Неточные совпадения
«Дмитрий нашел ‹
смысл› в
политике, в большевизме. Это — можно понять как последнее прибежище для людей его типа — бездарных людей. Для неудачников. Обилие неудачников — характерно для русской интеллигенции. Она всегда смотрела на себя как на средство, никто не учил ее быть самоцелью, смотреть на себя как на ценнейшее явление мира».
«Да, найти в жизни
смысл не легко… Пути к
смыслу страшно засорены словами, сугробами слов. Искусство, наука,
политика — Тримутри, Санкта Тринита — Святая Троица. Человек живет всегда для чего-то и не умеет жить для себя, никто не учил его этой мудрости». Он вспомнил, что на тему о человеке для себя интересно говорил Кумов: «Его я еще не встретил».
В
политике, которая в наше время играет господствующую роль, обычно говорят не об истине и лжи, не о добре и зле, а о «правости» и «левости», о «реакционности» или «революционности», хотя такого рода критерий начинает терять всякий
смысл.
Можно совсем не иметь империалистического пафоса и даже с отвращением относиться ко многим неприглядным сторонам империалистической
политики и все же признавать объективную неизбежность и объективный
смысл империализма.
Объективный
смысл империализма глубже и шире того, что на поверхности называют империалистической
политикой.
Что в основе нашей государственной
политики лежат не государственный разум и
смысл, а нечто иррациональное и фантастическое, — это особенно остро чувствуется в последнее время.
Совсем напротив, везде ясно видно, что
политика, в
смысле старого либерализма и конституционной республики, стоит у него на втором плане, как что-то полупрошедшее, уходящее.
— Знаете, я ужасно люблю в газетах читать про английские парламенты, то есть не в том
смысле, про что они там рассуждают (я, знаете, не
политик), а в том, как они между собой объясняются, ведут себя, так сказать, как
политики: «благородный виконт, сидящий напротив», «благородный граф, разделяющий мысль мою», «благородный мой оппонент, удививший Европу своим предложением», то есть все вот эти выраженьица, весь этот парламентаризм свободного народа — вот что для нашего брата заманчиво!
Это — относительно, так сказать, внутренней
политики; что же касается до внешних отношений, то здесь вопрос усложняется тем, что нужно говорить не об одном заводе, даже не о заводском округе, даже не об Урале, а вообще о всей нашей промышленной
политике, которая постоянно колебалась и колеблется между полной свободой внешнего рынка и покровительственной системой в строгом
смысле слова.
— Сочинение пишет! — говорит он, бывало, ходя на цыпочках еще за две комнаты до кабинета Фомы Фомича. — Не знаю, что именно, — прибавлял он с гордым и таинственным видом, — но, уж верно, брат, такая бурда… то есть в благородном
смысле бурда. Для кого ясно, а для нас, брат, с тобой такая кувыркалегия, что… Кажется, о производительных силах каких-то пишет — сам говорил. Это, верно, что-нибудь из
политики. Да, грянет и его имя! Тогда и мы с тобой через него прославимся. Он, брат, мне это сам говорил…
А это-то имение и есть"
политика", в том
смысле, как мы ее понимаем.
Она знала Россию, как только одни чрезвычайные умы могут знать государство и народы; знала даже меру Своим благодеяниям, ибо самое добро в философическом
смысле может быть вредно в
Политике, как скоро оно несоразмерно с гражданским состоянием народа.
Но, конечно, вопрос этот имеет
смысл только в Церкви, и речь идет здесь не о
политике в обычном
смысле слова, а именно о религиозном преодолении «
политики», о том преображении власти, которое и будет новозаветным о ней откровением.
Его скромность и деликатность некоторые ставили ему в упрек, как такие свойства, которые мешали ему в борьбе, и философской и политической. На их оценку, он часто бывал слишком уступчив. Но он никогда не изменял знамени поборника научного мышления и самого широкого либерализма. Он не был"контист"в более узком
смысле, но и не принадлежал к толку религиозных позитивистов. А в
политике отвечал всем благим пожеланиям тогдашних радикалов, только без резко выраженных, так сказать устрашающих, формул.
«
Политика» не реальна в последнем, метафизическом
смысле этого слова и не радикальна, не затрагивает корней бытия.
Политика реальная, в эмпирическом и метафизическом
смысле этого слова, может быть основана лишь на идеях личности и нации, с которыми должны быть согласованы и которым должны быть подчинены все групповые и классовые интересы.
Очень возможно (да это так и есть), что более высокие умы: ученые,
политики, журналисты способны усмотреть какой-то
смысл в этой безобразной драке, но моим маленьким умом я решительно не могу понять, что тут может быть хорошего и разумного.