Неточные совпадения
— Не богатырь я, милая,
А
силой тот не хвастайся,
Кто
сна не поборал...
Все эти хлопоты, хождение из места в место, разговоры с очень добрыми, хорошими людьми, понимающими вполне неприятность положения просителя, но не могущими пособить ему, всё это напряжение, не дающее никаких результатов, произвело в Левине чувство мучительное, подобное тому досадному бессилию, которое испытываешь во
сне, когда хочешь употребить физическую
силу.
Теперь с каким она вниманьем
Читает сладостный роман,
С каким живым очарованьем
Пьет обольстительный обман!
Счастливой
силою мечтанья
Одушевленные созданья,
Любовник Юлии Вольмар,
Малек-Адель и де Линар,
И Вертер, мученик мятежный,
И бесподобный Грандисон,
Который нам наводит
сон, —
Все для мечтательницы нежной
В единый образ облеклись,
В одном Онегине слились.
И дождалась… Открылись очи;
Она сказала: это он!
Увы! теперь и дни, и ночи,
И жаркий одинокий
сон,
Всё полно им; всё деве милой
Без умолку волшебной
силойТвердит о нем. Докучны ей
И звуки ласковых речей,
И взор заботливой прислуги.
В уныние погружена,
Гостей не слушает она
И проклинает их досуги,
Их неожиданный приезд
И продолжительный присест.
В течение пяти недель доктор Любомудров не мог с достаточной ясностью определить болезнь пациента, а пациент не мог понять, физически болен он или его свалило с ног отвращение к жизни, к людям? Он не был мнительным, но иногда ему казалось, что в теле его работает острая кислота, нагревая мускулы, испаряя из них жизненную
силу. Тяжелый туман наполнял голову, хотелось глубокого
сна, но мучила бессонница и тихое, злое кипение нервов. В памяти бессвязно возникали воспоминания о прожитом, знакомые лица, фразы.
— Нервы! — повторит она иногда с улыбкой, сквозь слезы, едва пересиливая страх и выдерживая борьбу неокрепших нерв с пробуждавшимися
силами. Она встанет с постели, выпьет стакан воды, откроет окно, помашет себе в лицо платком и отрезвится от грезы наяву и во
сне.
Она содрогалась, изнемогала, но с мужественным любопытством глядела на этот новый образ жизни, озирала его с ужасом и измеряла свои
силы… Одна только любовь не изменяла ей и в этом
сне, она стояла верным стражем и новой жизни; но и она была не та!
Между тем жизнь будила и отрывала его от творческих
снов и звала, от художественных наслаждений и мук, к живым наслаждениям и реальным горестям, среди которых самою лютою была для него скука. Он бросался от ощущения к ощущению, ловил явления, берег и задерживал почти
силою впечатления, требуя пищи не одному воображению, но все чего-то ища, желая, пробуя на чем-то остановиться…
Через неделю после того он шел с поникшей головой за гробом Наташи, то читая себе проклятия за то, что разлюбил ее скоро, забывал подолгу и почасту, не берег, то утешаясь тем, что он не властен был в своей любви, что сознательно он никогда не огорчил ее, был с нею нежен, внимателен, что, наконец, не в нем, а в ней недоставало материала, чтоб поддержать неугасимое пламя, что она уснула в своей любви и уже никогда не выходила из тихого
сна, не будила и его, что в ней не было признака страсти, этого бича, которым подгоняется жизнь, от которой рождается благотворная
сила, производительный труд…
Он забыл, где он — и, может быть, даже — кто он такой. Природа взяла свое, и этим крепким
сном восстановила равновесие в
силах. Никакой боли, пытки не чувствовал он. Все — как в воду кануло.
Здесь, одетые в легкое льняное пальто, без галстуха и жилета, сидя под тентом без движения, вы потеряете от томительного жара
силу, и как ни бодритесь, а тело клонится к дивану, и вы во
сне должны почерпнуть освежение организму.
