, то там, то внизу, то на палубе, отдавая приказания
боцманам, останавливаясь около работающих матросов и разглядывая то блочок, то сплетенную веревку, то плотничью работу, и спускается в кают-компанию, чтобы выкурить папироску, бросить одно-другое слово и снова выбежать наверх и суетиться, радея о любимом своем «Коршуне».
И вслед за командой
боцмана начинается та обычная ежедневная чистка и уборка всего корвета, педантичная и тщательная, похожая на чистку в голландских городах, которая является не просто работой, а каким-то священным культом на военных судах и составляет предмет особенной заботливости
старшего офицера, искренне страдающего при виде малейшего пятнышка на палубе или медного кнехта, не блестящего, подобно золоту.