Неточные совпадения
Сморщенное лицо Алексея Александровича приняло страдальческое выражение; он взял ее за руку и хотел что-то сказать, но никак не мог выговорить; нижняя
губа его дрожала, но он всё еще боролся с своим волнением и только изредка взглядывал на нее. И каждый раз, как он взглядывал, он видел глаза ее, которые смотрели на него с такою умиленною и восторженною нежностью, какой он никогда не видал в них.
— Осторожность — хорошее качество, — сказал Бердников, и снова Самгин увидал лицо его комически
сморщенным. Затем толстяк неожиданно и как-то беспричинно засмеялся. Смеялся он всем телом, смех ходил в нем волнами, колыхая живот, раздувая шею, щеки, встряхивая толстые бабьи плечи, но смех был почти бесшумен, он всхлипывал где-то в животе, вырываясь из надутых щек и
губ глухими булькающими звуками...
Старик вытянул свою темно-бурую,
сморщенную шею, криво разинул посиневшие
губы, сиплым голосом произнес: «Заступись, государь!» — и снова стукнул лбом в землю. Молодой мужик тоже поклонился. Аркадий Павлыч с достоинством посмотрел на их затылки, закинул голову и расставил немного ноги.
У одного из товарищей мне нравилась складка
губ, у другого — походка, у третьего —
сморщенные брови.
Гость ничего не отвечал, а только поджал свои тонкие
губы и прищурился, причем его
сморщенное обветрелое лицо получило неприятное выражение. Ему не поправился разговор о зятьях своею бестактностью. Когда они очутились на террасе, хозяин с видимым удовольствием оглянул свой двор и все хозяйственные пристройки.
Это был седой приличный субъект, с слезившимися голыми глазами старого развратника и плотоядной улыбкой на
сморщенных, точно выжатых
губах; везде, где только можно, у него блестело массивное золото без пробы и фальшивая бриллиантовая булавка в галстуке.
Вот уже видны издали мутно-зеленые пятна — там, за Стеною. Затем легкое, невольное замирание сердца — вниз, вниз, вниз, как с крутой горы, — и мы у Древнего Дома. Все это странное, хрупкое, слепое сооружение одето кругом в стеклянную скорлупу: иначе оно, конечно, давно бы уже рухнуло. У стеклянной двери — старуха, вся
сморщенная, и особенно рот: одни складки, сборки,
губы уже ушли внутрь, рот как-то зарос — и было совсем невероятно, чтобы она заговорила. И все же заговорила.
Пристально и бесцеремонно разглядывая Ромашова снизу вверх, через верх очков, она протянула ему и ткнула прямо в
губы свою крошечную, темную, всю
сморщенную руку, похожую на кусочек мощей.
Луна освещала ее сухие, потрескавшиеся
губы, заостренный подбородок с седыми волосами на нем и
сморщенный нос, загнутый, словно клюв совы.
Юхванка был русый парень, лет тридцати, худощавый, стройный, с молодой, остренькой бородкой, довольно красивый, еслиб не бегающие карие глазки, неприятно выглядывавшие из-под
сморщенных бровей, и не недостаток двух передних зубов, который тотчас бросался в глаза, потому что
губы его были коротки и беспрестанно шевелились.
В нескольких шагах от осининского дома он увидел остановившуюся перед полицейскою будкой щегольскую двуместную карету. Ливрейный, тоже щегольской лакей, небрежно нагнувшись с козел, расспрашивал будочника из чухонцев, где здесь живет князь Павел Васильевич Осинин. Литвинов заглянул в карету: в ней сидел человек средних лет, геморроидальной комплексии, с
сморщенным и надменным лицом, греческим носом и злыми
губами, закутанный в соболью шубу, по всем признакам важный сановник.
Васса укутывала шею Званцева шарфом. Он стоял перед нею, капризно выпятив
губы,
сморщенный, икры его вздрагивали. Фоме стало противно смотреть на них, он отошел на другой плот. Его удивляло, что все эти люди ведут себя так, точно они не слышали песни. В его груди она жила, вызывая у него беспокойное желание что-то сделать, сказать.
У нас был старый старик, Пимен Тимофеич. Ему было 90 лет. Он жил у своего внука без дела. Спина у него была согнутая, он ходил с палкой и тихо передвигал ногами. Зубов у него совсем не было, лицо было
сморщенное. Нижняя
губа его тряслась; когда он ходил и когда говорил, он шлепал
губами, и нельзя было понять, что он говорит.
Два горба, спереди и сзади, придавали его туловищу вид огромного яйца на тонких палкообразных ногах.
Сморщенное, как печеное яблоко, лишенное всякой растительности лицо, производило отталкивающее впечатление, особенно усиливающееся полуоткрытым ртом с раздвоенной, так называемой заячьей верхней
губой, из-под которой торчали два желто-зеленых больших клыковидных зуба.
Ему казалось, что он лежит на кровати в какой-то светлой комнате и к нему попеременно подходит то
сморщенная худая старуха, то прелестная молодая девушка с тихой улыбкой на розовых
губах.