Неточные совпадения
— Да. Прежде были гегелисты, а теперь нигилисты.
Посмотрим, как вы будете существовать
в пустоте,
в безвоздушном пространстве; а теперь позвони-ка, пожалуйста, брат, Николай Петрович, мне пора пить мой какао.
Очень пыльно было
в доме, и эта пыльная
пустота, обесцвечивая мысли, высасывала их. По комнатам, по двору лениво расхаживала прислуга, Клим
смотрел на нее, как
смотрят из окна вагона на коров вдали,
в полях. Скука заплескивала его, возникая отовсюду, от всех людей, зданий, вещей, от всей массы города, прижавшегося на берегу тихой, мутной реки. Картины выставки линяли, забывались, как сновидение, и думалось, что их обесцвечивает, поглощает эта маленькая, сизая фигурка царя.
Повинуясь странному любопытству и точно не веря доктору, Самгин вышел
в сад, заглянул
в окно флигеля, — маленький пианист лежал на постели у окна, почти упираясь подбородком
в грудь; казалось, что он, прищурив глаза, утонувшие
в темных ямах, непонятливо
смотрит на ладони свои, сложенные ковшичками. Мебель из комнаты вынесли, и
пустота ее очень убедительно показывала совершенное одиночество музыканта. Мухи ползали по лицу его.
Он вышел от нее очень поздно. Светила луна с той отчетливой ясностью, которая многое на земле обнажает как ненужное. Стеклянно хрустел сухой снег под ногами. Огромные дома
смотрели друг на друга бельмами замороженных окон; у ворот — черные туши дежурных дворников;
в пустоте неба заплуталось несколько звезд, не очень ярких. Все ясно.
Они обе
посмотрели на меня с полминуты, потом скрылись
в коридор; но Каролина успела обернуться и еще раз подарить меня улыбкой, а я пошел
в свой 8-й номер, держа поодаль от себя свечу; там отдавало немного
пустотой и сыростью.
Ошеломленная, мать неотрывно
смотрела, — Рыбин что-то говорил, она слышала его голос, но слова исчезали без эха
в темной дрожащей
пустоте ее сердца.
— Я тебя понимаю, — задумчиво сказала старшая сестра, — но у меня как-то не так, как у тебя. Когда я
в первый раз вижу море после большого времени, оно меня и волнует, и радует, и поражает. Как будто я
в первый раз вижу огромное, торжественное чудо. Но потом, когда привыкну к нему, оно начинает меня давить своей плоской
пустотой… Я скучаю, глядя на него, и уж стараюсь больше не
смотреть. Надоедает.
Теперь, глядя
в заволжские дали, я уже знал, что там нет
пустоты, а прежде, бывало,
смотришь за Волгу, становится как-то особенно скучно: плоско лежат луга,
в темных заплатах кустарника, на конце лугов зубчатая черная стена леса, над лугами — мутная, холодная синева.
Этот крепкий, жилистый старик все знает — всю жизнь города, все тайны купцов, чиновников, полов, мещан. Он зорок, точно хищная птица,
в нем смешалось что-то волчье и лисье; мне всегда хочется рассердить его, но он
смотрит на меня издали и словно сквозь туман. Он кажется мне округленным бездонною
пустотой; если подойти к нему ближе — куда-то провалишься. И я чувствую
в нем нечто родственное кочегару Шумову.
Рядом с полкой — большое окно, две рамы, разъединенные стойкой; бездонная синяя
пустота смотрит в окно, кажется, что дом, кухня, я — все висит на самом краю этой
пустоты и, если сделать резкое движение, все сорвется
в синюю, холодную дыру и полетит куда-то мимо звезд,
в мертвой тишине, без шума, как тонет камень, брошенный
в воду. Долго я лежал неподвижно, боясь перевернуться с боку на бок, ожидая страшного конца жизни.
Матвей
посмотрел в небо — около луны,
в синей
пустоте, трепетно разгоралась золотая звезда. Он снова взглянул
в круглое лицо мачехи, спрашивая...
