Неточные совпадения
Трудись! Кому вы вздумали
Читать такую проповедь!
Я не крестьянин-лапотник —
Я Божиею милостью
Российский дворянин!
Россия — не неметчина,
Нам чувства деликатные,
Нам гордость внушена!
Сословья благородные
У нас труду не учатся.
У нас чиновник плохонький,
И тот
полов не выметет,
Не станет печь топить…
Скажу я вам, не хвастая,
Живу почти безвыездно
В деревне сорок лет,
А от ржаного колоса
Не отличу ячменного.
А мне поют: «Трудись...
У нас
поля обширные,
А не гораздо щедрые,
Скажи-ка, чьей рукой
С весны они оденутся,
А осенью разденутся?
Затем нелишнее, кажется, будет еще
сказать, что, пленяя нетвердый женский
пол, градоначальник должен искать уединения и отнюдь не отдавать сих действий своих в жертву гласности или устности.
Но злаков на
полях все не прибавлялось, ибо глуповцы от бездействия весело-буйственного перешли к бездействию мрачному. Напрасно они воздевали руки, напрасно облагали себя поклонами, давали обеты, постились, устраивали процессии — бог не внимал мольбам. Кто-то заикнулся было
сказать, что"как-никак, а придется в
поле с сохою выйти", но дерзкого едва не побили каменьями, и в ответ на его предложение утроили усердие.
Ежели я
скажу, что через женский
пол опытный администратор может во всякое время знать все сокровенные движения управляемых, то этого одного уже достаточно, чтобы доказать, сколь важен этот административный метод.
— Да вот посмотрите на лето. Отличится. Вы гляньте-ка, где я сеял прошлую весну. Как рассадил! Ведь я, Константин Дмитрич, кажется, вот как отцу родному стараюсь. Я и сам не люблю дурно делать и другим не велю. Хозяину хорошо, и нам хорошо. Как глянешь вон, —
сказал Василий, указывая на
поле, — сердце радуется.
Но Константину Левину скучно было сидеть и слушать его, особенно потому, что он знал, что без него возят навоз на неразлешенное
поле и навалят Бог знает как, если не посмотреть; и резцы в плугах не завинтят, а поснимают и потом
скажут, что плуги выдумка пустая и то ли дело соха Андревна, и т. п.
Я подошел к окну и посмотрел в щель ставня: бледный, он лежал на
полу, держа в правой руке пистолет; окровавленная шашка лежала возле него. Выразительные глаза его страшно вращались кругом; порою он вздрагивал и хватал себя за голову, как будто неясно припоминая вчерашнее. Я не прочел большой решимости в этом беспокойном взгляде и
сказал майору, что напрасно он не велит выломать дверь и броситься туда казакам, потому что лучше это сделать теперь, нежели после, когда он совсем опомнится.
— Вот на этом
поле, —
сказал Ноздрев, указывая пальцем на
поле, — русаков такая гибель, что земли не видно; я сам своими руками поймал одного за задние ноги.
«Нет, этого мы приятелю и понюхать не дадим», —
сказал про себя Чичиков и потом объяснил, что такого приятеля никак не найдется, что одни издержки по этому делу будут стоить более, ибо от судов нужно отрезать
полы собственного кафтана да уходить подалее; но что если он уже действительно так стиснут, то, будучи подвигнут участием, он готов дать… но что это такая безделица, о которой даже не стоит и говорить.
Нельзя
сказать наверно, точно ли пробудилось в нашем герое чувство любви, — даже сомнительно, чтобы господа такого рода, то есть не так чтобы толстые, однако ж и не то чтобы тонкие, способны были к любви; но при всем том здесь было что-то такое странное, что-то в таком роде, чего он сам не мог себе объяснить: ему показалось, как сам он потом сознавался, что весь бал, со всем своим говором и шумом, стал на несколько минут как будто где-то вдали; скрыпки и трубы нарезывали где-то за горами, и все подернулось туманом, похожим на небрежно замалеванное
поле на картине.
Хозяйством нельзя
сказать чтобы он занимался, он даже никогда не ездил на
поля, хозяйство шло как-то само собою.
— Изумительный человек! —
сказал Чичиков и с любопытством посматривал на
поля.
Селифан молча слушал очень долго и потом вышел из комнаты,
сказавши Петрушке: «Ступай раздевать барина!» Петрушка принялся снимать с него сапоги и чуть не стащил вместе с ними на
пол и самого барина.
Наталью Николаевну я уважаю и люблю, Николай, —
сказал он, прикладывая руку к груди, — да что она?.. ее воля в этом доме все равно, что вот это, — при этом он с выразительным жестом кинул на
пол обрезок кожи.
