Неточные совпадения
В то время существовало
мнение, что градоначальник есть хозяин города, обыватели же суть как бы его гости. Разница между"хозяином"в общепринятом значении этого слова и"хозяином города"полагалась лишь в том, что последний имел право сечь
своих гостей, что относительно хозяина обыкновенного приличиями не допускалось. Грустилов вспомнил об этом праве и задумался еще слаще.
Очень может быть, что так бы и кончилось это дело измором, если б бригадир
своим административным неискусством сам не взволновал общественного
мнения.
Выслушав показание Байбакова, помощник градоначальника сообразил, что ежели однажды допущено, чтобы в Глупове был городничий, имеющий вместо головы простую укладку, то, стало быть, это так и следует. Поэтому он решился выжидать, но в то же время послал к Винтергальтеру понудительную телеграмму [Изумительно!! — Прим. издателя.] и, заперев градоначальниково тело на ключ, устремил всю
свою деятельность на успокоение общественного
мнения.
Одни, к которым принадлежал Катавасов, видели в противной стороне подлый донос и обман; другие ― мальчишество и неуважение к авторитетам. Левин, хотя и не принадлежавший к университету, несколько раз уже в
свою бытность в Москве слышал и говорил об этом деле и имел
свое составленное на этот счет
мнение; он принял участие в разговоре, продолжавшемся и на улице, пока все трое дошли до здания Старого Университета.
— Личные
мнения тут ничего не значат, — сказал Сергей Иваныч, — нет дела до личных
мнений, когда вся Россия — народ выразил
свою волю.
Сергей Иванович хотел что-то сказать, но Песцов
своим густым басом перебил его. Он горячо начал доказывать несправедливость этого
мнения. Сергей Иванович спокойно дожидался слова, очевидно с готовым победительным возражением.
Этот милый Свияжский, держащий при себе мысли только для общественного употребления и, очевидно, имеющий другие какие-то, тайные для Левина основы жизни и вместе с тем он с толпой, имя которой легион, руководящий общественным
мнением чуждыми ему мыслями; этот озлобленный помещик, совершенно правый в
своих рассуждениях, вымученных жизнью, но неправый
своим озлоблением к целому классу и самому лучшему классу России; собственное недовольство
своею деятельностью и смутная надежда найти поправку всему этому — всё это сливалось в чувство внутренней тревоги и ожидание близкого разрешения.
Большинство молодых женщин, завидовавших Анне, которым уже давно наскучило то, что ее называют справедливою, радовались тому, что̀ они предполагали, и ждали только подтверждения оборота общественного
мнения, чтоб обрушиться на нее всею тяжестью
своего презрения. Они приготавливали уже те комки грязи, которыми они бросят в нее, когда придет время. Большинство пожилых людей и люди высокопоставленные были недовольны этим готовящимся общественным скандалом.
Левина не интересовало это, но, когда он кончил, Левин вернулся к первому его положению и сказал, обращаясь к Свияжскому и стараясь вызвать его на высказывание
своего серьезного
мнения...
«Избавиться от того, что беспокоит», повторяла Анна. И, взглянув на краснощекого мужа и худую жену, она поняла, что болезненная жена считает себя непонятою женщиной, и муж обманывает ее и поддерживает в ней это
мнение о себе. Анна как будто видела их историю и все закоулки их души, перенеся свет на них. Но интересного тут ничего не было, и она продолжала
свою мысль.
Алексей Александрович откашлялся и, не глядя на
своего противника, но избрав, как он это всегда делал при произнесении речей, первое сидевшее перед ним лицо — маленького, смирного старичка, не имевшего никогда никакого
мнения в комиссии, начал излагать
свои соображения.
Но притом было другое, радостное для Сергея Ивановича явление: это было проявление общественного
мнения. Общество определенно выразило
свое желание. Народная душа получила выражение, как говорил Сергей Иванович. И чем более он занимался этим делом, тем очевиднее ему казалось, что это было дело, долженствующее получить громадные размеры, составить эпоху.
Ему хотелось перебить Метрова, чтобы сказать
свою мысль, которая, по его
мнению, должна была сделать излишним дальнейшее изложение.
