Неточные совпадения
В телеге перед нами не то
сидело, не то лежало человек шесть в рубахах, в армяках нараспашку; у двоих
на головах не было шапок; большие ноги в сапогах болтались, свесившись через
грядку, руки поднимались, падали зря… тела тряслись…
На другой день Чертопханов вместе с Лейбой выехал из Бессонова
на крестьянской телеге. Жид являл вид несколько смущенный, держался одной рукой за
грядку и подпрыгивал всем своим дряблым телом
на тряском сиденье; другую руку он прижимал к пазухе, где у него лежала пачка ассигнаций, завернутых в газетную бумагу; Чертопханов
сидел, как истукан, только глазами поводил кругом и дышал полной грудью; за поясом у него торчал кинжал.
Я попросил Ерофея заложить ее поскорей. Мне самому захотелось съездить с Касьяном
на ссечки: там часто водятся тетерева. Когда уже тележка была совсем готова, и я кое-как вместе с своей собакой уже уместился
на ее покоробленном лубочном дне, и Касьян, сжавшись в комочек и с прежним унылым выражением
на лице, тоже
сидел на передней
грядке, — Ерофей подошел ко мне и с таинственным видом прошептал...
— Страшен сон, да милостив бог, служба. Я тебе загадку загадаю:
сидит баба
на грядке, вся в заплатках, кто
на нее взглянет, тот и заплачет. Ну-ка, угадай?
Мужичок, с желтой мычкой
на подбородке и в разноцветном зипунишке,
сидит и трясется
на грядке,
на которой бы воробью
сидеть впору.
Стало светать, и Поликей, не спавший всю ночь, задремал. Надвинув шапку и тем еще больше высунув письмо, Поликей в дремоте стал стукаться головой о
грядку. Он проснулся около дома. Первым движением его было схватиться за шапку: она
сидела плотно
на голове; он и не снял ее, уверенный, что конверт тут. Он тронул Барабана, поправил сено, опять принял вид дворника и, важно поглядывая вокруг себя, затрясся к дому.
Катит тройка вся в мыле,
на телеге
сидит медведь, держится за
грядки да по сторонам оглядывается.
Сидел понурившись, свесив ноги через
грядку телеги, тупо глядя
на грязные, намокшие сапоги… Позор! Гадость! Скверно было
на душе. Туловище как будто налито было по самое горло какою-то омерзительною жидкостью, казалось — качнешься, и вот-вот она хлынет через рот наружу. И дома всё узнают через Таню и Доню. И эта гадостная песня… Ах, как скверно и как неинтересно жить
на свете!
Над коробом, окорячив его ногами, упертыми в тележные
грядки,
сидел рослый повар в белых панталонах, в белой куртке и в белом колпаке, а перед ним
на земле стоял средних лет торговый крестьянин и держал в руках большое решето, в которое повар что-то сбрасывал, точно как будто орешки.