«А вдруг всё это я выдумал и не буду в
силах жить этим: раскаюсь в том, что я поступил хорошо», сказал он себе и, не в
силах ответить на эти вопросы, он испытал такое чувство тоски и отчаяния, какого он давно не испытывал. Не в
силах разобраться в этих вопросах, он заснул тем тяжелым
сном, которым он, бывало, засыпал после большого карточного проигрыша.
Англичанин, раздав положенное число Евангелий, уже больше не раздавал и даже не говорил речей. Тяжелое зрелище и, главное, удушливый воздух, очевидно, подавили и его энергию, и он шел по камерам, только приговаривая «all right» [«прекрасно»] на донесения смотрителя, какие были арестанты в каждой камере. Нехлюдов шел как во
сне, не имея
силы отказаться и уйти, испытывая всё ту же усталость и безнадёжность.
Замечательно тоже, что никто из них, однако же, не полагал, что умрет он в самую эту же ночь, тем более что в этот последний вечер жизни своей он, после глубокого дневного
сна, вдруг как бы обрел в себе новую
силу, поддерживавшую его во всю длинную эту беседу с друзьями.
Следующий день был 13 октября.
Сон немного подкрепил Дерсу, но я чувствовал себя совершенно разбитым. Однако дневать здесь было нельзя. Продовольствия у нас не было ни крошки. Через
силу мы поднялись и пошли дальше вниз по реке.
Но я люблю полунощные страны
Мне любо их могучую природу
Будить от
сна и звать из недр земных
Родящую, таинственную
силу,
Несущую беспечным берендеям
Обилье жит неприхотливых.
Я думаю, что беда была не в моей гордости, беда была в том, что я был недостоин высоты этого
сна, что он соответствовал моим тайным мыслям и моим мечтам, но не соответствовал
силе моей религиозной воли, моей способности к религиозному действию.
Вообще, очень религиозный, отец совсем не был суеверен. Бог все видит, все знает, все устроил. На земле действуют его ясные и твердые законы. Глупо не верить в бога и глупо верить в
сны, в нечистую
силу, во всякие страхи.
Наоборот, в ненастье преступный
сон налегает на учеников с особенной
силой, и в то же время их легче застигнуть…
Если благодетельное лишение внешних чувствований,
сон, удалится от твоего возглавия и не возможешь возобновить
сил разумных и телесных, — беги из чертогов твоих и, утомив члены до усталости, возляги на одре твоем и почиешь во здравие.
Почему тоже, пробудясь от
сна и совершенно уже войдя в действительность, вы чувствуете почти каждый раз, а иногда с необыкновенною
силой впечатления, что вы оставляете вместе со
сном что-то для вас неразгаданное.
Сон, которым забылись некоторые из людей этого отряда, скорее похож на окоченение, чем на
сон, способный обновить истощенные
силы.
Это уже был
сон настоящий, восстановитель
сил, и через несколько часов я проснулся гораздо бодрее и крепче.
Не шевелясь, не мигая глазами, без
сил и мысли, мать стояла точно в тяжелом
сне, раздавленная страхом и жалостью. В голове у нее, как шмели, жужжали обиженные, угрюмые и злые крики людей, дрожал голос станового, шуршали чьи-то шепоты…
Вчера лег — и тотчас же канул на сонное дно, как перевернувшийся, слишком загруженный корабль. Толща глухой колыхающейся зеленой воды. И вот медленно всплываю со дна вверх и где-то на средине глубины открываю глаза: моя комната, еще зеленое, застывшее утро. На зеркальной двери шкафа — осколок солнца — в глаза мне. Это мешает в точности выполнить установленные Скрижалью часы
сна. Лучше бы всего — открыть шкаф. Но я весь — как в паутине, и паутина на глазах, нет
сил встать…
Не одну ночь провел он без
сна с тех пор, как доктор сообщил ему свои опасения насчет здоровья жены, стараясь отыскать средства примирить ее сердце с настоящим ее положением и восстановить угасающие
силы.
