Неточные совпадения
Император Николай, встретя в Москве, при коронации, генерал-губернатора Лавинского,
спросил его: «А что наши, Й думаю, уже в Нерчинске?» Лавинский молча поклонился.
Поводом к этой переписке, без сомнения, было перехваченное на почте письмо Пушкина, но кому именно писанное — мне неизвестно; хотя об этом письме Нессельроде и не упоминает, а просто пишет, что по дошедшим до
императора сведениям о поведении и образе жизни Пушкина в Одессе его величество находит, что пребывание в этом шумном городе для молодого человека во многих отношениях вредно, и потому поручает
спросить его мнение на этот счет.
— Убирайся к черту! — визгливо закричал на него Ромашов. — Убирайся, убирайся и не смей заходить ко мне в комнату. И кто бы ни
спрашивал — меня нет дома. Хотя бы сам государь
император пришел.
Когда же всё это совсем и всем сделается вполне ясным, естественно будет людям
спросить себя: «Да зачем же нам кормить и содержать всех этих королей,
императоров, президентов и членов разных палат и министерств, ежели от всех их свиданий и разговоров ничего не выходит? Не лучше ли, как говорил какой-то шутник, сделать королеву из гуттаперчи?
— Ну что? —
спросил Зарецкой, отпустив несколько парижских фраз, — заметен ли во мне русской, который прикидывается французом? Посмотри на эту небрежную посадку, на этот самодовольный вид — а? что, братец?.. Vive l'empereur et la joie! Chantons! [Да здравствует
император и веселье! Споем! (франц.)] — Зарецкой пришпорил свою лошадь и, заставив ее сделать две или три лансады [два или три скачка.], запел...
— Спросите-ка об этом у Наполеона. Далеко бы он ушел с вашим человеколюбием! Например, если бы он, как человек великодушный, не покинул своих французов в Египте, то, верно, не был бы теперь
императором; если б не расстрелял герцога Ангиенского…
— Незримая нить — понимаешь? —
спрашивает он меня и смотрит в лицо мое округленными глазами, точно испугавшись чего-то. — Прими государь-императора за паука…
— Это насчет доноса? —
спросил кривой. — Ничего! Привязаться ко мне трудно: против государь-императора ничего мною не говорено. Брось это!
Прошение это, поданное
императору Александру Павловичу в четверг на Страстной неделе, растрогало его величество до слез, и государь
спросил: «Кто писал?» Вдова назвала Самбурского.
И все бывшие при этом случайные особы схватили этот «замысловатый ответ крестьянина» и, к несчастью, не забыли его до Петербурга; а в Петербурге он получил огласку и надоел Перовскому до того, что когда
император по какому-то случаю
спросил: «А у тебя все еще англичанин управляет?», то Перовский подумал, что дело опять дойдет до «остроумного ответа», и на всякий случай предпочел сказать, что англичанин у него более уже не управляет.
«В продолжении стола, — доносил он
императору, — Наполеон
спросил шампанского вина и, налив себе и мне, ударились вместе рюмками и выпили за здоровье вашего императорского величества.
—
Спросите принца де Линя, — отвечал с досадой князь, — ближе ли к неприятелю стоял при нем
император Иосиф, а не то мы еще подвинемся вперед.
Великий князь
спросил полковника, знает ли он содержание пакета. Барон Фридерикс отвечал, что совсем не знает его, но что имеет приказание передать письмо в его руки в случае, если
императора еще нет в Петербурге; он присовокупил, что такая же депеша послана в Варшаву.
— Вот, — сказал он, подавая князю пакет, — письмо
императора, долженствующее служить планом всей кампании; оно содержит в себе ход военных действий. Смотря по обстоятельствам, вы можете сообщить их начальникам корпусов. Его величество поручил мне
спросить вас, к чему вы намерены приступить.
— Каковы же будут приказания вашего императорского величества? — быстро
спросил его Николай Новосильцев, один из главных сановников Польши, наиболее любимых покойным
императором.
— Что с вами? —
спросил ее
император с беспокойною заботливостью.
Кроме того, он писал ему, что когда он
спрашивал императрицу, выражены ли были намерения усопшего
императора на этот счет в завещании или в каком-нибудь рескрипте, то императрица отвечала, что не знает об этом ничего положительного, но, во всяком случае, советует свестись с цесаревичем.
— Впрочем, — прибавил он, — я
спрашивал не одних начальников полиции. Самые лучшие сведения я получил от капитана нижегородских драгунов Якубовича, который лучше всякого знает храбрых офицеров, несправедливо обвиняемых перед
императором.
При всех треволнениях, испытанных ею в этот достопамятный день, Елизавета Петровна не забыла о маркизе де ла Шетарди. Она ежечасно извещала его о ходе событий и, когда уже была провозглашена императрицей, послала
спросить его мнения, что ей следует делать с младенцем-императором, свергнутым с престола. С этим вопросом явился к маркизу Герман Лесток.
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и
спросил от имени
императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый, старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения,
спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтоб ему позволили переплыть реку в глазах
императора. Адъютант сказал, что вероятно
император не будет недоволен этим излишним усердием.
— Вы командир кавалергардского полка
императора Александра? —
спросил Наполеон.
— Всемилостивейший государь
император! — строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто
спрашивая, не имеет ли кто сказать что-нибудь против этого.