Петр Елисеич, конечно, был против разных церемоний, какие проделывались над умирающей наехавшею
скитскою братией, но что поделаешь с невежественною родней, когда старуха сама потребовала «иночества», а перед этим еще должно было совершиться «скитское покаяние», соборование маслом и т. д.
Неточные совпадения
Так
братья и не успели переговорить. Впрочем, взглянув на Симона, Галактион понял, что тут всякие разговоры излишни. Он опоздал. По дороге в комнату невесты он встретил
скитского старца Анфима, — время проходило, минуя этого человека, и он оставался таким же черным, как в то время, когда венчал Галактиона. За ним в скит был послан нарочный гонец, и старик только что приехал.
Зима была студеная, и в скиты проезжали через курень Бастрык, минуя Талый. Чистое болото промерзло, и ход был везде. Дорога сокращалась верст на десять, и вместо двух переездов делали всего один. Аглаида всю дорогу думала о
брате Матвее, с которым она увидалась ровно через два года. И его прошибла слеза, когда он увидел ее в черном
скитском одеянии.
— Дураками оказали себя куренные-то: за мужика тебя приняли… Так и будь мужиком, а то еще
скитские встренутся да будут допытываться… Ох, грехи наши тяжкие!.. А Мосей-то так волком и глядит: сердитует он на меня незнамо за што. Родной
брат вашему-то приказчику Петру Елисеичу…
Так же В.М. Дорошевич изучил дело осужденных
братьев Скитских в Полтаве, добился через печать нового следствия, в результате которого было полное оправдание невиновных. В обоих случаях он был репортером. А В.Г. Короленко? Многие и многие русские писатели отдавали репортажу много сил, внимания и находчивости.
Все равно, кто пустил этот дым — одинокий ли старатель, заблудившийся ли охотник,
скитский ли старец: вам дорога именно эта синяя струйка, потому что около огня греется ваш брат-человек, и зеленая суровая пустыня больше не пугает вас своим торжественным безмолвием.
А на расходы Манефа деньги выдавала от имени ктитора обители,
брата своего родного по плоти,
скитского заступника и во всем оберегателя Патапа Максимыча.
Совсем одичала Марья Гавриловна, столько лет никого не видя, окроме
скитских стариц, приезжавших в Москву за сборами. Других женщин никого не позволялось ей принимать. Отец с матерью померли, братнина семья далеко, а Масляников строго-настрого запретил жене с
братом переписываться.
Извещала
брата о грозящих скитам напастях и о том, что на всякий случай она в городе место под келью покупает… умоляла
брата поскорее съездить в «губернию» и там хорошенько да повернее узнать, не пришли ли насчет скитов из Петербурга указы и не ждут ли оттуда больших чиновников по
скитским делам.
И более того: «склонный к тонкой деликатности, государь, чтобы не смущать тишину
скитской жизни и не нарушать богомысленного настроения
братии блеском и многолюдством придворных, переплыл на Валаам, не взяв с собою никого, кроме „одного камердинера“.