Неточные совпадения
Поздравляли друг друга с
радостью, целовались, проливали
слезы, заходили в кабаки, снова выходили из них и опять заходили.
— Я? не буду плакать… Я плачу от
радости. Я так давно не видела тебя. Я не буду, не буду, — сказала она, глотая
слезы и отворачиваясь. — Ну, тебе одеваться теперь пора, — оправившись, прибавила она, помолчав и, не выпуская его руки, села у его кровати на стул, на котором было приготовлено платье.
Слова жены, подтвердившие его худшие сомнения, произвели жестокую боль в сердце Алексея Александровича. Боль эта была усилена еще тем странным чувством физической жалости к ней, которую произвели на него ее
слезы. Но, оставшись один в карете, Алексей Александрович, к удивлению своему и
радости, почувствовал совершенное освобождение и от этой жалости и от мучавших его в последнее время сомнений и страданий ревности.
Гриша плакал, говоря, что и Николинька свистал, но что вот его не наказали и что он не от пирога плачет, — ему всё равно, — но о том, что с ним несправедливы. Это было слишком уже грустно, и Дарья Александровна решилась, переговорив с Англичанкой, простить Гришу и пошла к ней. Но тут, проходя чрез залу, она увидала сцену, наполнившую такою
радостью ее сердце, что
слезы выступили ей на глаза, и она сама простила преступника.
А тот… но после всё расскажем,
Не правда ль? Всей ее родне
Мы Таню завтра же покажем.
Жаль, разъезжать нет мочи мне:
Едва, едва таскаю ноги.
Но вы замучены с дороги;
Пойдемте вместе отдохнуть…
Ох, силы нет… устала грудь…
Мне тяжела теперь и
радость,
Не только грусть… душа моя,
Уж никуда не годна я…
Под старость жизнь такая гадость…»
И тут, совсем утомлена,
В
слезах раскашлялась она.
Начиная рассказ, рассказчик не забывал попробовать, действует ли кран большой бочки, и отходил от него, видимо, с облегченным сердцем, так как невольные
слезы чересчур крепкой
радости блестели в его повеселевших глазах.
— Ну, вот и ты! — начала она, запинаясь от
радости. — Не сердись на меня, Родя, что я тебя так глупо встречаю, со
слезами: это я смеюсь, а не плачу. Ты думаешь, я плачу? Нет, это я радуюсь, а уж у меня глупая привычка такая:
слезы текут. Это у меня со смерти твоего отца, от всего плачу. Садись, голубчик, устал, должно быть, вижу. Ах, как ты испачкался.
Пуще всего он бегал тех бледных, печальных дев, большею частию с черными глазами, в которых светятся «мучительные дни и неправедные ночи», дев с не ведомыми никому скорбями и
радостями, у которых всегда есть что-то вверить, сказать, и когда надо сказать, они вздрагивают, заливаются внезапными
слезами, потом вдруг обовьют шею друга руками, долго смотрят в глаза, потом на небо, говорят, что жизнь их обречена проклятию, и иногда падают в обморок.
Она с тихой
радостью успокоила взгляд на разливе жизни, на ее широких полях и зеленых холмах. Не бегала у ней дрожь по плечам, не горел взгляд гордостью: только когда она перенесла этот взгляд с полей и холмов на того, кто подал ей руку, она почувствовала, что по щеке у ней медленно тянется
слеза…
Когда нянька мрачно повторяла слова медведя: «Скрипи, скрипи, нога липовая; я по селам шел, по деревне шел, все бабы спят, одна баба не спит, на моей шкуре сидит, мое мясо варит, мою шерстку прядет» и т. д.; когда медведь входил, наконец, в избу и готовился схватить похитителя своей ноги, ребенок не выдерживал: он с трепетом и визгом бросался на руки к няне; у него брызжут
слезы испуга, и вместе хохочет он от
радости, что он не в когтях у зверя, а на лежанке, подле няни.