Выходя от Алексея Александровича, доктор столкнулся на крыльце с хорошо знакомым ему Слюдиным, правителем дел Алексея Александровича. Они были товарищами по университету и, хотя редко встречались, уважали друг друга и были хорошие приятели, и оттого никому, как Слюдину, доктор не высказал бы
своего откровенного
мнения о больном.
Левин видел, что в вопросе этом уже высказывалась мысль, с которою он был несогласен; но он продолжал излагать
свою мысль, состоящую в том, что русский рабочий имеет совершенно особенный от других народов взгляд на землю. И чтобы доказать это положение, он поторопился прибавить, что, по его
мнению, этот взгляд Русского народа вытекает из сознания им
своего призвания заселить огромные, незанятые пространства на востоке.
Меры эти, доведенные до крайности, вдруг оказались так глупы, что в одно и то же время и государственные люди, и общественное
мнение, и умные дамы, и газеты, — всё обрушилось на эти меры, выражая
свое негодование и против самих мер и против их признанного отца, Алексея Александровича.
— Каждый член общества призван делать свойственное ему дело, — сказал он. — И люди мысли исполняют
свое дело, выражая общественное
мнение. И единодушие и полное выражение общественного
мнения есть заслуга прессы и вместе с тем радостное явление. Двадцать лет тому назад мы бы молчали, а теперь слышен голос русского народа, который готов встать, как один человек, и готов жертвовать собой для угнетенных братьев; это великий шаг и задаток силы.
И она опять взглянула на Левина. И улыбка и взгляд ее — всё говорило ему, что она к нему только обращает
свою речь, дорожа его
мнением и вместе с тем вперед зная, что они понимают друг друга.
Анна улыбнулась. Она поняла, что он сказал это именно затем, чтобы показать, что соображения родства не могут остановить его в высказывании
своего искреннего
мнения. Она знала эту черту в
своем муже и любила ее.
При этом Метров рассказал председателю то же, что он рассказывал Левину, а Левин сделал те же замечания, которые он уже делал нынче утром, но для разнообразия высказал и
свое новое
мнение, которое тут же пришло ему в голову.
— Да, но в таком случае, если вы позволите сказать
свою мысль… Картина ваша так хороша, что мое замечание не может повредить ей, и потом это мое личное
мнение. У вас это другое. Самый мотив другой. Но возьмем хоть Иванова. Я полагаю, что если Христос сведен на степень исторического лица, то лучше было бы Иванову и избрать другую историческую тему, свежую, нетронутую.
Раз приезжает сам старый князь звать нас на свадьбу: он отдавал старшую дочь замуж, а мы были с ним кунаки: так нельзя же, знаете, отказаться, хоть он и татарин. Отправились. В ауле множество собак встретило нас громким лаем. Женщины, увидя нас, прятались; те, которых мы могли рассмотреть в лицо, были далеко не красавицы. «Я имел гораздо лучшее
мнение о черкешенках», — сказал мне Григорий Александрович. «Погодите!» — отвечал я, усмехаясь. У меня было
свое на уме.
Кстати: Вернер намедни сравнил женщин с заколдованным лесом, о котором рассказывает Тасс в
своем «Освобожденном Иерусалиме». «Только приступи, — говорил он, — на тебя полетят со всех сторон такие страхи, что боже упаси: долг, гордость, приличие, общее
мнение, насмешка, презрение… Надо только не смотреть, а идти прямо, — мало-помалу чудовища исчезают, и открывается пред тобой тихая и светлая поляна, среди которой цветет зеленый мирт. Зато беда, если на первых шагах сердце дрогнет и обернешься назад!»
Случись же под такую минуту, как будто нарочно в подтверждение его
мнения о военных, что сын его проигрался в карты; он послал ему от души
свое отцовское проклятие и никогда уже не интересовался знать, существует ли он на свете или нет.
