Неточные совпадения
В
старом режиме стража тюрьмы состояла из довольно добродушных русских солдат, которые видели в заключенных не «врагов народа», а врагов
правительства, начальник тюрьмы управлял патриархально, если не был особенным зверем, что, конечно, случалось.
Камергерша Мерева ехала потому, что сама хотела отобрать и приготовить приданое для выходящей за генерала внучки; потом желала просить полкового командира о внуке, только что произведенном в кавалерийские корнеты, и, наконец, хотела повидаться с какими-то
старыми приятелями и основательно разузнать о намерениях
правительства по крестьянской реформе.
Собственно на любви к детям и была основана дружба двух этих
старых холостяков; весь остальной день они сообща обдумывали, как оформить затеянное Тулузовым дело, потом сочиняли и переписывали долженствующее быть посланным донесение в Петербург, в котором главным образом ходатайствовалось, чтобы господин Тулузов был награжден владимирским крестом, с пояснением, что если он не получит столь желаемой им награды, то это может отвратить как его, так и других лиц от дальнейших пожертвований; но когда
правительство явит от себя столь щедрую милость, то приношения на этот предмет потекут к нему со всех концов России.
В таком расположении духа приехали они в
Старую Мертовщину, где жила в то время замечательно умная старуха Марья Михайловна Мертвая, [Впоследствии
правительство позволило изменить это страшное слово, и сыновья ее стали называться Мертваго.
Лесута-Храпунов, как человек придворный, снес терпеливо эту обиду, нанесенную родовым дворянам; но когда, несмотря на все его просьбы, ему, по званию стряпчего с ключом, не дозволили нести царский платок и рукавицы при обряде коронования, то он, забыв все благоразумие и осторожность, приличные
старому царедворцу, убежал из царских палат, заперся один в своей комнате и, наговоря шепотом много обидных речей насчет нового
правительства, уехал на другой день восвояси, рассказывать соседям о блаженной памяти царе Феодоре Иоанновиче и о том, как он изволил жаловать своею царскою милостию ближнего своего стряпчего с ключом Лесуту-Храпунова.
Последние, из
старых крепостников, называли его якобинцем, а чиновники, имевшие от
правительства по службе секретные циркуляры, знали, что дворянину Николаю Петровичу Вышеславцеву, высланному из Парижа за участие в Коммуне в 1871 году, воспрещается министром внутренних дел проживание в столицах и губернских городах по всей Российской империи.
— Это уж даже и не социализм, а чёрт знает что! И вот сторонником этой выдумки является твой родной брат. Наше
правительство старых ворон…
Перейдя, по распоряжению высшего
правительства, из затворничества, в котором ее держал
старый писарь, в чужой дом, в котором не было в ней нужды, в котором ничего не переменилось от ее появления, — положение ее собственно ухудшилось.
Изо всех городов, сел и деревень обширной матушки-Руси стали стекаться по первому зову
правительства молодые и
старые запасные солдаты. Они покидали свои семьи, престарелых родителей, жен и детей, бросали полевые работы, оставляя неубранным хлеб на полях, чтобы стать в ряды русских войск, готовившихся к защите чести дорогой России и маленького славянского королевства.
Истязание Чернышевского было одним из самых постыдных деяний русского
правительства старого режима.
И при
старом режиме капиталистическая промышленность в России развивалась понуждением
правительства.
Принадлежа к дворянскому роду, хотя не знатному, но
старому и почтенному, Суворов появился на свет при материальной обстановке не блестящей, но безбедной. Предки его за добрую службу в разных походах получали от
правительства поместья; дед владел несколькими имениями и, судя по некоторым данным, не был расточителен. Отец и того больше.
—
Старая песня острожников! Но вот что важно: молодой граф не являлся больше к Подгурскому за наследством, а все бумаги прощенного впоследствии
правительством Сигизмунда Стоцкого у тебя.
Государь далеко не разделял доверия великого князя Константина Павловича, и не подозревавшего, что императорское
правительство могло встретить серьезные препятствия в провинциях
старой Польши. Император же, напротив, знал, что опасность существовала и что она скоро должна обнаружиться.
Высшее
правительство огромного христианского государства, 19 веков после Христа, ничего не могло придумать более полезного, умного и нравственного для противодействия нарушениям законов, как то, чтобы людей, нарушавших законы, взрослых и иногда
старых людей, оголять, валить на пол и бить прутьями по заднице [И почему именно этот глупый, дикий прием причинения боли, а не какой-нибудь другой: колоть иголками плечи или какое-либо другое место тела, сжимать в тиски руки или ноги или еще что-нибудь подобное?].