Обломов, увидев давно умершую мать, и во сне затрепетал от
радости, от жаркой любви к ней: у него, у сонного, медленно выплыли из-под ресниц и стали неподвижно две теплые
слезы.
Он никогда не хотел видеть трепета в ней, слышать горячей мечты, внезапных
слез, томления, изнеможения и потом бешеного перехода к
радости. Не надо ни луны, ни грусти. Она не должна внезапно бледнеть, падать в обморок, испытывать потрясающие взрывы…
Мало-помалу испуг пропадал в лице Обломова, уступая место мирной задумчивости, он еще не поднимал глаз, но задумчивость его через минуту была уж полна тихой и глубокой
радости, и когда он медленно взглянул на Штольца, во взгляде его уж было умиление и
слезы.
— Ты сомневаешься в моей любви? — горячо заговорил он. — Думаешь, что я медлю от боязни за себя, а не за тебя? Не оберегаю, как стеной, твоего имени, не бодрствую, как мать, чтоб не смел коснуться слух тебя… Ах, Ольга! Требуй доказательств! Повторю тебе, что если б ты с другим могла быть счастливее, я бы без ропота уступил права свои; если б надо было умереть за тебя, я бы с
радостью умер! — со
слезами досказал он.
Слезы и улыбка, молча протянутая рука, потом живая резвая
радость, счастливая торопливость в движениях, потом долгий, долгий разговор, шепот наедине, этот доверчивый шепот душ, таинственный уговор слить две жизни в одну!
Она обняла его раза три.
Слезы навернулись у ней и у него. В этих объятиях, в голосе, в этой вдруг охватившей ее
радости — точно как будто обдало ее солнечное сияние — было столько нежности, любви, теплоты!
«
Слезами и сердцем, а не пером благодарю вас, милый, милый брат, — получил он ответ с той стороны, — не мне награждать за это: небо наградит за меня! Моя благодарность — пожатие руки и долгий, долгий взгляд признательности! Как обрадовался вашим подаркам бедный изгнанник! он все „смеется“ с
радости и оделся в обновки. А из денег сейчас же заплатил за три месяца долгу хозяйке и отдал за месяц вперед. И только на три рубля осмелился купить сигар, которыми не лакомился давно, а это — его страсть…»
И вспомнил он, что любовался птичкой, сажал цветы и плакал — искренно, как и она. Куда же делись эти
слезы, улыбки, наивные
радости, и зачем опошлились они, и зачем она не нужна для него теперь!..
Он был уверен, что его чувство к Катюше есть только одно из проявлений наполнявшего тогда всё его существо чувства
радости жизни, разделяемое этой милой, веселой девочкой. Когда же он уезжал, и Катюша, стоя на крыльце с тетушками, провожала его своими черными, полными
слез и немного косившими глазами, он почувствовал однако, что покидает что-то прекрасное, дорогое, которое никогда уже не повторится. И ему стало очень грустно.
Радость, и
слезы, и горе — все это перемешалось в одно чувство, которое придавало Надежде Васильевне неизъяснимую прелесть в глазах отца.
Буди имя Господне благословенно отныне и до века!» Отцы и учители, пощадите теперешние
слезы мои — ибо все младенчество мое как бы вновь восстает предо мною, и дышу теперь, как дышал тогда детскою восьмилетнею грудкой моею, и чувствую, как тогда, удивление, и смятение, и
радость.
И надолго еще тебе сего великого материнского плача будет, но обратится он под конец тебе в тихую
радость, и будут горькие
слезы твои лишь
слезами тихого умиления и сердечного очищения, от грехов спасающего.
— Я для чего пришла? — исступленно и торопливо начала она опять, — ноги твои обнять, руки сжать, вот так до боли, помнишь, как в Москве тебе сжимала, опять сказать тебе, что ты Бог мой,
радость моя, сказать тебе, что безумно люблю тебя, — как бы простонала она в муке и вдруг жадно приникла устами к руке его.
Слезы хлынули из ее глаз.
