Неточные совпадения
Солнце — не огнистое, не раскаленное, как во время знойной засухи, не тускло-багровое, как перед бурей, но светлое и приветно лучезарное — мирно всплывает
под узкой и длинной тучкой, свежо
просияет и погрузится в лиловый ее туман.
Они останавливались, снимали шапки, крестились перед Спасскими воротами, и над Кремлем по-прежнему
сияло солнце, башенные часы играли «Коль славен наш Господь в Сионе», бронзовый Минин поднимал
под руку бронзового Пожарского, купцы Ножевой линии, поспешно крестясь, отпирали лавки.
Первое, что мелькнуло сейчас в моей памяти, — это солнечный мартовский день, снежное полотно, только что покрывшее за ночь площадь, фигура розовой
под солнцем девушки, которая выпрыгнула из кареты и исчезла вот в этом самом подъезде Малого театра. «Вся радостно
сияет! Восходящая звезда!» И это было так давно…
Они возвращались из затона после осмотра пароходов и, сидя в огромном и покойном возке, дружелюбно и оживленно разговаривали о делах. Это было в марте:
под полозьями саней всхлипывала вода, снег почти стаял,
солнце сияло в ясном небе весело и тепло.
Прошел уж и лед на Волге. Два-три легких пароходика пробежали вверх и вниз… На пристанях загудела рабочая сила… Луга и деревья зазеленели, и
под яркими, приветливыми лучами животворного
солнца даже сам вечно мрачный завод как-то повеселел, хотя грязный двор с грудами еще не успевшего стаять снега около забора и закоптевшими зданиями все-таки производил неприятное впечатление на свежего человека… Завсегдатаям же завода и эта осторожная весна была счастьем. Эти желтые, чахлые, суровые лица
сияли порой…
Солнце восходило — и лучи его озарили Иоанна, сидящего на троне,
под хоругвию новогородскою, среди воинского стана, полководцев и бояр московских; взор его
сиял величием и радостию.
— Молодые республиканцы! — говорил он, входя в гостиную и
сияя своим свежим видом и очаровательной улыбкой. — Вы, кажется, скоро все заснете от ваших серьезных разговоров. Кто хочет ехать со мной за город? Дорога прекрасная:
солнце, снег и морозец. Страдающих зубной болью и мировой скорбью прошу оставаться дома
под надзором нашей почтеннейшей Олимпиады Савичны…
И легко и светло было на душе Марьи Гавриловны, когда
под пытливыми, но невидимыми ей взорами обительских матерей и белиц возвращалась она из Каменного Вражка в уютный свой домик. Миром и радостной надеждой
сияла она и много жалела, что поздно узнала елфимовскую знахарку.
Под яркими лучами заходившего
солнца мрачна и печальна казалась ей обитель Манефина.
В самом деле, пора было успокоиться: все
сияло и блестело
под ослепительными лучами
солнца.
Солнце садилось, дворец
под его светом
сиял своим огромным белым фасадом, вдали зеленую полянку обступали огромные, тихие дубы парка.