Неточные совпадения
Тем не менее он все-таки
сделал слабую попытку дать отпор. Завязалась борьба; но предводитель вошел уже в ярость и не помнил себя. Глаза его сверкали, брюхо сладострастно ныло. Он задыхался, стонал, называл градоначальника душкой, милкой и другими несвойственными этому сану именами; лизал его, нюхал и т. д. Наконец с неслыханным остервенением бросился предводитель на свою
жертву, отрезал ножом ломоть головы и немедленно проглотил.
Но между тем странное чувство отравляло мою радость: мысль о злодее, обрызганном кровию стольких невинных
жертв, и о казни, его ожидающей, тревожила меня поневоле: «Емеля, Емеля! — думал я с досадою, — зачем не наткнулся ты на штык или не подвернулся под картечь? Лучше ничего не мог бы ты придумать». Что прикажете
делать? Мысль о нем неразлучна была во мне с мыслию о пощаде, данной мне им в одну из ужасных минут его жизни, и об избавлении моей невесты из рук гнусного Швабрина.
В сущности, все это сводится к необъяснимому желанию
сделать человека Исааком,
жертвой, наконец — лошадью, которая должна тащить куда-то тяжкий воз истории.
Его особенно занимали споры на тему: вожди владеют волей масс или масса, создав вождя,
делает его орудием своим, своей
жертвой? Мысль, что он, Самгин, может быть орудием чужой воли, пугала и возмущала его. Вспоминалось толкование отцом библейской легенды о жертвоприношении Авраама и раздраженные слова Нехаевой...
— Этого ничего не нужно, никто не требует! Зачем мне твоя жизнь? Ты
сделай, что надо. Это уловка лукавых людей предлагать
жертвы, которых не нужно или нельзя приносить, чтоб не приносить нужных. Ты не лукав — я знаю, но…
— Помни же, Вера, что у тебя есть брат, друг, который готов все для тебя
сделать, даже принести
жертвы…
— Счастья! Я вас люблю! Зачем вы томите меня, зачем боретесь со мной и с собой и
делаете две
жертвы?
— Говорите, что надо
делать: «
жертвы» приносить? Я даже готова сама принести ваш чемодан с чердака.
Объяснить разве можно тем, что
сделала она не помня себя, то есть не в том смысле, как уверяют теперь адвокаты про своих убийц и воров, а под тем сильным впечатлением, которое, при известном простодушии
жертвы, овладевает фатально и трагически.
Жертве, конечно, ничего нельзя было
сделать, не кричать же ей: свидетелей нет, да и странно как-то жаловаться.
Если она так решительно отказывалась всякий раз, когда он упоминал об этом, принять его
жертву жениться на ней, то это происходило и оттого, что ей хотелось повторить те гордые слова, которые она раз сказала ему, и, главное, оттого, что она знала, что брак с нею
сделает его несчастье.
— Ты говоришь о моем намерении жениться на Катюше? Так видишь ли, я решил это
сделать, но она определенно и твердо отказала мне, — сказал он, и голос его дрогнул, как дрожал всегда, когда он говорил об этом. — Она не хочет моей
жертвы и сама жертвует, для нее, в ее положении, очень многим, и я не могу принять этой
жертвы, если это минутное. И вот я еду за ней и буду там, где она будет, и буду, сколько могу, помогать, облегчать ее участь.
— Вы
делаете такое странное вступление, точно меня сейчас по меньшей мере повесят, — нетерпеливо проговорила она. — Не
делайте из меня
жертву ваших ораторских приемов…
Охотники до реабилитации всех этих дам с камелиями и с жемчугами лучше бы
сделали, если б оставили в покое бархатные мебели и будуары рококо и взглянули бы поближе на несчастный, зябнущий, голодный разврат, — разврат роковой, который насильно влечет свою
жертву по пути гибели и не дает ни опомниться, ни раскаяться. Ветошники чаще в уличных канавах находят драгоценные камни, чем подбирая блестки мишурного платья.
Васька то отбежит в сторону и начинает умывать себе морду лапкой, то опять подскочит к своей
жертве, как только она
сделает какое-нибудь движение.