— Верочка, друг мой, ты упрекнула меня, — его голос дрожал, во второй раз в жизни и в последний раз; в первый раз голос его дрожал от сомнения в своем предположении, что он отгадал, теперь дрожал от
радости: — ты упрекнула меня, но этот упрек мне дороже всех слов любви. Я оскорбил тебя своим вопросом, но как я счастлив, что мой дурной вопрос дал мне такой упрек! Посмотри,
слезы на моих глазах, с детства первые
слезы в моей жизни!
Жюли протянула руку, но Верочка бросилась к ней на шею, и целовала, и плакала, и опять целовала, А Жюли и подавно не выдержала, — ведь она не была так воздержана на
слезы, как Верочка, да и очень ей трогательна была
радость и гордость, что она делает благородное дело; она пришла в экстаз, говорила, говорила, все со
слезами и поцелуями, и заключила восклицанием...
Не стыдись!
Преклонные лета равняют старца
С девицею. Стыдливость неуместна
Пред старыми потухшими глазами.
Откройся мне: кого порой вечерней
На зыбкое крылечко поджидаешь?
Кого вдали, прикрывши ручкой глазки,
На полотне зари румяной ищешь?
Кого бранишь за медленность, кому
Навстречу шлешь и
радости улыбку,
И
слез поток, и брань, и поцелуй?
Кому, скажи, девица!
Моя беда, что ласки нет во мне.
Толкуют все, что есть любовь на свете,
Что девушке любви не миновать;
А я любви не знаю, что за слово
«Сердечный друг» и что такое «милый»,
Не ведаю. И
слезы при разлуке,
И
радости при встрече с милым другом
У девушек видала я; откуда ж
Берут они и смех и
слезы, — право,
Додуматься Снегурочка не может.
Она грустно расставалась с своим иконостасом, в котором стояло так много заветных святынь, облитых
слезами печали и
радости; она покидала их, не краснея, как краснеют большие девочки своей вчерашней куклы.
Я тогда, как увидала их, — обмерла от
радости, сердце заныло,
слезы катятся, — ох, хорошо было!
Тут и я, не стерпев больше, весь вскипел
слезами, соскочил с печи и бросился к ним, рыдая от
радости, что вот они так говорят невиданно хорошо, от горя за них и оттого, что мать приехала, и оттого, что они равноправно приняли меня в свой плач, обнимают меня оба, тискают, кропя
слезами, а дед шепчет в уши и глаза мне...
Но вместо радостного поезда и
слез боязливой невесты, скоро в
радость претвориться определенных, зрелись на челе определенных вступать в супружество печаль и уныние.
Что возмущало Карачунского, так это то, что все эти женщины из общества повторяли одна другую до тошноты — и
радость, и горе, и восторги, и
слезы, и хитрость носили печать шаблонности.
Появление отца для Наташки было настоящим праздником. Яша Малый любил свое гнездо какой-то болезненной любовью и ужасно скучал о детях. Чтобы повидать их, он должен был сделать пешком верст шестьдесят, но все это выкупалось
радостью свиданья. И Наташка, и маленький Петрунька так и повисли на отцовской шее. Особенно ластилась Наташка, скучавшая по отце более сознательно. Но Яша точно стеснялся радоваться открыто и потихоньку уходил с ребятишками куда-нибудь в огород и там пестовал их со
слезами на глазах.
— От
радости, милушка… от великой
радости, ластовочка! Услышал господь мои старые
слезы, привел внученьку на коленках покачать…
Ну, были и
радости, и поцелуи, и объятия, и даже
слезы раскаяния и сожаления о прошлом.
Идет она на высокое крыльцо его палат каменных; набежала к ней прислуга и челядь дворовая, подняли шум и крик; прибежали сестрицы любезные и, увидамши ее, диву дались красоте ее девичьей и ее наряду царскому, королевскому; подхватили ее под руки белые и повели к батюшке родимому; а батюшка нездоров лежит, нездоров и нерадошен, день и ночь ее вспоминаючи, горючими
слезами обливаючись; и не вспомнился он от
радости, увидамши свою дочь милую, хорошую, пригожую, меньшую, любимую, и дивился красоте ее девичьей, ее наряду царскому, королевскому.
