Видя эту площадь, Клим вспоминал шумный университет и студентов своего факультета — людей, которые учились обвинять и защищать преступников. Они уже и сейчас обвиняли профессоров, министров, царя.
Самодержавие царя защищали люди неяркие, бесталанно и робко; их было немного, и они тонули среди обвинителей.
Неточные совпадения
— Наша армия уже разбита, и мы — накануне революции. Не нужно быть пророком, чтоб утверждать это, — нужно побывать на фабриках, в рабочих казармах. Не завтра — послезавтра революция вспыхнет. Пользуясь выступлением рабочих, буржуазия уничтожит
самодержавие, и вот отсюда начнется нечто новенькое. Если буржуазия, при помощи военщины, генералов, сумеет организоваться — пролетариат будет иметь пред собой врага более опасного, чем
царь и окружающие его.
— У
царя была депутация верноподданных рабочих из Иваново-Вознесенска, он им сказал буквально так: «
Самодержавие мое останется таким, каким оно было встарь». Что он — с ума спятил?
— Не надо сердиться, господа! Народная поговорка «Долой
самодержавие!» сегодня сдана в архив, а «Боже,
царя храни», по силе свободы слова, приобрело такое же право на бытие, как, например, «Во лузях»…
Иоанн Грозный, самый замечательный теоретик
самодержавия, создал концепцию православного царства, при которой
царь должен заботиться о спасении душ своих подданных.
Сам Александр I был царь-интеллигент, всю жизнь искавший правды, в молодости враг
самодержавия и крепостного права, но человек раздвоенный и не сильный.
Председательствуя на церковных соборах, он всенародно являл себя главой духовенства; гордый в сношениях с
царями, величавый в приеме их послов, он любил пышную торжественность, установил обряд целования монаршей руки в знак особой милости, стремился внешне всеми способами возвыситься перед людьми, чтобы сильнее действовать на их воображение, — одним словом, разгадав тайны
самодержавия, сделался как бы земным богом для россиян, которые с того времени начали удивлять все иные народы своей беспредельной покорностью монаршей воле.
Председательствуя на церковных соборах, он всенародно являл себя главою духовенства; гордый в сношениях с
царями, величавый в приеме их послов, он любил пышную торжественность, установил себе обряд целования монаршей руки в знак особой милости, стремился всеми наружными способами возвыситься перед людьми, чтобы сильно действовать на их воображение, — одним словом, разгадав тайны
самодержавия, сделался как бы земным богом для россиян, которые с того времени начали удивлять все иные народы своею беспредельною покорностью монаршей воле.
Царство кесаря в христианском, евангельском смысле этого слова не есть непременно
самодержавие, монархия, не связано непременно с
царем или императором, оно обширнее и многообразнее, к нему может принадлежать и демократическое царство.