Никаким подобным преимуществом не пользуются дети. Они чужды всякого участия в личном жизнестроительстве; они слепо следуют указаниям случайной руки и не знают, что эта рука
сделает с ними. Поведет ли она их к торжеству или к гибели; укрепит ли их настолько, чтобы они могли выдержать напор неизбежных сомнений, или отдаст их в
жертву последним? Даже приобретая знания, нередко ценою мучительных усилий, они не отдают себе отчета в том, действительно ли это знания, а не бесполезности…
Саня был мальчик длинный, худощавый, с деревенскими приемами, которые
делали его
жертвой насмешек, с детски чистым сердцем и головой, слабоватой на учение.
—
Жертв! — произнесла, сложив губки, Евгения Петровна. — Мало ему без вас
жертв? Нет, просто вы несчастные люди. Что ты, что Розанов, что Райнер — все вы сбились и не знаете, что
делать: совсем несчастные люди.
— Вы больше бы, чем всякая другая женщина, стеснили меня, потому что вы, во имя любви, от всякого мужчины потребуете, чтобы он постоянно сидел у вашего платья. В первый момент, как вы мне сказали, я подумал было
сделать это для вас и принести вам себя в
жертву, но я тут же увидел, что это будет совершенно бесполезно, потому что много через полгода я все-таки убегу от вас совсем.
— Послушайте, царица Раиса, я пьяница, а кое-что еще в состоянии понимать, — бормотал Прозоров, моргая глазами. — Везде
жертвы… да! Это то же самое, что побочные продукты в промышленности. Лукреция совершеннолетняя, и сама понимает, что
делает, а я молчу… Не мне и не вам ее учить… Оставимте ее в покое!.. Боже, боже мой!
Около убитой
жертвы сошлись все охотники, торопливо
делая оценку выстрелу.
Она не имела времени или не дала себе труда подумать, что такие люди, если они еще и водятся на белом свете, высоко держат голову и гордо выставляют свой нахальный нос в
жертву дерзким ветрам, а не понуривают ее долу, как это
делал Техоцкий.
В начале пятой фигуры в гостиной послышался шум, вскоре затем сменившийся шушуканьем. В дверях залы показался сам его высокородие. Приближался страшный момент, момент, в который следовало
делать соло пятой фигуры. Протоколист, завидев его высокородие, решительно отказался выступать вперед и хотел оставить на
жертву свою даму. Произошло нечто вроде борьбы, причинившей между танцующими замешательство. Дмитрий Борисыч бросился в самый пыл сражения.
Смело уверяя читателя в достоверности этого факта, я в то же время никогда не позволю себе назвать имена совершивших его, потому что, кто знает строгость и щепетильность губернских понятий насчет нравственности, тот поймет всю громадность уступки, которую
сделали в этом случае обе дамы и которая, между прочим, может показать, на какую
жертву после того не решатся женщины нашего времени для служебной пользы мужей.
Лизавете Александровне стало жаль Александра; жаль его пылкого, но ложно направленного сердца. Она увидела, что при другом воспитании и правильном взгляде на жизнь он был бы счастлив сам и мог бы осчастливить кого-нибудь еще; а теперь он
жертва собственной слепоты и самых мучительных заблуждений сердца. Он сам
делает из жизни пытку. Как указать настоящий путь его сердцу? Где этот спасительный компас? Она чувствовала, что только нежная, дружеская рука могла ухаживать за этим цветком.
Люди, любящие так, никогда не верят взаимности (потому что еще достойнее жертвовать собою для того, кто меня не понимает), всегда бывают болезненны, что тоже увеличивает заслугу
жертв; большей частью постоянны, потому что им тяжело бы было потерять заслугу тех
жертв, которые они
сделали любимому предмету; всегда готовы умереть для того, чтоб доказать ему или ей всю свою преданность, но пренебрегают мелкими ежедневными доказательствами любви, в которых не нужно особенных порывов самоотвержения.
