Неточные совпадения
В каморку постучалися.
Макар ушел…
Сидела я,
Ждала, ждала, соскучилась.
Приотворила дверь.
К крыльцу карету подали.
«Сам едет?» — Губернаторша! —
Ответил мне Макар
И бросился на лестницу.
По лестнице спускалася
В собольей
шубе барыня,
Чиновничек при ней.
Та,
сидя в кресле деревянно прямо, точно бедная родственница, смотрела
в угол, где
шубы на вешалке казались безголовыми стражами.
Он меня осмотрел и ощупал; попробовал мой пульс, пощупал лоб, виски. «Странно, — ворчал он, — как ты не замерз… впрочем, ты весь был закрыт
шубой, с головой, как
в меховой норе
сидел…»
Я
сижу скорчившись, еле живой, окоченев
в моей
шубе, а кто-то стоит надо мной, будит меня, громко ругая и больно ударяя меня
в бок носком правой ноги.
Моя Альпа не имела такой теплой
шубы, какая была у Кады. Она прозябла и, утомленная дорогой,
сидела у огня, зажмурив глаза, и, казалось, дремала. Тазовская собака, с малолетства привыкшая к разного рода лишениям, мало обращала внимания на невзгоды походной жизни. Свернувшись калачиком, она легла
в стороне и тотчас уснула. Снегом всю ее запорошило. Иногда она вставала, чтобы встряхнуться, затем, потоптавшись немного на месте, ложилась на другой бок и, уткнув нос под брюхо, старалась согреть себя дыханием.
В санях
сидел толстый и румяный помещик
в волчьей
шубе.
Мы
сидели раз вечером с Иваном Евдокимовичем
в моей учебной комнате, и Иван Евдокимович, по обыкновению запивая кислыми щами всякое предложение, толковал о «гексаметре», страшно рубя на стопы голосом и рукой каждый стих из Гнедичевой «Илиады», — вдруг на дворе снег завизжал как-то иначе, чем от городских саней, подвязанный колокольчик позванивал остатком голоса, говор на дворе… я вспыхнул
в лице, мне было не до рубленого гнева «Ахиллеса, Пелеева сына», я бросился стремглав
в переднюю, а тверская кузина, закутанная
в шубах, шалях, шарфах,
в капоре и
в белых мохнатых сапогах, красная от морозу, а может, и от радости, бросилась меня целовать.
Когда старцы уже подъезжали к Жулановскому плесу, их нагнал Ермилыч, кативший на паре своих собственных лошадей. Дорожная кошевка и вся упряжка были сделаны на купеческую руку, а сам Ермилыч
сидел в енотовой
шубе и бобровой шапке. Он что-то крикнул старикам и махнул рукой, обгоняя их.
— Если лень колокольчик поправить, так по крайней мере
в прихожей бы
сидел, когда стучатся. Ну, вот теперь
шубу уронил, олух!
Вечером, когда сумрак сливает покрытые снегом поля с небом, по направлению от Мерева к уездному городу ехали двое небольших пошевней.
В передних санях
сидели Лиза и Гловацкая, а
в задних доктор
в огромной волчьей
шубе и Помада
в вытертом котиковом тулупчике, который по милости своего странного фасона назывался «халатиком».
Он вывел меня из опустевшего класса и отдал Евсеичу, который проворно укутал меня
в шубу и посадил
в сани, где уже
сидел Андрюша.
— Всенепременно-с, ежели такая ваша милость будет. Я, сударыня, вчера утром фонтанель на обеих руках открыл, так боюсь: дорогой-то
в шубе сидишь, как бы не разбередить.
Направо от двери, около кривого сального стола, на котором стояло два самовара с позеленелой кое-где медью, и разложен был сахар
в разных бумагах,
сидела главная группа: молодой безусый офицер
в новом стеганом архалуке, наверное сделанном из женского капота, доливал чайник; человека 4 таких же молоденьких офицеров находились
в разных углах комнаты: один из них, подложив под голову какую-то
шубу, спал на диване; другой, стоя у стола, резал жареную баранину безрукому офицеру, сидевшему у стола.
На барском месте
в пошевнях
сидел очень маленького роста мужчина, закутанный
в медвежью
шубу, с лицом, гордо приподнятым вверх, с голубыми глазами, тоже закинутыми к небесам, и с небольшими, торчащими, как у таракана, усиками, — точно он весь стремился упорхнуть куда-то ввысь.
