Неточные совпадения
Самгин нащупал пальто, стал искать карман, выхватил револьвер, но
в эту минуту
поезд сильно тряхнуло, пронзительно завизжали тормоза, озлобленно зашипел пар, — Самгин пошатнулся и
сел на ноги Крэйтона, тот проснулся и, выдергивая ноги, лягаясь, забормотал по-английски, потом свирепо закричал...
До отхода пассажирского
поезда, с которым ехал Нехлюдов, оставалось два часа. Нехлюдов сначала думал
в этот промежуток съездить еще к сестре, но теперь, после впечатлений этого утра, почувствовал себя до такой степени взволнованным и разбитым, что,
сев на диванчик первого класса, совершенно неожиданно почувствовал такую сонливость, что повернулся на бок, положил под щеку ладонь и тотчас же заснул.
Тогда Захаров объяснил ему, зачем он приехал. Дерсу тотчас стал собираться. Переночевали они
в Анучине и наутро отправились обратно. 13 июня я закончил свои работы и распрощался с Хабаровском. На станции Ипполитовка Захаров и Дерсу прожили четверо суток, затем по моей телеграмме вышли к
поезду и
сели в наш вагон.
Трофимов. Господа, идемте
садиться в экипажи… Уже пора! Сейчас
поезд придет!
Яша. Что ж плакать? (Пьет шампанское.) Через шесть дней я опять
в Париже. Завтра
сядем в курьерский
поезд и закатим, только нас и видели. Даже как-то не верится. Вив ла Франс!.. [Да здравствует Франция! (фр. Vive la France!)] Здесь не по мне, не могу жить… ничего не поделаешь. Насмотрелся на невежество — будет с меня. (Пьет шампанское.) Что ж плакать? Ведите себя прилично, тогда не будете плакать.
Матвей ждал Дыму, но Дыма с ирландцем долго не шел. Матвей
сел у окна, глядя, как по улице снует народ, ползут огромные, как дома, фургоны, летят
поезда. На небе, поднявшись над крышами, показалась звезда. Роза, девушка, дочь Борка, покрыла стол
в соседней комнате белою скатертью и поставила на нем свечи
в чистых подсвечниках и два хлеба прикрыла белыми полотенцами.
В поезд то и дело
садились рослые фермеры, загорелые, широкоплечие,
в широких сюртуках и с бородами, которые могли бы и на них навлечь остроты нью-йоркских уличных бездельников.
— О, нет, — вмешался другой. — Я еду из Мильвоки и уже застал его
в поезде. Он, кажется,
сел в Чикаго, а может быть, и
в Нью-Йорке. Он не говорит ни слова по-английски и беспомощен, как ребенок.
Надеясь, что мне будет легче, если я уеду из Гель-Гью, я
сел вечером
в шестичасовой
поезд, так и не увидев более Кука, который, как стало известно впоследствии из газет, был застрелен при нападении на дом Граса Парана. Его двойственность, его мрачный сарказм и смерть за статую Фрези Грант — за некий свой, тщательно охраняемый угол души, — долго волновали меня, как пример малого знания нашего о людях.
Мы благополучно
сели, крестьяне помогли удержать шар, народ сбегался все больше и больше и с радостью помогал свертывать шар. Опоздав ко всем
поездам, я вернулся на другой день и был зверски встречен Н.И. Пастуховым: оказалось, что известия о полете
в «Листке» не было.
Вспоминая подробности только что потушенного бабьего бунта и громко смеясь, Квашнин
сел в вагон. Через три минуты
поезд вышел со станции. Кучерам было приказано ехать прямо на Бешеную балку, потому что назад предполагалось возвратиться на лошадях, с факелами.
На большой станции, часу
в одиннадцатом, оба вышли и поужинали. Когда
поезд пошел дальше, Панауров снял пальто и свой картузик и
сел рядом с Юлией.
На полу беседки под навесом лежало что-то прикрытое рогожей. И еще что-то, тоже прикрытое, лежало на листе синей сахарной бумаги, на скамейке, на которой
в летние дни
садилась публика, ожидавшая
поезда. Однажды я видел здесь Урмановых. Они сидели рядом. Оба были веселы и красивы. Он, сняв шляпу, проводил рукой по своим непокорным волосам, она что-то оживленно говорила ему.
Но я отмахнулся и пошел по платформе. Из мглы выступали очертания
поезда, и
в рельсах начинало переливаться что-то тоненьким металлическим клокотанием… Я почти выбежал на холмик и вошел
в аллею.
Поезд прошумел и затих… Вскоре послышался его свисток с ближайшего полустанка.
В это время я сидел на мокром откосе придорожной канавы и не помнил, как я
сел, и сколько времени сидел, и как поднялся. Зубы мои стучали. Мне показалось, что внутри у меня холодно от вчерашнего железного скрежета.