Как услышали уманцы, что куренного их атамана Бородатого нет уже в живых, бросили
поле битвы и прибежали прибрать его тело; и тут же стали совещаться, кого выбрать в куренные. Наконец
сказали...
—
Поля! — крикнула Катерина Ивановна, — беги к Соне, скорее. Если не застанешь дома, все равно,
скажи, что отца лошади раздавили и чтоб она тотчас же шла сюда… как воротится. Скорей,
Поля! На, закройся платком!
Весьма вероятно и то, что Катерине Ивановне захотелось, именно при этом случае, именно в ту минуту, когда она, казалось бы, всеми на свете оставлена, показать всем этим «ничтожным и скверным жильцам», что она не только «умеет жить и умеет принять», но что совсем даже не для такой доли и была воспитана, а воспитана была в «благородном, можно даже
сказать в аристократическом полковничьем доме», и уж вовсе не для того готовилась, чтобы самой мести
пол и мыть по ночам детские тряпки.
— Нет, вы вот что сообразите, — закричал он, — назад тому полчаса мы друг друга еще и не видывали, считаемся врагами, между нами нерешенное дело есть; мы дело-то бросили и эвона в какую литературу заехали! Ну, не правду я
сказал, что мы одного
поля ягоды?
Не шевеля почти и поводов,
Конь слушался его лишь слов.
«Таких коней и взнуздывать напрасно»,
Хозяин некогда
сказал:
«Ну, право, вздумал я прекрасно!»
И, в
поле выехав, узду с Коня он снял.
— Посмотри, —
сказал вдруг Аркадий, — сухой кленовый лист оторвался и падает на землю; его движения совершенно сходны с
полетом бабочки. Не странно ли? Самое печальное и мертвое — сходно с самым веселым и живым.
— Денег нет, —
сказал Дмитрий, ставя стакан зачем-то на
пол.
Он встал на ноги, посмотрел неуверенно в
пол, снова изогнул рот серпом. Макаров подвел его к столу, усадил, а Лютов
сказал, налив полстакана вина...
Даже и после этого утверждения Клим не сразу узнал Томилина в пыльном сумраке лавки, набитой книгами. Сидя на низеньком, с подрезанными ножками стуле, философ протянул Самгину руку, другой рукой поднял с
пола шляпу и
сказал в глубину лавки кому-то невидимому...
— Хлеба здесь рыжик одолевает, дави его леший, —
сказал возница, махнув кнутом в
поле. — Это — вредная растения такая, рыжик, желтеньки светочки, — объяснил он, взглянув на седока через плечо.
В саду старик в глухом клетчатом жилете
полол траву на грядках. Лицо и шея у него были фиолетовые, цвета гниющего мяса. Поймав взгляд Самгина, Никонова торопливо
сказала...
— Этих бесноватых следовало бы
полить водою из пожарного брандспойта, — довольно громко
сказал он; Варвара, стоя, бормотала...
Прежде чем Самгин догадался помочь ей, она подняла с
пола книжку и, раскрыв ее, строго
сказала...
— Садитесь, — неохотно
сказал им Денисов, они покорно сели, а Ловцов выступил шага на два вперед, пошаркал ногами по
полу, как бы испытывая его прочность, и продолжал...
— Я — не понимаю: к чему этот парад? Ей-богу, право, не знаю — зачем? Если б, например, войска с музыкой… и чтобы духовенство участвовало, хоругви, иконы и — вообще — всенародно, ну, тогда — пожалуйста! А так, знаете, что же получается? Раздробление как будто. Сегодня — фабричные, завтра — приказчики пойдут или,
скажем, трубочисты, или еще кто, а — зачем, собственно? Ведь вот какой вопрос поднимается! Ведь не на Ходынское
поле гулять пошли, вот что-с…
Дронов посмотрел на него, мигнул и, плюнув на
пол,
сказал...
За три недели, одиноко прожитых им в квартире Варвары, он убедился, что Любаша играет роль более значительную, чем он приписывал ей. Приходила нарядная дама под вуалью, с кружевным зонтиком в руках, она очень расстроилась и, кажется, даже испугалась, узнав, что Сомова арестована. Ковыряя зонтиком
пол, она нервно
сказала...
— Только? — спросил он, приняв из рук Самгина письмо и маленький пакет книг; взвесил пакет на ладони, положил его на
пол, ногою задвинул под диван и стал читать письмо, держа его близко пред лицом у правого глаза, а прочитав,
сказал...