С тех пор"молодой человек"неотлучно разделяет наше супружеское счастие. Он проводит время
в праздности и обнаруживает склонность к галантерейным вещам. Покуда он
сидит дома, Матрена Ивановна обходится со мной хорошо и снисходит к закладчикам. Но по временам он пропадает недели на две и на три и непременно уносит при этом енотовую
шубу. Тогда Матрена Ивановна выгоняет меня на розыски и не впускает
в квартиру до тех пор, пока"молодого человека"не приведут из участка… конечно, без
шубы.
Пока внизу люди кипели и волновались вокруг дома, скрывшего необычайное явление, не менее суеты происходило и
в самом доме. Исправник, ротмистр Порохонцев, выскочил
в канцелярию
в спальных бумазейных панталонах и фланелевой куртке и увидал, что там, скорчась
в комочек на полу, действительно
сидит черт с рогами и когтями, а против него на просительском диване лежит и дрожит огромная масса, покрытая поверх солдатской шинели еще двумя бараньими
шубами: это был дьякон.
В это время
в брагинском доме происходила такая сцена. Матрена Ильинична
сидела в комнате Татьяны Власьевны, не снимая
шубы, и говорила своей сватье...
Вдоль стены на лавке
сидели трое проезжих; один из них, одетый
в лисью
шубу, говорил с большим жаром, не забывая, однако же, подливать беспрестанно из ендовы
в свою дорожную серебряную кружку.
В нескольких шагах от осининского дома он увидел остановившуюся перед полицейскою будкой щегольскую двуместную карету. Ливрейный, тоже щегольской лакей, небрежно нагнувшись с козел, расспрашивал будочника из чухонцев, где здесь живет князь Павел Васильевич Осинин. Литвинов заглянул
в карету:
в ней
сидел человек средних лет, геморроидальной комплексии, с сморщенным и надменным лицом, греческим носом и злыми губами, закутанный
в соболью
шубу, по всем признакам важный сановник.
Вот, извольте посмотреть: идет жень-премье; шубоньку сшил он себе кунью, по всем швам строченную, поясок семишелковый под самые мышки подведен, персты закрыты рукавчиками, ворот
в шубе сделан выше головы, спереди-то не видать лица румяного, сзади-то не видать шеи беленькой, шапочка
сидит на одном ухе, а на ногах сапоги сафьянные, носы шилом, пяты востры — вокруг носика-то носа яйцо кати; под пяту-пяту воробей лети-перепурхивай.
На Крещение он опять уехал
в Петербург. Он уехал утром, а после обеда пришла ко мне сестра. Не снимая
шубы и шапки, она
сидела молча, очень бледная, и смотрела
в одну точку. Ее познабливало, и видно было, что она перемогалась.
Однажды — это было
в ясный осенний день, перед вечером — старик Цыбукин
сидел около церковных ворот, подняв воротник своей
шубы, и виден был только его нос и козырек от фуражки. На другом конце длинной лавки
сидел подрядчик Елизаров и рядом с ним школьный сторож Яков, старик лет семидесяти, без зубов. Костыль и сторож разговаривали.
И говорит равнодушно, потому что привыкла. Почему-то и летом и зимой одинаково он ходит
в шубе и только
в очень жаркие дни не выходит,
сидит дома. Обыкновенно, надевши
шубу и подняв воротник, запахнувшись, он гуляет по деревне, по дороге на станцию, или
сидит с утра до вечера на лавочке около церковных ворот.
Сидит и не пошевельнется. Прохожие кланяются ему, но он не отвечает, так как по-прежнему не любит мужиков. Когда его спрашивают о чем-нибудь, то он отвечает вполне разумно и вежливо, но кратко.
Высоко вскидывая передние ноги, круто согнув шею, мимо меня плывет лошадь — большая, серая
в темных пятнах; сверкает злой, налитый кровью глаз. На козлах, туго натянув вожжи,
сидит Егор, прямой, точно вырезанный из дерева;
в пролетке развалился хозяин, одетый
в тяжелую лисью
шубу, хотя и тепло.