Пока ходили около экипажей и усаживались, Кербалай стоял у дороги и, взявшись обеими руками за живот, низко кланялся и показывал зубы; он думал, что господа приехали наслаждаться природой и пить чай, и не понимал, почему это они
садятся в экипажи. При общем безмолвии
поезд тронулся, и около духана остался один только дьякон.
Это вышло уж очень грубо, так что ему даже стало жаль ее. На его сердитом, утомленном лице она прочла ненависть, жалость, досаду на себя и вдруг пала духом. Она поняла, что пересолила, вела себя слишком развязно, и, опечаленная, чувствуя себя тяжелой, толстой, грубой и пьяною,
села в первый попавшийся пустой экипаж вместе с Ачмиановым. Лаевский
сел с Кирилиным, зоолог с Самойленком, дьякон с дамами, и
поезд тронулся.
Терзая локоны седые,
Безмолвно поражая грудь,
В последний раз Гудал
садитсяНа белогривого коня,
И
поезд тронулся.
Павел, накинувши шинель,
сел в свой фаэтон. Пара вороных жеребцов дружно подхватила его от подъезда, так что у Константина едва удержалась круглая шляпа; и весь
поезд двинулся к церкви ни шибко, ни тихо, но как следует свадебному дворянскому
поезду.
Далеко впереди еле были видны ветряные мельницы
села Мироносицкого, справа тянулся и потом исчезал далеко за
селом ряд холмов, и оба они знали, что это берег реки, там луга, зеленые ивы, усадьбы, и если стать на один из холмов, то оттуда видно такое же громадное поле, телеграф и
поезд, который издали похож на ползущую гусеницу, а
в ясную погоду оттуда бывает виден даже город.
Дядя вышел
в лисьем архалуке и
в лисьей остроконечной шапке, и как только он
сел в седло, покрытое черною медвежью шкурою с пахвами и паперсями, убранными бирюзой и «змеиными головками», весь наш огромный
поезд тронулся, а через десять или пятнадцать минут мы уже приехали на место травли и выстроились полукругом. Все сани были расположены полуоборотом к обширному, ровному, покрытому снегом полю, которое было окружено цепью верховых охотников и вдали замыкалось лесом.
А когда
сели в вагон и
поезд тронулся, то все это прошлое, такое большое и серьезное, сжалось
в комочек, и разворачивалось громадное, широкое будущее, которое до сих пор было так мало заметно.
Она поехала на лошадях, и он провожал ее. Ехали целый день. Когда она
садилась в вагон курьерского
поезда и когда пробил второй звонок, она говорила...
Я поцеловал
в последний раз, пожал руку, и мы расстались — навсегда.
Поезд уже шел. Я
сел в соседнем купе, — оно было пусто, — и до первой станции сидел тут и плакал. Потом пошел к себе
в Софьино пешком…
В полночь его
поезд идет дальше. Ночь, как вчера, темная и холодная, стоянки долгие. Яша сидит на бурке и невозмутимо пиликает на гармонике, а старику все еще хочется хлопотать. На одной из станций ему приходит охота составить протокол. По его требованию, жандарм
садится и пишет: «188* года ноября 10, я, унтер-офицер Z-го отделения N-ского жандармского полицейского управления железных дорог Илья Черед, на основании 11 статьи закона 19-го мая 1871 года, составил сей протокол на станции X.
в нижеследующем…»
Продав быков и накупив для семьи гостинцев, какие можно было бы купить у себя дома, Малахин и Яша собираются
в обратный путь. За три часа до отхода
поезда старик, уже выпивший с покупателем, а потому хлопотливый, спускается с Яшей
в трактир и
садится пить чай. Как все провинциалы, он не может один пить и есть: ему нужна компания, такая же хлопотливая и рассудительная, как он сам.
Он приехал на станцию за пять минут до отхода
поезда. Немой видел, как он брал билет, как взял чемодан и как
сел в вагон, кивнув ему головой, и как вагон укатился из вида.
Вместе с матерью он боялся опоздать, хотя до отхода дачного
поезда оставалось добрых полчаса; а когда они
сели в вагон и поехали, Петька прилип к окну, и только стриженая голова его вертелась на тонкой шее, как на металлическом стержне.
Они, исполняя этот «заказ»,
сели на
поезд и
в восемь часов были уже
в этой зале…
— Ну, ну… — утешают его пассажиры. — Пустяки… Вы телеграфируйте вашей жене, а сами постарайтесь
сесть по пути
в курьерский
поезд. Таким образом вы ее догоните.
— Ну, уж я, разумеется, перекрашиваться не буду; но вы, как остановится
поезд, берите свой сак,
садитесь в первую карету и подъезжайте к подъезду: я
сяду и вас никто не увидит.
— Я
сяду без билета! — воскликнул Горданов и бросился к вагону, но
в это время прозвучал третий звонок, локомотив визгнул и
поезд покатил, рассыпая искры.
Они
сел и
в поезд. Дали третий звонок.