Только единственный сын Анны Павловны, Александр Федорыч, спал, как следует спать двадцатилетнему юноше, богатырским
сном; а в доме все суетились и хлопотали. Люди ходили на цыпочках и говорили шепотом, чтобы не разбудить молодого барина. Чуть кто-нибудь стукнет, громко заговорит, сейчас, как раздраженная львица, являлась Анна Павловна и наказывала неосторожного строгим выговором, обидным прозвищем, а иногда, по мере гнева и
сил своих, и толчком.
— Что ты сказала, несчастная, какие
сны тебе снятся! — возопил он и изо всей
силы оттолкнул ее от себя, так что она даже больно ударилась плечами и головой о диван. Он бросился бежать; но она тотчас же вскочила за ним, хромая и прискакивая, вдогонку, и уже с крыльца, удерживаемая изо всех
сил перепугавшимся Лебядкиным, успела ему еще прокричать, с визгом и с хохотом, вослед в темноту...
Ночные видения, беспрерывная молитва, отсутствие
сна не истощили
сил Иоанновых, но лишь привели его в высшую степень раздражительности.
«Мужайся, князь! В обратный путь
Ступай со спящею Людмилой;
Наполни сердце новой
силой,
Любви и чести верен будь.
Небесный гром на злобу грянет,
И воцарится тишина —
И в светлом Киеве княжна
Перед Владимиром восстанет
От очарованного
сна».
И стал над рыцарем старик,
И вспрыснул мертвою водою,
И раны засияли вмиг,
И труп чудесной красотою
Процвел; тогда водой живою
Героя старец окропил,
И бодрый, полный новых
сил,
Трепеща жизнью молодою,
Встает Руслан, на ясный день
Очами жадными взирает,
Как безобразный
сон, как тень,
Пред ним минувшее мелькает.
Указывая на все вышеизложенное, я питал надежду, что голос мой будет услышан и что здоровые
силы страны воспрянут от многолетнего безмятежного
сна, дабы воспользоваться плодами оного.
Но по уходе пристава тоска обуяла еще пуще. Целую ночь метался он в огне, и ежели забывался на короткое время, то для того только, чтоб и во
сне увидеть, что он помпадур. Наконец, истощив все
силы в борьбе с бессонницей, он покинул одинокое ложе и принялся за чтение «Робинзона Крузое». Но и тут его тотчас же поразила мысль: что было бы с ним, если б он, вместо Робинзона, очутился на необитаемом острове? Каким образом исполнил бы он свое назначение?
Когда человек при виде нравственного страдания или опасности, угрожающей здоровью и жизни любимого существа, страдает сам всеми
силами своей души, забывая
сон, покой и пищу, забывая всего себя, когда напрягаются нервы, возвышается его духовная природа — тогда нет места требованиям и нет места мелочным вниманиям, заботам и угождениям.
Он лежал, однако ж, не смыкая глаз:
сон бежал от него; его как словно тормошило что-то; не зависящая от него
сила ворочала его с боку на бок; время от времени он приподымал голову и внимательно прислушивался к шуму реки, которая, вздуваясь и расширяясь каждую минуту, ревела и грохотала с возрастающей
силой.
Нетленный
сон и
силу чудотворства
Он может дать младенческим останкам,
Но надлежит народную молву
Исследовать прилежно и бесстрастно...
Сон мой был в руку, родная!
Сон перед Спасовым днем.
В поле заснула одна я
После полудня, с серпом,
Вижу — меня оступает
Сила — несметная рать, —
Грозно руками махает,
Грозно очами сверкает.
Думала я убежать,
Да не послушались ноги.
Стала просить я помоги,
Стала я громко кричать.
Но это не был
сон: это была самая существенная действительность, всю
силу и все значение которой княгиня вполне ощутила только тогда, когда, измученная своею ролью в продолжение вечера, она села в карету и, обхватив руками голову дочери, прижала ее к своей груди и зарыдала.
Князь в радости своей не спросил даже Елпидифора Мартыныча, что такое, собственно, он сделал с Еленой, а между тем почтенный доктор совершил над нею довольно смелую и рискованную вещь: он, когда Елена подошла к нему, толкнул ее, что есть
силы, в грудь, так что
сна упала на пол, и тем поспособствовал ее природе!..
