Неточные совпадения
Самгин
посмотрел на нее вопросительно, ожидая какой-то каверзы; она, подвинув ему
чашку чая, вздохнула...
Все более неприятно было видеть ее руки, — поблескивая розоватым перламутром острых, заботливо начищенных ногтей, они неустанно и беспокойно хватали чайную ложку, щипцы для сахара,
чашку, хрустели оранжевым шелком халата, ненужно оправляя его, щупали мочки красных ушей, растрепанные волосы
на голове. И это настолько владело вниманием Самгина, что он не
смотрел в лицо женщины.
— Кушай, я посижу,
посмотрю на тебя. Выкушаешь, принесу другую
чашку.
Наступила опять пауза. Устенька упорно отмалчивалась и старалась не
смотреть на гостя, а потом торопливо выпила свою
чашку и вышла.
Петр поднял голову, точно от удара кнутом. Вынув из кармана свой кошелек, он пошел по направлению к слепым. Нащупав палкою переднего, он разыскал рукою деревянную
чашку с медью и бережно положил туда свои деньги. Несколько прохожих остановились и
смотрели с удивлением
на богато одетого и красивого панича, который ощупью подавал милостыню слепому, принимавшему ее также ощупью.
— Ну да, школьное слово! Дрянное слово! Вы намерены, кажется, говорить завтра всё такими словами. Подыщите еще побольше дома в вашем лексиконе таких слов: то-то эффект произведете! Жаль, что вы, кажется, умеете войти хорошо; где это вы научились? Вы сумеете взять и выпить прилично
чашку чаю, когда
на вас все будут нарочно
смотреть?
Глафира Петровна, которая только что выхватила
чашку бульону из рук дворецкого, остановилась,
посмотрела брату в лицо, медленно, широко перекрестилась и удалилась молча; а тут же находившийся сын тоже ничего не сказал, оперся
на перила балкона и долго глядел в сад, весь благовонный и зеленый, весь блестевший в лучах золотого весеннего солнца.
Madame Мечникова походила по комнатам, принесла
на стол
чашки, потом опять походила и, подойдя к Ревякину, стала у самого его стула и начала
смотреть на соседнюю крышу.
— Вот теперь и разбилась, — прибавила она, с каким-то вызывающим торжеством
смотря на меня. — Чашек-то всего две, — прибавила она, — я и другую разобью… Тогда из чего будете чай-то пить?
Она вздрогнула, взглянула
на меня,
чашка выскользнула из ее рук, упала
на мостовую и разбилась. Нелли была бледна; но, взглянув
на меня и уверившись, что я все видел и знаю, вдруг покраснела; этой краской сказывался нестерпимый, мучительный стыд. Я взял ее за руку и повел домой; идти было недалеко. Мы ни слова не промолвили дорогою. Придя домой, я сел; Нелли стояла передо мной, задумчивая и смущенная, бледная по-прежнему, опустив в землю глаза. Она не могла
смотреть на меня.
Она протянула руку к
чашке, увидала, что пальцы ее покрыты пятнами запекшейся крови, невольным движением опустила руку
на колени — юбка была влажная. Широко открыв глаза, подняв бровь, она искоса
смотрела на свои пальцы, голова у нее кружилась и в сердце стучало...
Генеральша лениво, но ласково
смотрела на него и потом начала взглядывать
на разлитый по
чашкам кофе.
Но она вдруг остановилась, опрокинула
чашку вверх дном и, не обращая внимания
на Александра, с любопытством
смотрела, как последние капли сбегали с
чашки на песок.
— Как там один мастер возьмет кусок массы, бросит ее в машину, повернет раз, два, три, —
смотришь, выйдет конус, овал или полукруг; потом передает другому, тот сушит
на огне, третий золотит, четвертый расписывает, и выйдет
чашка, или ваза, или блюдечко.
Но никто даже не ответил
на ласковые Иудушкины слова; Евпраксеюшка шумно пила с блюдечка чай, дуя и отфыркиваясь; Арина Петровна
смотрела в
чашку и молчала; Петенька, раскачиваясь
на стуле, продолжал
посматривать на отца с таким иронически вызывающим видом, точно вот ему больших усилий стоит, чтоб не прыснуть со смеха.