Та же
пустота везде; разумеется, ему и тут попадались кой-какие лица; изнуренная работница с коромыслом на плече, босая и выбившаяся из сил, поднималась
в гору по гололедице, задыхаясь и останавливаясь; толстой и приветливой наружности поп,
в домашнем подряснике, сидел перед воротами и
посматривал на нее; попадались еще или поджарые подьячие, или толстый советник — и все это было так засалено, дурно одето, не от бедности, а от нечистоплотности, и все это шло с такою претензией, так непросто: титулярный советник выступал так важно, как будто он сенатор римский… а коллежский регистратор — будто он титулярный советник; проскакал еще на санках полицеймейстер; он с величайшей грацией кланялся советникам, показывая озабоченно на бумагу, вдетую между петлиц, — это значило, что он едет с дневным к его превосходительству…
Артамонов старший жил
в полусне, медленно погружаясь
в сон, всё более глубокий. Ночь и большую часть дня он лежал
в постели, остальное время сидел
в кресле против окна; за окном голубая
пустота, иногда её замазывали облака;
в зеркале отражался толстый старик с надутым лицом, заплывшими глазами, клочковатой, серой бородою. Артамонов
смотрел на своё лицо и думал...
Мольер (кричит монотонно). Дорогу королю! Дорогу королю! (Поднявшись на лестницу, кричит
в пустоту.)
Смотрите, архиепископ, вы меня не тронете! Дорогу королю!
Город имеет форму намогильного креста:
в комле — женский монастырь и кладбище, вершину — Заречье — отрезала Путаница, па левом крыле — серая от старости тюрьма, а на правом — ветхая усадьба господ Бубновых, большой, облупленный и оборванный дом: стропила па крыше его обнажены, точно ребра коня, задранного волками, окна забиты досками, и сквозь щели их
смотрит изнутри дома тьма и
пустота.
Он оборачивается
в глубь комнаты. Безнадежно
смотрит. На лице его — томление,
в глазах —
пустота и мрак. Он шатается от страшного напряжения. Но он все забыл.
«Наташе все казалось, что она вот-вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд. Она
смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде казалась ей такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни,
в которой все было или
пустота и разрушение, или страдание и оскорбление».
Оно было
в вашем голосе, оно нечеловеческим взглядом
смотрело из ваших глаз, и не раз меня охватывал страх… страх, сударь! — когда я проникал глубже
в эту непонятную
пустоту ваших зрачков.
Она вышла к набережной. Широкая синяя река лениво и равнодушно плескалась под солнцем, забыв, что сделала сегодня ночью. И так же равнодушно
смотрели ряды каменных громад, сверкавшие за рекою
в голубом тумане. Александра Михайловна села на скамейку. Ею овладела смертельная усталость. Сгорбившись, с опустившимися плечами, она тупо
смотрела вдаль. На что ей надеяться? Мрачно и пусто было впереди, и безысходный ужас был
в этой
пустоте.
И я помню его брата Евгения. Блестящим молодым ученым он приезжал к Маше; его книга «Мир
в аспекте трагической красоты» сильно нашумела;
в ней через край била напряженно-радостная любовь к жизни. Сам он держался самоуверенно-важно и высокомерно, а
в глаза его было тяжело
смотреть — медленно двигающиеся, странно-светлые, как будто пустые — холодною, тяжелою
пустотою. Два года назад он скоропостижно умер… Отравился, оказывается.
Эхо сильного и богатого, ротозей, который ловит мух и готов,
смотря по намеку своего повелителя, назвать их соловьями или тарантулами, выточенное искусно до
пустоты дерево, издающее звук, угодный камертону,
в него ударяющему, обезьяна, повторяющая темпы временщика!
Еще я понял, что такое
пустота. Это очень страшно и необыкновенно. Она всюду и во все стороны, от меня и до самой луны, на которую я вчера
смотрел с Английской набережной. Особенно страшно и необыкновенно, что она захвачена домами, квартирами и обведена стенами и потолком.
В каждой квартире,
в каждой комнате есть немного
пустоты.
Она
смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою и невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни,
в которой всё было или
пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.