Пошли. В столовой Туробоев жестом фокусника снял со стола бутылку вина, но Спивак взяла ее из руки Туробоева и поставила на
пол. Клима внезапно ожег злой вопрос: почему жизнь швыряет ему под ноги таких женщин, как продажная Маргарита или Нехаева? Он вошел в комнату брата последним и через несколько минут прервал спокойную беседу Кутузова и Туробоева, торопливо говоря то, что ему давно хотелось
сказать...
— Передавили друг друга. Страшная штука. Вы — видели? Черт… Расползаются с
поля люди и оставляют за собой трупы. Заметили вы: пожарные едут с колоколами, едут и — звонят! Я говорю: «Подвязать надо, нехорошо!» Отвечает: «Нельзя». Идиоты с колокольчиками… Вообще, я
скажу…
Глядя в
пол, Дронов
сказал...
— Да, — тут многое от церкви, по вопросу об отношении
полов все вообще мужчины мыслят более или менее церковно. Автор — умный враг и — прав, когда он говорит о «не тяжелом, но губительном господстве женщины». Я думаю, у нас он первый так решительно и верно указал, что женщина бессознательно чувствует свое господство, свое центральное место в мире. Но
сказать, что именно она является первопричиной и возбудителем культуры, он, конечно, не мог.
«Да, познание автоматично и почти бессмысленно, как инстинкт
пола», — строго
сказал Самгин себе и снова вспомнил Марину; улыбаясь, она говорила...
А через час, сидя на постели, спустив ноги на
пол, голая, она, рассматривая носок Клима,
сказала, утомленно зевнув...
Самгин не выспался, идти на улицу ему не хотелось, он и на крышу полез неохотно. Оттуда даже невооруженные глаза видели над
полем облако серовато-желтого тумана. Макаров, посмотрев в трубу и передавая ее Климу,
сказал, сонно щурясь...
А женщина, пожав руку его теплыми пальцами, другой рукой как будто сняла что-то с
полы его тужурки и, спрятав за спину,
сказала, широко улыбаясь...
Но Клим видел, что Лида, слушая рассказы отца поджав губы, не верит им. Она треплет платок или конец своего гимназического передника, смотрит в
пол или в сторону, как бы стыдясь взглянуть в широкое, туго налитое кровью бородатое лицо. Клим все-таки
сказал...
Дверь широко открылась, вошла Алина. Самгин бросил окурок папиросы на
пол и облегченно вздохнул, а Макаров
сказал...
— Самгин, земляк мой и друг детства! — вскричала она, вводя Клима в пустоватую комнату с крашеным и покосившимся к окнам
полом. Из дыма поднялся небольшой человек, торопливо схватил руку Самгина и, дергая ее в разные стороны, тихо, виновато
сказал...
Она задохнулась, замолчала, двигая стул, постукивая ножками его по
полу, глаза ее фосфорически блестели, раза два она открывала рот, но, видимо, не в силах
сказать слова, дергала головою, закидывая ее так высоко, точно невидимая рука наносила удары в подбородок ей. Потом, оправясь, она продолжала осипшим голосом, со свистом, точно сквозь зубы...
Алина пошла переодеваться,
сказав, что сейчас пришлет «отрезвляющую штучку», явилась высокая горничная в накрахмаленном чепце и переднике, принесла Самгину большой бокал какого-то шипящего напитка, он выпил и почувствовал себя совсем хорошо, когда возвратилась Алина в белом платье, подпоясанном голубым шарфом с концами до
пола.
— Алексей Семенов Гогин, —
сказал он, счастливо улыбаясь, улыбалась и Анфимьевна, следуя за ним, он сел к столу, бросил на диван шляпу; перчатки, вылетев из шляпы, упали на
пол.
Сопровождавший Гапона небольшой, неразличимый человечек поднял с
пола пальто, положил его на стул, сел на пальто и успокоительно
сказал...
Вошли двое: один широкоплечий, лохматый, с курчавой бородой и застывшей в ней неопределенной улыбкой, не то пьяной, не то насмешливой. У печки остановился, греясь, кто-то высокий, с черными усами и острой бородой. Бесшумно явилась молодая женщина в платочке, надвинутом до бровей. Потом один за другим пришло еще человека четыре, они столпились у печи, не подходя к столу, в сумраке трудно было различить их. Все молчали, постукивая и шаркая ногами по кирпичному
полу, только улыбающийся человек
сказал кому-то...
Томилина не любили и здесь. Ему отвечали скупо, небрежно. Клим находил, что рыжему учителю нравится это и что он нарочно раздражает всех. Однажды писатель Катин, разругав статью в каком-то журнале, бросил журнал на подоконник, но книга упала на
пол; Томилин
сказал...