Еще падет обвинение на автора со стороны так называемых патриотов, которые спокойно сидят себе по углам и занимаются совершенно посторонними делами, накопляют себе капитальцы, устроивая судьбу
свою на счет других; но как только случится что-нибудь, по
мненью их, оскорбительное для отечества, появится какая-нибудь книга, в которой скажется иногда горькая правда, они выбегут со всех углов, как пауки, увидевшие, что запуталась в паутину муха, и подымут вдруг крики: «Да хорошо ли выводить это на свет, провозглашать об этом?
Последние слова понравились Манилову, но в толк самого дела он все-таки никак не вник и вместо ответа принялся насасывать
свой чубук так сильно, что тот начал наконец хрипеть, как фагот. Казалось, как будто он хотел вытянуть из него
мнение относительно такого неслыханного обстоятельства; но чубук хрипел, и больше ничего.
Во владельце стала заметнее обнаруживаться скупость, сверкнувшая в жестких волосах его седина, верная подруга ее, помогла ей еще более развиться; учитель-француз был отпущен, потому что сыну пришла пора на службу; мадам была прогнана, потому что оказалась не безгрешною в похищении Александры Степановны; сын, будучи отправлен в губернский город, с тем чтобы узнать в палате, по
мнению отца, службу существенную, определился вместо того в полк и написал к отцу уже по
своем определении, прося денег на обмундировку; весьма естественно, что он получил на это то, что называется в простонародии шиш.
Он любил музыку, певал, аккомпанируя себе на фортепьяно, романсы приятеля
своего А…, цыганские песни и некоторые мотивы из опер; но ученой музыки не любил и, не обращая внимания на общее
мнение, откровенно говорил, что сонаты Бетховена нагоняют на него сон и скуку и что он не знает лучше ничего, как «Не будите меня, молоду», как ее певала Семенова, и «Не одна», как певала цыганка Танюша.
Но власть короля и умных
мнений была ничто перед беспорядком и дерзкой волею государственных магнатов, которые
своею необдуманностью, непостижимым отсутствием всякой дальновидности, детским самолюбием и ничтожною гордостью превратили сейм в сатиру на правление.
К величайшей досаде защищавших это
мнение, сам преступник почти не пробовал защищать себя; на окончательные вопросы: что именно могло склонить его к смертоубийству и что побудило его совершить грабеж, он отвечал весьма ясно, с самою грубою точностью, что причиной всему было его скверное положение, его нищета и беспомощность, желание упрочить первые шаги
своей жизненной карьеры с помощью по крайней мере трех тысяч рублей, которые он рассчитывал найти у убитой.
— Ведь какая складка у всего этого народа! — захохотал Свидригайлов, — не сознается, хоть бы даже внутри и верил чуду! Ведь уж сами говорите, что «может быть» только случай. И какие здесь всё трусишки насчет
своего собственного
мнения, вы представить себе не можете, Родион Романыч! Я не про вас. Вы имеете собственное
мнение и не струсили иметь его. Тем-то вы и завлекли мое любопытство.
Чиновники в
свою очередь насмешливо поглядели на меня. Совет разошелся. Я не мог не сожалеть о слабости почтенного воина, который, наперекор собственному убеждению, решался следовать
мнениям людей несведущих и неопытных.
Кровь моя закипела. «А почему ты об ней такого
мнения?» — спросил я, с трудом удерживая
свое негодование.
В
своей книге «Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми» (1755) противопоставлял современное ему общество «счастливой жизни людей» в «естественном» состоянии, вне губительных влияний роскоши и излишеств, свойственных, по его
мнению, современной цивилизации.
— Нет, это мешает, мешает! — воскликнула Евдоксия и приказала, однако,
своей прислужнице распорядиться и насчет завтрака, и насчет шампанского. — Как вы об этом думаете? — прибавила она, обращаясь к Базарову. — Я уверена, вы разделяете мое
мнение.
Николай Петрович попал в мировые посредники и трудится изо всех сил; он беспрестанно разъезжает по
своему участку; произносит длинные речи (он придерживается того
мнения, что мужичков надо «вразумлять», то есть частым повторением одних и тех же слов доводить их до истомы) и все-таки, говоря правду, не удовлетворяет вполне ни дворян образованных, говорящих то с шиком, то с меланхолией о манципации (произнося ан в нос), ни необразованных дворян, бесцеремонно бранящих «евту мунципацию».