— Как! — вскричал Рославлев, — так я был на кладбище?.. Я видел это не во
сне?.. Ну что же? говори, говори!.. — продолжал он, вскочив с постели; бледные щеки его вспыхнули, глаза сверкали; казалось, все
силы его возвратились.
Ступайте, полно вам по свету рыскать,
Служа страстям и нуждам человека.
Усните здесь
сном силы и покоя,
Как боги спят в глубоких небесах…
Хочу себе сегодня пир устроить:
Зажгу свечу пред каждым сундуком,
И все их отопру, и стану сам
Средь них глядеть на блещущие груды.
Боялся не он — боялось его молодое, крепкое, сильное тело, которое не удавалось обмануть ни гимнастикой немца Мюллера, ни холодными обтираниями. И чем крепче, чем свежее оно становилось после холодной воды, тем острее и невыносимее делались ощущения мгновенного страха. И именно в те минуты, когда на воле он ощущал особый подъем жизнерадостности и
силы, утром, после крепкого
сна и физических упражнений, — тут появлялся этот острый, как бы чужой страх. Он заметил это и подумал...
Если так, то гораздо неодолимее потребность спать: самый страстный любовник едва ли может пробыть без
сна четверо суток; гораздо неодолимее потребности «любить» потребность есть и пить: это истинно безграничная потребность, потому что нет человека, не признающего
силы ее, между тем как о любви очень многие не имеют и понятия; из-за этой потребности совершается гораздо больше и гораздо труднейших подвигов, нежели от «всесильного» могущества любви.
Чтоб выносить скоро, надобно усмирить ястреба бессонницей и голодом, выморить его, а это иногда так ослабляет
силы всего организма, что после ничем нельзя восстановить его, тогда как продолжительная носка дает возможность выучить ястреба сытого, полного
сил, вкоренить в него ученье одной привычкой, которая гораздо вернее насильственной покорности от голода и бессонницы; даже в продолжение травли все свободное от охоты время, кроме пятичасового
сна, надобно носить ястреба на руке постоянно, особенно слетка.
Кто позвал тебя? Я, я сам создал тебя здесь. Я вызвал тебя, только не из какой-нибудь «сферы», а из душного, темного котла, чтобы ты ужаснул своим видом эту чистую, прилизанную, ненавистную толпу. Приди,
силою моей власти прикованный к полотну, смотри с него на эти фраки и трэны, крикни им: я — язва растущая! Ударь их в сердце, лиши их
сна, стань перед их глазами призраком! Убей их спокойствие, как ты убил мое…
— Барин Иванов! Барин Иванов! — шептал он, как будто не хотел разбудить меня, а, напротив, всеми
силами старался не нарушить моего
сна.
Гроб качается хрустальный,
И в хрустальном гробе том
Спит царевна вечным
сном.
И о гроб невесты милой
Он ударился всей
силой.
Гроб разбился. Дева вдруг
Ожила. Глядит вокруг...
Я плохо помню эту роковую дорогу; как сквозь
сон помню только, что меня страшно трясло, и я напрягал все
силы, чтобы не свалиться с лошади; рука, которой я держался за гриву лошади, совсем оцепенела, шляпа где-то свалилась, и я не чувствовал, что дождь на двух верстах промочил меня до костей.
Сам Плодомасов, уложив боярышню, не оставался в ее комнате ни минуты. Выйдя из этой комнаты, он также не предался и оргиям, обыкновенно сопровождавшим его возвращение домой. Он одиноко сидел в своей опочивальне и нетерпеливо ждал пошептуху, за которою посланы были быстрые гонцы в далекое село. Эта чародейка должна была
силою своих чар прекратить долгий, смерти подобный
сон привезенной боярышни.
Это было время молодости, веселости и счастья, время бесконечных надежд и
сил неодолимых, и если это был
сон, так
сон прекрасный.