Я начал быстро и сбивчиво говорить ей, ожидая, что она бросит в меня книгой или
чашкой. Она сидела в большом малиновом кресле, одетая в голубой капот с бахромою по подолу, с кружевами
на вороте и рукавах, по ее плечам рассыпались русые волнистые волосы. Она была похожа
на ангела с царских дверей. Прижимаясь к спинке кресла, она
смотрела на меня круглыми глазами, сначала сердито, потом удивленно, с улыбкой.
Он сейчас же сконфузился, опустил голову и с минуту не
смотрел на людей, ожидая отпора своему окрику. Но люди, услышав голос хозяина, покорно замолчали: раздавалось только чмоканье, чавканье, тяжёлые вздохи и тихий стук ложек о край
чашки.
Ему принесли кофею; он выпил
чашку и,
посмотрев поочередно
на всех, промолвил сквозь зубы: «Sortez, s'il vous plait», [Выйдите, пожалуйста (фр.).] — и, обратившись к жене, прибавил: «Et vous, madame, restez, je vous prie».
Любонька в людской, если б и узнала со временем о своем рождении, понятия ее были бы так тесны, душа спала бы таким непробудимым сном, что из этого ничего бы не вышло; вероятно, Алексей Абрамович, чтобы вполне примириться с совестью, дал бы ей отпускную и, может быть, тысячу-другую приданого; она была бы при своих понятиях чрезвычайно счастлива, вышла бы замуж за купца третьей гильдии, носила бы шелковый платок
на макушке, пила бы по двенадцати
чашек цветочного чая и народила бы целую семью купчиков; иногда приходила бы она в гости к дворечихе Негрова и видела бы с удовольствием, как
на нее с завистью
смотрят ее бывшие подруги.
Появление этого свидетеля моего комического ползания
на четвереньках меня чрезвычайно сконфузило… Лакей-каналья держался дипломатическим советником, а сам едва не хохотал, подавая чай, но мне было не до его сатирических ко мне отношений. Я взял
чашку и только внимательно
смотрел на все половицы, по которым пройдет лакей. Ясно, что это были половицы благонадежные и что по ним ходить было безопасно.
— Под Новый год вы разбили чайную
чашку с блюдечком. Долой два рубля…
Чашка стоит дороже, она фамильная, но… бог с вами! Где наше не пропадало! Потом-с, по вашему недосмотру Коля полез
на дерево и порвал себе сюртучок… Долой десять… Горничная тоже по вашему недосмотру украла у Вари ботинки. Вы должны за всем
смотреть. Вы жалованье получаете. Итак, значит, долой еще пять… Десятого января вы взяли у меня десять рублей…
Ушли. Горбун,
посмотрев вслед им, тоже встал, пошёл в беседку, где спал
на сене, присел
на порог её. Беседка стояла
на холме, обложенном дёрном, из неё, через забор, было видно тёмное стадо домов города, колокольни и пожарная каланча сторожили дома. Прислуга убирала посуду со стола, звякали
чашки. Вдоль забора прошли ткачи, один нёс бредень, другой гремел железом ведра, третий высекал из кремня искры, пытаясь зажечь трут, закурить трубку. Зарычала собака, спокойный голос Тихона Вялова ударил в тишину...
Об известной в свое время красавице Ал. Льв. Бржесской я могу только сказать, что она была дочерью красивой вдовы Добровольской, у которой было два сына, служивших: один в Черноморском флоте, а другой в Петербурге в министерстве народного просвещения. Полагаю, что Ал. Фед., женившись
на Добровольской и получивши за нею 30 тыс. приданого, скоро вышел в отставку и уехал с женою за границу. Как молодая чета
смотрела в то время
на жизнь, можно судить из следующего его рассказа за послеобеденной
чашкой кофе.
