Неточные совпадения
Через полчаса нищий сидел в трактире за столом
с дюжиной рыбаков. Сзади их, то дергая мужей за рукав, то
снимая через их
плечо стакан
с водкой, — для себя, разумеется, — сидели рослые женщины
с густыми бровями и
руками круглыми, как булыжник. Нищий, вскипая обидой, повествовал...
Выгнув грудь, закинув
руки назад, офицер встряхнул
плечами, старый жандарм бережно
снял с него пальто, подал портфель, тогда офицер, поправив очки, тоже спросил тоном старого знакомого...
Озябшими
руками Самгин
снял очки, протер стекла, оглянулся: маленькая комната, овальный стол, диван, три кресла и полдюжины мягких стульев малинового цвета у стен, шкаф
с книгами, фисгармония, на стене большая репродукция
с картины Франца Штука «Грех» — голая женщина,
с грубым лицом, в объятиях змеи, толстой, как водосточная труба, голова змеи — на
плече женщины.
— И потом еще картина: сверху простерты две узловатые
руки зеленого цвета
с красными ногтями, на одной — шесть пальцев, на другой — семь. Внизу пред ними, на коленях, маленький человечек
снял с плеч своих огромную, больше его тела, двуличную голову и тонкими, длинными ручками подает ее этим тринадцати пальцам. Художник объяснил, что картина названа: «В
руки твои предаю дух мой». А
руки принадлежат дьяволу, имя ему Разум, и это он убил бога.
После завтрака все окружили Райского. Марфенька заливалась слезами: она смочила три-четыре платка. Вера оперлась ему
рукой на
плечо и глядела на него
с томной улыбкой, Тушин серьезно. У Викентьева лицо дружески улыбалось ему, а по носу из глаз катилась слеза «
с вишню», как заметила Марфенька и стыдливо
сняла ее своим платком.
Одет он был в куртку и штаны из выделанной изюбровой кожи и сохатиные унты, на голове имел белый капюшон и маленькую шапочку
с собольим хвостиком. Волосы на голове у него заиндевели, спина тоже покрылась белым налетом. Я стал усиленно трясти его за
плечо. Он поднялся и стал
руками снимать с ресниц иней. Из того, что он не дрожал и не подергивал
плечами, было ясно, что он не озяб.
Незадолго перед этим Коляновской привезли в ящике огромное фортепиано. Человек шесть рабочих
снимали его
с телеги, и когда
снимали, то внутри ящика что-то глухо погромыхивало и звенело. Одну минуту, когда его поставили на край и взваливали на
плечи, случилась какая-то заминка. Тяжесть, нависшая над людьми, дрогнула и, казалось, готова была обрушиться на их головы… Мгновение… Сильные
руки сделали еще поворот, и мертвый груз покорно и пассивно стал подыматься на лестницу…
Поступок вороны так возмутил меня, что я выпустил из
рук кайру и
снял с плеча ружье.
— Угодно пятьдесят рублев за вашу мантилью! — протянул он вдруг деньги девушке. Покамест та успела изумиться, пока еще собиралась понять, он уже всунул ей в
руку пятидесятирублевую,
снял мантилью
с платком и накинул всё на
плечи и на голову Настасье Филипповне. Слишком великолепный наряд ее бросался в глаза, остановил бы внимание в вагоне, и потом только поняла девушка, для чего у нее купили,
с таким для нее барышом, ее старую, ничего не стоившую рухлядь.
Они обе молчали, тесно прижавшись друг к другу. Потом Саша осторожно
сняла с своих
плеч руки матери и сказала вздрагивая...
Дело было весеннее: на полях травка только что показываться стала, и по ночам морозцем еще порядочно прихватывало.
Снял он
с себя мерлушчатый тулупчик, накинул ей на
плеча, да как стал застегивать, руки-то и не отнимаются; а коленки пуще дрожат и подгибаются. А она так-то ласково на него поглядывает да по головке
рукой гладит.
В этот момент она,
сняв руку с плеча юнкера, поправляет волосы над лбом.
— Вы дрожите, вам холодно? — заметила вдруг Варвара Петровна и, сбросив
с себя свой бурнус, на лету подхваченный лакеем,
сняла с плеч свою черную (очень не дешевую) шаль и собственными
руками окутала обнаженную шею всё еще стоявшей на коленях просительницы.
— Вот как! — сказал Иоанн и
снял руку с плеча Серебряного, — это значит, мы не угодны его княжеской милости! Должно быть,
с ворами оставаться честнее, чем быть моим оружничим! Ну что ж, — продолжал он насмешливо, — я никому в дружбу не набиваюсь и никого насильно не держу. Свыклись вместе, так и служите вместе! Доброго пути, разбойничий воевода!
— А я, сударь мой, сёдни ночью такое видел, что не знаю, чему и приписать: иду будто мимо храма какого-то белого и хотел
снять шапку, да вместе
с ней и
сними голову
с плеч! Стою это, держу голову в
руках и не знаю — чего делать мне?
Вера Сергеевна постояла несколько минут и, не
снимая своей правой
руки с локтя брата, левую сильно положила на
плечо Долинского, и, нагнувшись к его голове, сказала ласково...
Ефим минуту щурит свой глаз на рыболовов, затем
снимает лапти, сбрасывает
с плеч мешочек и
снимает рубаху. Сбросить порты не хватает у него терпения, и он, перекрестясь, балансируя худыми, темными
руками, лезет в портах в воду… Шагов пятьдесят он проходит по илистому дну, но затем пускается вплавь.
Я
снял с себя пальто и прикрыл ее озябшие
плечи; она, боясь показаться в мужском пальто смешной и некрасивой, засмеялась и сбросила его, и в это время я обнял ее и стал осыпать поцелуями ее лицо,
плечи,
руки.
Он открыто взглянул на сына; тот ответил удивленным взглядом и
снял с плеча руку.
— Ладно, хорошо… будь по-твоему, — сказал Патап Максимыч, не
снимая рук с плеч Василья Борисыча. — Ну, слушай теперь: сам я дело завожу, сам хочу промысла на Горах разводить — ты только знаньем своим помогай!
— Новенькую какую-нибудь, — продолжала Фленушка, не
снимая руки с плеча Василья Борисыча. — Тоску нагнали вы своим мычаньем. Слушать даже противно. Да ну же, Василий Борисыч, запевай развеселую!..
Бейгуш
с улыбкой, в которой выражалась явная затруднительность дать ей какой-либо ответ на это, только
плечами пожал; но из двух «вопросов», возбужденных Лидинькой, возник очень оживленный и даже горячий спор, в котором приняла участие большая часть присутствующих. И после долгих пререканий порешили наконец на том, что ни
снимать салоп, ни целовать
руку мужчина женщине отнюдь не должен. Лидинька искренно торжествовала.
Все
с надеждой и страхом смотрят на Федора Филиппыча, пока он, придерживаясь
рукой за
плечо услужливого дворового,
снимает носком левой ноги каблук правой.
Перед воеводой молча он стоит.
Голову потупил, сумрачно глядит.
С плеч могучих
сняли бархатный кафтан,
Кровь струится тихо из широких ран,
Скован по
рукам он, скован по ногам…
Человек свернул
с дороги к бабе. Он молча спустил
с плеч котомку, сел, вздохнул и,
сняв скуфейку, провел
рукою по длинным волосам.
Семен Иоаникиевич
снял руку с плеча племянницы, встал
с лавки и быстро вышел. Ксения Яковлена не удерживала его.
— Вася, а Вася? — повторяла она вопросительно,
снимала с плеча словно лишнюю и ненужную
руку и снова искала все нетерпеливее, все беспокойнее.