Неточные совпадения
— Ну, что, дичь есть? — обратился к Левину Степан Аркадьич, едва поспевавший каждому сказать приветствие. — Мы вот с ним имеем самые жестокие намерения. — Как же, maman, они с тех пор
не были в Москве. — Ну, Таня, вот тебе! —
Достань, пожалуйста, в коляске сзади, — на все стороны говорил он. — Как ты посвежела, Долленька, — говорил он жене, еще раз целуя ее
руку, удерживая ее в своей и по трепливая сверху другою.
Маленькими ловкими
руками, которые нынче особенно напряженно двигались своими белыми тонкими пальцами, она несколько раз задевала за уголок карточки, но карточка срывалась, и она
не могла
достать ее.
Проворный пес, именем Азор, облобызавши Ярба, подбежал к Платонову, лизнул проворным языком ему
руки, вскочил на грудь Чичикова с намереньем лизнуть его в губы, но
не достал и, оттолкнутый им, побежал снова к Платонову, пробуя лизнуть его хоть в ухо.
— Нет, меня сердит, — продолжал папа, взяв в
руку пирожок, но держа его на таком расстоянии, чтобы maman
не могла
достать его, — нет, меня сердит, когда я вижу, что люди умные и образованные вдаются в обман.
Его высокая фигура в черном фраке, бледное выразительное лицо и, как всегда, грациозные и уверенные движения, когда он крестился, кланялся,
доставая рукою землю, брал свечу из
рук священника или подходил ко гробу, были чрезвычайно эффектны; но,
не знаю почему, мне
не нравилось в нем именно то, что он мог казаться таким эффектным в эту минуту.
Когда стали подходить к кресту, я вдруг почувствовал, что нахожусь под тяжелым влиянием непреодолимой, одуревающей застенчивости, и, чувствуя, что у меня никогда
не достанет духу поднести свой подарок, я спрятался за спину Карла Иваныча, который, в самых отборных выражениях поздравив бабушку, переложил коробочку из правой
руки в левую, вручил ее имениннице и отошел несколько шагов, чтобы дать место Володе.
Сидящий на коне всадник чуть-чуть
не доставал рукою жердей, протянутых через улицу из одного дома в другой, на которых висели жидовские чулки, коротенькие панталонцы и копченый гусь.
Я опустил
руку в карман и
достал оттуда один рубль, потом снова опустил
руку во второй раз, но… карман мой был пуст… Мой неразменный рубль уже
не возвратился… он пропал… он исчез… его
не было, и на меня все смотрели и смеялись.
— Клим! — звала она голосом мужчины. Клим боялся ее; он подходил осторожно и, шаркнув ногой, склонив голову, останавливался в двух шагах от кровати, чтоб темная
рука женщины
не достала его.
— Это мой другой страшный грех! — перебила ее Татьяна Марковна, — я молчала и
не отвела тебя… от обрыва! Мать твоя из гроба
достает меня за это; я чувствую — она все снится мне… Она теперь тут, между нас… Прости меня и ты, покойница! — говорила старуха, дико озираясь вокруг и простирая
руку к небу. У Веры пробежала дрожь по телу. — Прости и ты, Вера, — простите обе!.. Будем молиться!..
«Что скажешь, Прохор?» — говорит барин небрежно. Но Прохор ничего
не говорит; он еще небрежнее
достает со стены машинку, то есть счеты, и подает барину, а сам, выставив одну ногу вперед, а
руки заложив назад, становится поодаль. «Сколько чего?» — спрашивает барин, готовясь класть на счетах.
С книгами поступил он так же, как и прежде: поставил их на верхние полки, куда
рукой достать было нельзя, и так плотно уставил, что вынуть книгу
не было никакой возможности.
Нехлюдов отдал письмо графини Катерины Ивановны и,
достав карточку, подошел к столику, на котором лежала книга для записи посетителей, и начал писать, что очень жалеет, что
не застал, как лакей подвинулся к лестнице, швейцар вышел на подъезд, крикнув: «подавай!», а вестовой, вытянувшись,
руки по швам, замер, встречая и провожая глазами сходившую с лестницы быстрой,
не соответственной ее важности походкой невысокую тоненькую барыню.
Нехлюдов
достал бумажник, как только смотритель отвернулся, но
не успел передать десятирублевую бумажку, как. смотритель опять повернулся к ним лицом. Он зажал ее в
руке.
Думали сначала, что он наверно сломал себе что-нибудь,
руку или ногу, и расшибся, но, однако, «сберег Господь», как выразилась Марфа Игнатьевна: ничего такого
не случилось, а только трудно было
достать его и вынести из погреба на свет Божий.
Вероятно, он убил в раздражении, разгоревшись злобой, только что взглянул на своего ненавистника и соперника, но убив, что сделал, может быть, одним разом, одним взмахом
руки, вооруженной медным пестом, и убедившись затем уже после подробного обыска, что ее тут нет, он, однако же,
не забыл засунуть
руку под подушку и
достать конверт с деньгами, разорванная обложка которого лежит теперь здесь на столе с вещественными доказательствами.
Толстяк подошел к столу, сел, раскрыл книгу,
достал счеты и начал откидывать и прикидывать костяшки, действуя
не указательным, но третьим пальцем правой
руки: оно приличнее.