Варвара поднялась, сняла с полки
чашку, нацедила в кувшинчик кваску, потом вынула из столового ящика остаток ржаного каравая, искалеченную солоницу, нож и молча уставила все это перед мужем. После чего она тотчас же уселась
на прежнее свое место, скрестила руки и стала
смотреть на него с каким-то притупленным вниманием.
Иногда вечерами, кончив работу, или в канун праздника, после бани, ко мне в пекарню приходили Цыган, Артем и за ними — как-то боком, незаметно подваливался Осип. Усаживались вокруг приямка перед печью, в темном углу, — я вычистил его от пыли, грязи, он стал уютен. По стенам сзади и справа от нас стояли полки с хлебными
чашками, а из
чашек, всходя, поднималось тесто — точно лысые головы, прячась,
смотрели на нас со стен. Мы пили густой кирпичный чай из большого жестяного чайника, — Пашка предлагал...
Уже все спали, шелестело тяжелое дыхание, влажный кашель колебал спертый, пахучий воздух. Синяя, звездная ночь холодно
смотрела в замазанные стекла окна: звезды были обидно мелки и далеки. В углу пекарни,
на стене, горела маленькая жестяная лампа, освещая полки с хлебными
чашками, —
чашки напоминали лысые, срубленные черепа.
На ларе с тестом спал, свернувшись комом, глуховатый Никандр, из-под стола,
на котором развешивали и катали хлебы, торчала голая, желтая нога пекаря, вся в язвах.
— Гм! Видите ли,
на науки нужно
смотреть с точки зрения той пользы, которую они приносят людям, — объяснил он со вздохом. Её неразвитость усиливала в нём симпатию к ней. А она, задумчиво постукивая ложкой по краю своей
чашки, спрашивала его...
Небо однообразно серое. Там, вверху, сгустился сырой и холодный сумрак, погасил солнце и, скрыв собою голубую беспредельность, изливал
на землю уныние. Тяпа перекрестился и привстал
на локте, чтобы
посмотреть, не осталось ли где водки. Бутылка была пустая. Перелезая через товарищей, Тяпа стал осматривать
чашки. Одну из них он нашел почти полной, выпил, вытер губы рукавом и стал трясти за плечо ротмистра.
— Нет, теперь. Теперь горячий, после холодный. — Она ухватила кофейник за ручку и, высоко приподняв его, стала лить в обе
чашки. Кофе падал тонкою, как бы перекрученною струей; Колибри положила голову
на плечо и
смотрела, как он лился. — Вот, клади сахару… пей… и я буду!
— Про деньги я узнал вот как: положил я деньги в
чашку с водой и сегодня утром
посмотрел — всплыло ли
на воде масло.
Отставив недопитую
чашку чая, Аграфена Ивановна пристально поглядела
на гостью. И Аннушка с Даренушкою тоже стали
смотреть на Дарью Сергевну с удивлением.
Катерина Андреевна тоже выпила уж три
чашки крепкой жженки. Глаза ее блестели,
на щеках выступил румянец. Она подсела ближе к Барсукову, брала его за локоть, горячим взглядом
смотрела в глаза и спрашивала...
Ипполитов (навстречу Виталиной). Мухоморов-старик шепнул что-то ей
на ухо… верно, насчет будущей свадьбы своего сынка… Она выронила
чашку из рук…
Посмотрите, как сынок торжествует. Прогоните их, они убьют ее.
В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами
смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной
чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему
на бревне против своего балагана.
— Вы с дядей, кажется,
на зло мне раскармливаете этого урода, — говорила с неудовольствием Глаша, заставая у сестры своего мужа за
чашкой дымящейся каши. — Ты бы, болван,
на брюхо-то свое
посмотрел, — обращалась она к своему мужу.
Княжна Марья совершенно напрасно смутилась за своих. Они нисколько не робели. Старушка, опустив глаза, но искоса поглядывая
на вошедших, опрокинув
чашку вверх дном
на блюдечко и положив подле обкусанный кусочек сахара, спокойно и неподвижно сидела
на своем кресле, ожидая, чтоб ей предложили еще чаю. Иванушка, попивая из блюдечка, исподлобья лукавыми, женскими глазами
смотрел на молодых людей.