—
В этих праздничных порядках
в сущности много жестокого, — сказала она немного погодя, как бы про себя, глядя
в окно на мальчиков, как они толпою шли от дома к воротам и на ходу, пожимаясь от холода, надевали свои
шубы и пальто. —
В праздники хочется отдыхать,
сидеть дома с родными, а бедные мальчики, учитель, служащие обязаны почему-то идти по морозу, потом поздравлять, выражать свое почтение, конфузиться…
Лето выдалось сырое и холодное, деревья были мокрые, все
в саду глядело неприветливо, уныло, хотелось
в самом деле работать.
В комнатах, внизу и наверху, слышались незнакомые женские голоса, стучала у бабушки швейная машина: это спешили с приданым. Одних
шуб за Надей давали шесть, и самая дешевая из них, по словам бабушки, стоила триста рублей! Суета раздражала Сашу; он
сидел у себя
в комнате и сердился; но все же его уговорили остаться, и он дал слово, что уедет первого июля, не раньше.
— Ну что ж, что фантазии, Сергей Фирсыч? Что тут плохого? Я, знаете, иногда
сижу в школе или у вас вечером, и вдруг мне кажется, что вот-вот произойдет что-то совершенно необыкновенное. Вдруг бубенцы под окнами. Собака лает. Кто-то входит
в сени, отворяет дверь. Лица не видать, потому что воротник у
шубы поднят и занесло снегом.
Торопливо и молча оделась она. И готовая,
в шубе,
сидела ожидая. С надворья послышались бубенцы.
Сани чуть подрагивали и покачивались, пристяжная ровно и весело скакала с своим круто подвязанным хвостом над наборной шлеей, ровная, масленая дорога быстро убегала назад, ямщик ухарски пошевеливал вожжами, адвокат, офицер,
сидя напротив, что-то врали с соседкой Маковкиной, а она сама, завернувшись туго
в шубу,
сидела неподвижно и думала: «Всё одно и то же, и всё гадкое: красные, глянцовитые лица с запахом вина и табаку, те же речи, те же мысли, и всё вертится около самой гадости.
Василий Андреич уже
сидел в санях, наполняя своей одетою
в двух
шубах спиною почти весь гнутый задок саней, и тотчас же, взяв вожжи, тронул лошадь. Никита на ходу примостился спереди с левой стороны и высунул одну ногу.
А
в маленьких санках
сидят торжественно, как буддийские изваяния,
в праздничных
шубах купец и купчиха — такие объемистые, что их зады наполовину свешиваются с сиденья и по левую и по правую сторону.
В огромных волчьих
шубах и прямых теплых картузах, седобородые, тучные и важные,
сидят лавочники, все эти жестокие Модесты Никанорычи и Доремидонты Никифорычи, снаружи своих лавок, на крылечках, тянут из блюдечка жидкий чай и играют
в шашки,
в поддавки.
В общей зале перед маленьким столом, подле почерневшего, во весь рост портрета императора Александра,
сидели за шампанским несколько человек — здешних дворян, должно быть, и
в сторонке какие-то купцы, проезжающие,
в синих
шубах.
Пять или шесть артистов
в шубах и шапках
сидят в креслах первого ряда около входа
в конюшни и курят вонючие сигары.
Он
сидел в волчьей
шубе, с золотым перстнем на пальце,
в ботфортоподобных сапогах, с двумя другими, тоже, надо полагать, подрядчиками, и что-то им толковал; они его слушали с большим вниманием, хотя и были гораздо старше его.
А волки все близятся, было их до пятидесяти, коли не больше. Смелость зверей росла с каждой минутой: не дальше как
в трех саженях
сидели они вокруг костров, щелкали зубами и завывали. Лошади давно покинули торбы с лакомым овсом, жались
в кучу и, прядая ушами, тревожно озирались. У Патапа Максимыча зуб на зуб не попадал; везде и всегда бесстрашный, он дрожал, как
в лихорадке. Растолкали Дюкова, тот потянулся к своей лисьей
шубе, зевнул во всю сласть и, оглянувшись, промолвил с невозмутимым спокойствием...
Подъехав к дому Спичкина, он распахнул
шубу и стал медленно расплачиваться с извозчиком. Извозчик, как показалось ему, увидев его погоны, пуговицы и Станислава, окаменел. Пустяков самодовольно кашлянул и вошел
в дом. Снимая
в передней
шубу, он заглянул
в залу. Там за длинным обеденным столом
сидели уже человек пятнадцать и обедали. Слышался говор и звяканье посуды.
В самом деле,
в щегольских парных орехового дерева санях рядом с Зиновьем Алексеичем
сидел кто-то, закутанный
в ильковую
шубу и дорогую соболью шапку.
