Неточные совпадения
Большой дом со
старою семейною мебелью; не щеголеватые, грязноватые, но почтительные
старые лакеи, очевидно, еще из прежних крепостных, не переменившие хозяина; толстая, добродушная жена в чепчике с кружевами и турецкой
шали, ласкавшая хорошенькую внучку, дочь дочери; молодчик сын, гимназист шестого класса, приехавший из гимназии и, здороваясь с отцом, поцеловавший его большую руку; внушительные ласковые речи и жесты хозяина — всё это вчера возбудило в Левине невольное уважение и сочувствие.
Из недели в неделю, изо дня в день тянулась она из сил, мучилась, перебивалась, продала
шаль, послала продать парадное платье и осталась в ситцевом ежедневном наряде: с голыми локтями, и по воскресеньям прикрывала шею
старой затасканной косынкой.
Она надела на седые волосы маленький простой чепчик; на ней хорошо сидело привезенное ей Райским из Петербурга шелковое светло-коричневое платье. Шея закрывалась шемизеткой с широким воротничком из
старого пожелтевшего кружева. На креслах в кабинете лежала турецкая большая
шаль, готовая облечь ее, когда приедут гости к завтраку и обеду.
Однажды бабушка велела заложить свою
старую, высокую карету, надела чепчик, серебристое платье, турецкую
шаль, лакею велела надеть ливрею и поехала в город с визитами, показывать внучка, и в лавки, делать закупки.
— Ты ему о деле, а он
шалит: пустота какая — мальчик! — говорила однажды бабушка. — Прыгай да рисуй, а ужо спасибо скажешь, как под старость будет уголок. Еще то имение-то, бог знает что будет, как опекун управится с ним! а это уж
старое, прижилось в нем…
Накинув
шаль и задумавшись, она походила на один
старый женский портрет, бывший в
старом доме, в галерее предков.
— Что станешь делать с ним? Притворился
старый хрен, по своему обыкновению, глухим: ничего не слышит и еще бранит, что шатаюсь бог знает где, повесничаю и
шалю с хлопцами по улицам. Но не тужи, моя Галю! Вот тебе слово козацкое, что уломаю его.
Когда-то давно Ганна была и красива и «товста», а теперь остались у ней кожа да кости. Даже сквозь жупан выступали на спине худые лопатки. Сгорбленные плечи, тонкая шея и сморщенное лицо делали Ганну старше ее лет, а обмотанная бумажною
шалью голова точно была чужая. Стоптанные
старые сапоги так и болтались у ней на ногах. С моста нужно было подняться опять в горку, и Ганна приостановилась, чтобы перевести немного дух: у ней давно болела грудь.
— Да ты
ошалел,
старый хрен? — огрызнулся Никитич. — На што нам твоя Федорка? Ступай домой да поищи хорошенько около себя.
Вот я, например, наверно знаю, что Анфиса Ивановна — вот эта дама в полосатой
шали, которую она в прошлом году устроила из
старых панталон своего мужа, — совершенно уверена, что я в настоящую минуту добела перемываю с вами косточки наших ближних…
Осторожно открыв дверь, на пороге встала Люба, с головой окутанная в
старую, рваную
шаль, и тревожно крикнула...
— Ну, нет, брат,
шалишь! водка — это, брат, яд! Вспомни, как ты в „
Старом Пекине“ чуть-чуть полового не ушиб и как потом в квартире у поручика Хватова розоперстую аврору встречал!
Степанида жила по-старому одна, без мужа, и
шалила, как она
шалила прежде с стариком Данилой, поймавшим ее с дровами, потом с барином, теперь с молодым малым — конторщиком.
—
Шалишь, дедушка, знаешь и ты, только не сказываешь. А что про вашу барышню, так уж это, батюшка, извини, на наших глазах было, как
старая ваша барыня во гроб ее гнала, подсылы делала да с мужем ссорила и разводила, пошто вот вышла не за такого, за какого я хотела, а чем барин был худ? Из себя красивый, в речах складный, как быть служащий.
Гораздо было бы спокойнее — добыть себе тепленькое местечко, как Николай Федорыч, жениться на Анфисе Ивановне, которая из
старых панталон
шаль устраивает; да считать себе денежки, как Семен Семеныч…» Вы соглашаетесь, что это, действительно, было бы спокойнее, чем без толку целый век маяться; но Корепанов обнаруживает полное омерзение к деятельности Николая Федорыча, Семена Семеныча и подобных.
Платонов. Забудем этот разговор… (Целует руку.) Будем друзьями, но не будем
шалить друг другом: мы стоим по отношению друг к другу лучшей участи!.. И к тому же я все-таки… хоть немножко, да женат! Оставим этот разговор! Да будет всё по-старому!
Низовьев прекрасно понимает, что приобрести ее будет трудно, очень трудно. На это пойдет, быть может, не один год. В Париж он не вернется так скоро. Где будет она, там и он. Ей надо ехать на Кавказ, на воды. Печень и нервы начинают
шалить. Предписаны ей ессентуки, номер семнадцатый, и нарзан. И он там будет жариться на солнце, есть тошную баранину, бродить по пыльным дорожкам на ее глазах, трястись на казацкой лошади позади ее в хвосте других мужчин, молодых и
старых. А потом — в Петербург!
За ним пришла
старая девица-дворянка, лет под семьдесят, но еще подвижная, не очень сгорбленная, в наколке и
шали.
— Брось ты этого
старого чёрта! — перебил женскую речь грубый мужской голос. — Сделай милость! В шелку только ходишь да с тарелки хрустальной ешь, а оно, того, дура, не понимаешь, грех ведь выходит… Эххх…
Шалишь, Настюха! Бить бы тебя, да некому!
— Не
шали со мною, бесенок, из молодых, да ранний! Меня не проведешь, я колдун: знаю, что у тебя нет ни сестер, ни брата; ты один у матери, которая боится назвать тебя своим сыном: Ильза ее имя; у тебя один дядя конюх, другой — немой, отец — знатный барон; ты живешь у
старой ведьмы, такой же побродяги, как и сам. Видишь, я тебя насквозь разбираю. Протяни же сейчас ноги, расправь руку и выполни, что я тебе скажу. Да смотри!