— Я ничьих
мнений не разделяю; я имею
свои.
— Мы когда-нибудь поподробнее побеседуем об этом предмете с вами, любезный Евгений Васильич; и ваше
мнение узнаем, и
свое выскажем. С
своей стороны, я очень рад, что вы занимаетесь естественными науками. Я слышал, что Либих [Либих Юстус (1803–1873) — немецкий химик, автор ряда работ по теории и практики сельского хозяйства.] сделал удивительные открытия насчет удобрений полей. Вы можете мне помочь в моих агрономических работах: вы можете дать мне какой-нибудь полезный совет.
В том, что говорили у Гогиных, он не услышал ничего нового для себя, — обычная разноголосица среди людей, каждый из которых боится порвать
свою веревочку, изменить
своей «системе фраз». Он привык думать, что хотя эти люди строят
мнения на фактах, но для того, чтоб не считаться с фактами. В конце концов жизнь творят не бунтовщики, а те, кто в эпохи смут накопляют силы для жизни мирной. Придя домой, он записал
свои мысли, лег спать, а утром Анфимьевна, в платье цвета ржавого железа, подавая ему кофе, сказала...
У Прейса все высказывались осторожно и почти все подтверждали
мнения свои ссылками на Эдуарда Бернштейна.
Да, приятно было узнать
мнение Лютова, человека, в сущности, не глупого, хотя все-таки несколько обидно, что он отказал в симпатии. Самгин даже почувствовал, что
мнение это выпрямляет его, усиливая в нем ощущение
своей значительности, оригинальности.
Говорил Дронов пренебрежительно, не очень охотно, как будто от скуки, и в словах его не чувствовалось озлобления против полупьяных шумных людей. Характеризовал он литераторов не
своими словами, а их же
мнениями друг о друге, высказанными в рецензиях, пародиях, эпиграммах, анекдотах.
Благодаря
своей наблюдательности, рассказам Любаши и Варвары он стал вместилищем всех ходовых идей,
мнений, разногласий, афоризмов, анекдотов и эпиграмм.
О свадьбе ни слуху ни духу. Отчего Тушин не делает предложения, или, если сделал, отчего оно не принято? Падало подозрение на Райского, что он увлек Веру: тогда — отчего он не женится на ней? Общественное
мнение неумолимо требовало на суд — кто прав, кто виноват, — чтобы произнести
свой приговор.
На этот раз поверил и Егор. Собирая платье, белье и обувь, он нашел, что три, четыре тонких рубашки уж не очень новы, и потому конфисковал их в
свою пользу, так же как и лишние, по его
мнению, панталоны, жилет и пару ботинок с стоптанным каблуком.
Дружба ее не дошла еще до того, чтоб она поверила ему если не тайны
свои, так хоть обратилась бы к его
мнению, к авторитету его опытности в чем-нибудь, к его дружбе, наконец сказала бы ему, что ее занимает, кто ей нравится, кто нет.
— Да-с, я так полагаю: желал бы знать ваше
мнение… — сказал помещик, подсаживаясь поближе к Райскому, — мы век
свой в деревне, ничего не знаем, поэтому и лестно послушать просвещенного человека…
Тетка ее, Фанариотова, раздосадованная было сначала ее скандалом с старым князем, вдруг переменила
мнение и, после отказа ее от денег, торжественно заявила ей
свое уважение.
— И оставим, и оставим, я и сам рад все это оставить… Одним словом, я чрезвычайно перед ней виноват, и даже, помнишь, роптал тогда при тебе… Забудь это, друг мой; она тоже изменит
свое о тебе
мнение, я это слишком предчувствую… А вот и князь Сережа!
— Вижу, но он еще помог бы оправдать мой поступок во
мнении света, а теперь — я опозорена! Довольно; совесть моя чиста. Я оставлена всеми, даже родным братом моим, испугавшимся неуспеха… Но я исполню
свой долг и останусь подле этого несчастного, его нянькой, сиделкой!