Второй час ночи. Я
сижу у себя
в номере и пишу заказанный мне фельетон
в стихах. Вдруг отворяется дверь, и
в номер совсем неожиданно входит мой сожитель, бывший ученик М-ой консерватории, Петр Рублев.
В цилиндре,
в шубе нараспашку, он напоминает мне на первых порах Репетилова; потом же, когда я всматриваюсь
в его бледное лицо и необыкновенно острые, словно воспаленные глаза, сходство с Репетиловым исчезает.
Но что за мука! Надевши сюртук, доктор опять ложится. Нелли поднимает его и тащит
в переднюю…
В передней долгая, мучительная возня с калошами,
шубой… Пропала шапка… Но вот, наконец, Нелли
сидит в экипаже. Возле нее доктор. Теперь остается только проехать сорок верст, и у ее мужа будет медицинская помощь. Над землей висит тьма: зги не видно… Дует холодный зимний ветер. Под колесами мерзлые кочки. Кучер то и дело останавливается и раздумывает, какой дорогой ехать…
Надежда Петровна пошла
в гостиную и села писать записку к лавочнику. Доктор снял
шубу, вошел
в гостиную и развалился
в кресле.
В ожидании ответа от лавочника, оба
сидели и молчали. Минут через пять пришел ответ. Надежда Петровна вынула из записочки рубль и сунула его доктору. У доктора вспыхнули глаза.
Помню мучительную дорогу, тряску вагона, ночные бреды и поты; помню, как
в Москве, на Курском вокзале,
в ожидании поезда, я
сидел за буфетным столиком
в зимней
шубе в июньскую жару, и было мне холодно, и очень хотелось съесть кусок кровавого ростбифа с хреном, который я видел на буфетной стойке.
В Туле мама по телеграмме встретила меня на вокзале. Мягкая постель, белые простыни, тишина. И на две недели — бред и полусознание.
Всадники
сидят лицом к хвосту,
в вывороченных
шубах.
Первым появился Остерман, которого по причине болезни ног везли
в извозчичьих санях
в одну лошадь. На нем был небольшой парик, черная бархатная фуражка и старая короткая лисья
шуба,
в которой обыкновенно
сидел он у себя дома.
Пусто было на улицах и площадях; лишь изредка мелькал курьер,
сидя на облучке закрытой кибитки; по временам шныряли подозрительные лица или гремели мерным звуком цепи и раздавалась заунывная песнь колодников: «Будьте жалостливы, милостивы, до нас, до бедных невольников, заключенных, Христа ради!» На всем пути наших цыган встретили они один экипаж: это был рыдван, облупленный временем; его тащили четыре клячи веревочными постромками, а на запятках стояли три высокие лакея
в порыжелых сапогах,
в шубах из красной собаки и с полинялыми гербовыми тесьмами; из колымаги же проглядывал какой-то господин
в бархатной
шубе с золотыми кистями, причесанный а la pigeon.
В исходе первого часа ночи на 25 ноября перед домом французского посольства остановились сани.
В них
сидели Елизавета Петровна, закутанная
в шубу, Воронцов, Лесток, Шварц. Семеро гренадер конвоировали экипаж.
Скучно. Табачница да табачница, газеты да газеты, хозяйкин антихрист да антихрист вперемежку со Строгоновским садом и Черной Речкой удивительно надоели. Кроме того,
в башке то и дело
сидит вопрос: что я буду делать без места, когда проем все мои вещи? Уж и так теперь питаюсь енотовой
шубой, что заложил жиду Мовше. Спасибо дровокату Свисткову, — пришел и дал даровый билет для входа
в Русский Трактир, что на Крестовском острове. Сейчас отправляюсь на Крестовский.
В этих новых забавах накрыл их опять Ларивон, но на этот раз отвел своего питомца
в другую комнату, велел ему смирно
сидеть на стуле и сказал с педагогической важностью: «
В этакую
шубу зарылись!
Действительно,
в санях, закутанный
в медвежью
шубу,
сидел князь Никита Прозоровский, родной брат князя Василия, у ворот чьих хором и остановился «поезд».
— А
шуба где? — сказал Долохов. — Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси
шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, — сказал Долохов, подмигнув. — Ведь она выскочит ни жива, ни мертва,
в чем до̀ма
сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, — а ты
в шубу принимай сразу и неси
в сани.