Поезд свистнул и стал двигаться. Начальник станции, с толстым, бородатым лицом, что-то сердито кричал сторожу и указывал пальцем на конец платформы. Там сидели и лежали среди узлов человек десять мужиков,
в лаптях и пыльных зипунах. Сторож, с злым лицом, подбежал к ним, что-то крикнул и вдруг, размахнув ногою, сильно ударил сапогом лежавшего на узле старика. Мужики испуганно вскочили и стали поспешно собирать узлы.
В полуверсте от станции он
сел на камень у дороги и стал глядеть на солнце, которое больше чем наполовину спряталось за насыпь. На станции уж кое-где зажглись огни, замелькал один мутный зеленый огонек, но
поезда еще не было видно. Володе приятно было сидеть, не двигаться и прислушиваться к тому, как мало-помалу наступал вечер. Сумрак беседки, шаги, запах купальни, смех и талия — всё это с поразительною ясностью предстало
в его воображении и всё это уж не было так страшно и значительно, как раньше…
Высунувшись наружу и глядя назад, я видел, как она, проводив глазами
поезд, прошлась по платформе мимо окна, где сидел телеграфист, поправила свои волосы и побежала
в сад. Вокзал уж не загораживал запада, поле было открыто, но солнце уже
село, и дым черными клубами стлался по зеленой бархатной озими. Было грустно и
в весеннем воздухе, и на темневшем небе, и
в вагоне.
Поезд дал свисток и начал замедлять ход. Хромой косарь поспешно встал, захватил свой зипун и перешел
в соседний вагон; там ой
сел на лавочку за дверью.
Поезд остановился.
— Трогай! — крикнет,
севши в карету, князь Алексей Юрьич, и
поезд поедет к монастырю.
В приказе главнокомандующего предписывалось, чтоб посадка
в вагоны офицерских чинов, едущих
в Россию одиночным порядком, производилась
в строгой последовательности, по предварительной записи. Но
в Харбине мы узнали, что приказ этот, как и столько других, совершенно не соблюдается. Попадает
в поезд тот, кто умеет энергично работать локтями. Это было очень неприятно: лучше бы уж подождать день-другой своей очереди, но
сесть в вагон наверняка и без боя.
— Нету… Он так устроил, что Кичкину понадобилось из города уехать, рельсы смотреть, и повестку ему вручили
в тот самый раз, когда он на
поезд садился…
— Бежать… бежать… — задумался прокурор. — А ведь это идея! Так я, братец, вот что сделаю:
сяду на встречный
поезд и айда! Скажу ей потом, что по ошибке
сел. Ну, прощай…
В Париже встретимся…
Последняя
села в отдельное купе,
в которое перед самым отходом
поезда вскочил Николай Герасимович.
В этих думах сидел он
в купе первого класса Николаевской железной дороги и не замечал, как станции летели за станциями.
Сев вечером
в курьерский
поезд, он не спал всю ночь и лишь под утро забылся тревожным сном.
Как только
поезд после двадцатиминутной остановки на станции Бирзула тронулся
в путь, к Савину снова подошел Лизаро и,
садясь рядом, весело сказал...
В этот же вечер она довела до сведения княгини, что завтра с почтовым
поездом выезжает
в Москву. На другой день на Николаевском вокзале дворецким князя Василия был вручен ей пакет,
в котором она нашла одиннадцать радужных бумажек. Посланный, видимо действуя по приказанию, выждал, пока она взяла билет и
села в вагон, и удалился с платформы лишь тогда, когда
поезд тронулся.
По приходе
в город, он отправился на станцию железной дороги, дождался прихода
поезда из Голландии и вместе с прибывшими пассажирами вышел на вокзальный подъезд,
сел в омнибус одной из первых гостиниц города и поехал туда.
По воле государыни
поезд сделал два оборота на Луговой линии и тянется к манежу Бирона. Там приготовлен обед для новобрачных и гостей. Стол накрыт на триста три куверта. Музыка, составленная из труб, гобой и литавр, встречает
поезд.
Садятся за стол чинно, парами,
в том порядке,
в каком ехали, — разумеется, князь и княгиня свадьбы на переднем месте. Перед каждою парою поставлено национальное ее кушанье.
В поезд село 4 офицера и полковник Рыковский, известный тем, что
в китайскую войну 1900 года пришёл на выручку отряда есаула Ельца и освободил иностранные миссии.
— Les voyageurs de l'exprès pour Bordeaux, en wagons, s'il vous plait! (Пассажиры на курьерский
поезд в Бордо, прошу
садиться в вагоны!) — кричал сторож.
И когда Дуняша охотно обещалась ей всё сделать, Наташа
села на пол, взяла
в руки старое бальное платье и задумалась совсем не о том, чтó бы должно было занимать ее теперь. Из задумчивости,
в которой находилась Наташа, вывел ее говор девушек
в соседней девичьей и звуки их поспешных шагов из девичьей на заднее крыльцо. Наташа встала и посмотрела
в окно. На улице остановился огромный
поезд раненых.