Вследствие этих и многих других беспрестанных
жертв в обращении папа с его женою в последние месяцы этой зимы, в которые он много проигрывал и оттого был большей частью не в духе, стало уже заметно перемежающееся чувство тихой ненависти, того сдержанного отвращения к предмету привязанности, которое выражается бессознательным стремлением
делать все возможные мелкие моральные неприятности этому предмету.
Вася Шеин, рыдая, возвращает Вере обручальное кольцо. «Я не смею мешать твоему счастию, — говорит он, — но, умоляю, не
делай сразу решительного шага. Подумай, поразмысли, проверь и себя и его. Дитя, ты не знаешь жизни и летишь, как мотылек на блестящий огонь. А я — увы! — я знаю хладный и лицемерный свет. Знай, что телеграфисты увлекательны, но коварны. Для них доставляет неизъяснимое наслаждение обмануть своей гордой красотой и фальшивыми чувствами неопытную
жертву и жестоко насмеяться над ней».
Он рассыпался над селом золотым дождем; в честь его назначались особенные радения, на которых Гузнов гремел и прорицал, а"голуби"кружились и скакали, выкрикивая:"Накатил, сударь, накатил!"
Жертвы меняльного фанатизма вербовались десятками, а становой пристав, получив мзду, ходил по улице и
делал вид, что все обстоит благополучно.
Люди нашего времени, пользующиеся держащимся насилием порядком вещей и вместе с тем уверяющие, что они очень любят своих ближних и совсем не замечают того, что они всей своей жизнью
делают зло этим ближним, подобны человеку, непрестанно грабившему людей, который бы, будучи, наконец, захвачен с поднятым ножом над отчаянным криком зовущей себе на помощь
жертвой, уверял бы, что он не знал, что то, что он
делал, было неприятно тому, кого он грабил и собирался резать.
Пришло время, когда всё усиливающиеся и усиливающиеся злоупотребления правительств и борьба их между собой
сделали то, что от каждого подданного потребовались такие, не только материальные, но и нравственные
жертвы, при которых каждому пришлось задуматься и спросить себя: могу ли я принести эти
жертвы?
Люди, не знающие истины и делающие зло, возбуждая в других сострадание к своим
жертвам и отвращение к своим поступкам,
делают зло только тем, над кем они совершают его, но люди, знающие истину и делающие зло, прикрытое лицемерием,
делают зло и себе и тем, над кем его совершают, и еще тысячам и тысячам других людей, соблазняемых той ложью, которою они стараются прикрыть совершаемое ими зло.
Сестры еще долго наперебой щебетали, убеждая Екатерину Ивановну в совершенной невинности их знакомства с Сашею. Для большей убедительности они принялись было рассказывать с большою подробностью, что именно и когда они
делали с Сашею, но при этом перечне скоро сбились: это же все такие невинные, простые вещи, что просто и помнить их нет возможности. И Екатерина Ивановна, наконец, вполне поверила в то, что ее Саша и милые девицы Рутиловы явились невинными
жертвами глупой клеветы.
— А я требую! А я теперь требую, полковник, настаиваю и требую! Я вижу, как вам тяжело это, потому-то и требую. Эта
жертва с вашей стороны будет первым шагом вашего подвига, потому что — не забудьте это — вы должны
сделать целый ряд подвигов, чтоб сравняться со мною; вы должны пересилить самого себя, и тогда только я уверую в вашу искренность…
По дороге приходилось, правда, раздавить репутацию женщины, как-то жаль, но что
делать? Есть важные случаи, в которых личности человеческие приносятся на
жертву великим планам!
Бельтов с юношеской запальчивостью и с неосновательностью мечтателя сердился на обстоятельства и с внутренним ужасом доходил во всем почти до того же последствия, которое так красноречиво выразил Осип Евсеич: «А делают-то одни чернорабочие», и
делают оттого, что барсуки и фараоновы мыши не умеют ничего
делать и приносят на
жертву человечеству одно желание, одно стремление, часто благородное, но почти всегда бесплодное…
Как мы могли бы прекрасно устроить нашу жизнь, наш маленький кружок из четырех лиц; кажется, и доверие взаимное есть, и любовь, и дружба, а мы
делаем уступки,
жертвы, не договариваем.