— Что такое?.. Кто приехал? — спрашивала та, немного даже покраснев от такой ласки Клеопатры Петровны, которая не в состоянии была даже, от
слез и
радости, рассказать, а подала письмо Прыхиной.
На другой день, впрочем, началось снова писательство. Павел вместе с своими героями чувствовал злобу,
радость; в печальных, патетических местах, — а их у него было немало в его вновь рождаемом творении, — он плакал, и
слезы у него капали на бумагу… Так прошло недели две; задуманной им повести написано было уже полторы части; он предполагал дать ей название: «Да не осудите!».
— Одно только — жаль расстаться… Один ведь он у меня, — только свету и
радости!.. — произнес полковник, и у него уж навернулись
слезы на глазах.
— Друг мой!.. жизнь моя!..
радость моя!.. — бессвязно восклицал старик, схватив руки Наташи и, как влюбленный, смотря в бледное, худенькое, но прекрасное личико ее, в глаза ее, в которых блистали
слезы.
Я хочу, чтоб вы разделили сегодня со мною и горе и
радость, и веселье и
слезы, хотя, надеюсь, что я-то, по крайней мере, не заплачу.
Что мог я сказать ей? Она стояла передо мною и глядела на меня — а я принадлежал ей весь, с головы до ног, как только она на меня глядела… Четверть часа спустя я уже бегал с кадетом и с Зинаидой взапуски; я не плакал, я смеялся, хотя напухшие веки от смеха роняли
слезы; у меня на шее, вместо галстучка, была повязана лента Зинаиды, и я закричал от
радости, когда мне удалось поймать ее за талию. Она делала со мной все, что хотела.
Она улыбалась, пожимала руки, кланялась, и хорошие, светлые
слезы сжимали горло, ноги ее дрожали от усталости, но сердце, насыщенное
радостью, все поглощая, отражало впечатления подобно светлому лику озера.
Великую
радость жизни! — повторил вдруг Назанский громко, со
слезами в голосе.
Но никогда откормленная, важная и тупая обезьяна, сидящая в карете, со стекляшками на жирном пузе, не поймет гордой прелести свободы, не испытает
радости вдохновения, не заплачет сладкими
слезами восторга, глядя, как на вербовой ветке серебрятся пушистые барашки!
«Сколько бы у нас общей
радости было, кабы покойница была жива», — говорил он сам с собою и с навернувшимися
слезами на глазах уходил в кабинет и долго уж оттуда не возвращался…
Глядя на людей, связанных любовью, не помнящих себя от восторга, он улыбался иронически и думал: «Погодите, опомнитесь; после первых
радостей начнется ревность, сцены примирения,
слезы.
Он взглянул на нее. Что это?
слезы, смятение, и
радость, и упреки? Она бледна, немного похудела, глаза покраснели.
Но луна все выше, выше, светлее и светлее стояла на небе, пышный блеск пруда, равномерно усиливающийся, как звук, становился яснее и яснее, тени становились чернее и чернее, свет прозрачнее и прозрачнее, и, вглядываясь и вслушиваясь во все это, что-то говорило мне, что и она, с обнаженными руками и пылкими объятиями, еще далеко, далеко не все счастие, что и любовь к ней далеко, далеко еще не все благо; и чем больше я смотрел на высокий, полный месяц, тем истинная красота и благо казались мне выше и выше, чище и чище, и ближе и ближе к Нему, к источнику всего прекрасного и благого, и
слезы какой-то неудовлетворенной, но волнующей
радости навертывались мне на глаза.
Совершенно дикая мысль осеняет голову Александрова: «А что, если этот очаровательный звук и эта звездочка, похожая на непроливающуюся девичью
слезу, и далекий, далекий отсюда только что повеявший, ласковый и скромный запах резеды, и все простые
радости мира суть только видоизменения одной и той же божественной и бессмертной силы?»