Большую
жертву вы мне
сделали.
Вы благородный, добрый человек, — писала она, — и я знаю, вы для меня все
сделаете; я прошу у вас этой
жертвы.
Астров. Красивый, пушистый хорек… Вам нужны
жертвы! Вот я уже целый месяц ничего не
делаю, бросил все, жадно ищу вас — и это вам ужасно нравится, ужасно… Ну, что ж? Я побежден, вы это знали и без допроса. (Скрестив руки и нагнув голову.) Покоряюсь. Нате, ешьте!
Кукушкина. Плачь, плачь, несчастная
жертва, оплакивай свою судьбу! Плачь до могилы! Да ты уж лучше умри, несчастная, чтобы не разрывалось мое сердце. Легче мне будет. (Жадову.) Торжествуйте! Вы свое дело
сделали: обманули, прикинулись влюбленным, обольстили словами и потом погубили. Вся ваша цель была в этом, я теперь вас понимаю. (Уходит. )
Мыкин. Нет, не вздор. Я не знаю, чего бы я ни
сделал для той девушки, которую любил. Но я решился лучше принесть
жертву. Лучше, брат, заморить в себе это весьма законное чувство, чем подвергнуться искушениям.
И сей верный супруг, по-моему, хуже разных господ камелий, приносящих себя в
жертву замоскворецким купчихам; те, по крайней мере, это
делают из нужды, для добычи денег, а он зачем же?
Рыдания перервали слова несчастного старика. До души тронутый Рославлев колебался несколько времени. Он не знал, что ему
делать. Решиться ждать новых лошадей и уступить ему своих, — скажет, может быть, хладнокровный читатель; но если он был когда-нибудь влюблен, то, верно, не обвинит Рославлева за минуту молчания, проведенную им в борьбе с самим собою. Наконец он готов уже был принести сию
жертву, как вдруг ему пришло в голову, что он может предложить старику место в своей коляске.
— Тон и манера у тебя таковы, как будто ты
жертва. Это мне не нравится, друг мой. Сама ты виновата. Вспомни, ты начала с того, что рассердилась на людей и на порядки, но ничего не
сделала, чтобы те и другие стали лучше. Ты не боролась со злом, а утомилась, и ты
жертва не борьбы, а своего бессилия. Ну, конечно, тогда ты была молода, неопытна, теперь же все может пойти иначе. Право, поступай! Будешь ты трудиться, служить святому искусству…
— Как легко,
сделав человека несчастным, сказать ему; будь счастлив! — всё на свете может поправиться!.. Ольга, слушай, в последний раз говорю тебе; я люблю больше, чем ты можешь вообразить; это огонь… огонь… о, пойми меня… у меня нет слов… я люблю тебя! если ты не понимаешь этого, то всё остальное напрасно… отвечай; чего ты от меня требуешь? каких
жертв?..
Дела наши шли нехорошо. Я еле находил возможность заработать рубль-полтора в неделю, и, разумеется, этого было менее чем мало двоим. Сборы Шакро не
делали экономии в пище. Его желудок был маленькою пропастью, поглощавшей всё без разбора — виноград, дыни, солёную рыбу, хлеб, сушёные фрукты, — и от времени она как бы всё увеличивалась в объёме и всё больше требовала
жертв.
В одну ночь брат художник тихонько пустился по следам его и открыл, что наш велемудрый философ"открыл путь ко храму радостей и там приносит
жертвы различным божествам" — это так говорится ученым языком, а просто сказать, что он еженощно ходил на вечерницы и веселился там до света, не
делая участниками в радостях учеников своих, из коих Петруся, как необыкновенного ума, во многом мог бы войти с ним в соперничество.
— А, Браницкий, — воскликнул Печорин, — я очень рад, что ты так кстати заехал, ты непременно будешь у нас обедать. Вообрази, у нас ныне полон дом молодых девушек, а я один, отдан им на
жертву, ты всех их знаешь,
сделай одолжение останься обедать!
В Орле он
делал из меня по этому поводу очистительную
жертву, и хотя я тщательно старался избегать этих разговоров, однако он на них направлял и очень любил меня «поражать».