Зато никто
не мог сравниться с Ермолаем в искусстве ловить весной, в полую воду, рыбу,
доставать руками раков, отыскивать по чутью дичь, подманивать перепелов, вынашивать ястребов, добывать соловьев с «лешевой дудкой», с «кукушкиным перелетом»…
Яков зарылся у себя в карманах,
достал грош и наметил его зубом. Рядчик вынул из-под полы кафтана новый кожаный кошелек,
не торопясь распутал шнурок и, насыпав множество мелочи на
руку, выбрал новенький грош. Обалдуй подставил свой затасканный картуз с обломанным и отставшим козырьком; Яков кинул в него свой грош, рядчик — свой.
«Ну, а теперь поблагодари своего благодетеля…» Андрюша обнял живот г. Беневоленского, поднялся на цыпочки и достал-таки его
руку, которую благодетель, правда, принимал, но
не слишком спешил принять…
— Разумеется, г-жа Б.
не была права в том безусловном смысле, в каком правы люди, доказывающие ребятишкам, что месяца нельзя
достать рукою.
Рука его, достававшая меня везде, где есть король или господин,
не так длинна, чтоб
достать меня в общине вашей!
Лопахин. Через три недели увидимся. (Целует Любови Андреевне
руку.) Пока прощайте. Пора. (Гаеву.) До свиданция. (Целуется с Пищиком.) До свиданция. (Подает
руку Варе, потом Фирсу и Яше.)
Не хочется уезжать. (Любови Андреевне.) Ежели надумаете насчет дач и решите, тогда дайте знать, я взаймы тысяч пятьдесят
достану. Серьезно подумайте.
Город на Каме,
Где —
не знаем сами!
Не достать руками,
Не дойти ногами!
Она ослабевает мало-помалу и уже
не может сопротивляться течению и уходит в затоны или же стоит за карчей, уткнувшись мордой в берег; здесь ее можно брать прямо
руками, и даже медведь
достает ее из воды лапой.
Лаврецкий подвез старика к его домику: тот вылез,
достал свой чемодан и,
не протягивая своему приятелю
руки (он держал чемодан обеими
руками перед грудью),
не глядя даже на него, сказал ему по-русски: «Прощайте-с!» — «Прощайте», — повторил Лаврецкий и велел кучеру ехать к себе на квартиру.
Это была большая деревянная изба с высоким коньком, тремя небольшими оконцами, до которых от земли
не достанешь рукой, и старинными шатровыми воротами с вычурной резьбой.
— Ну, об этом будем рассуждать после, а теперь я за вами послала, чтобы вы как-нибудь
достали мне хоть рюмку теплого вина, горячего чаю, хоть чего-нибудь, чего-нибудь. Я иззябла, совсем иззябла, я больна, я замерзала в поле… и даже обморозилась… Я вам хотела написать об этом, да… да
не могла…
руки вот насилу оттерли снегом… да и ни бумаги, ничего нет… а люди всё переврут…
Тогда Горизонт
доставал из дорожной корзинки курицу, вареное мясо, огурцы и бутылку палестинского вина,
не торопясь, с аппетитом закусывал, угощал жену, которая ела очень жеманно, оттопырив мизинчики своих прекрасных белых
рук, затем тщательно заворачивал остатки в бумагу и
не торопясь аккуратно укладывал их в корзинку.
И тогда я — захлебываясь, путаясь — все что было, все, что записано здесь. О себе настоящем, и о себе лохматом, и то, что она сказала тогда о моих
руках — да, именно с этого все и началось, — и как я тогда
не хотел исполнить свой долг, и как обманывал себя, и как она
достала подложные удостоверения, и как я ржавел день ото дня, и коридоры внизу, и как там — за Стеною…
Однажды, ночью, когда никого около него
не было, он потянулся, чтобы
достать стакан воды, стоявший на ночном столике. Но
рука его застыла в воздухе…
— Известно, как же возможно сравнить! Раб или вольный! Только, доложу вам, что и воля воле рознь. Теперича я что хочу, то и делаю; хочу — лежу, хочу — хожу, хочу — и так посижу. Даже задавиться, коли захочу, — и то могу. Встанешь этта утром, смотришь в окошко и думаешь! теперь шалишь, Ефим Семенов,
рукой меня
не достанешь! теперь я сам себе господин. А ну-тко ступай,"сам себе господин", побегай по городу,
не найдется ли где дыра, чтобы заплату поставить, да хоть двугривенничек на еду заполучить!
Сам ее так уважаю, что думаю:
не ты ли, проклятая, и землю и небо сделала? а сам на нее с дерзостью кричу: «ходи шибче», да все под ноги ей лебедей, да раз
руку за пазуху пущаю, чтобы еще одного
достать, а их, гляжу, там уже всего с десяток остался…
Она
достала с нижней полки шкафа, из-за головы сахару, стакан водки и два огромные ломтя хлеба с ветчиной. Все это давно было приготовлено для него ее заботливой
рукой. Она сунула ему их, как
не суют и собакам. Один ломоть упал на пол.
Он ничего
не сказал мне, но долго молча ходил по комнате, изредка поглядывая на меня с тем же просящим прощения выражением, потом
достал из стола тетрадь, записал что-то в нее, снял сюртук, тщательно сложил его, подошел к углу, где висел образ, сложил на груди свои большие белые
руки и стал молиться.
Он был очень самостоятелен и почти никогда
не дожидался звонка на перемену. Просто
доставал надушенный платок из тонкого полотна, отряхивал свою грудь и
руки от еле заметных пылинок мела, встряхивал платком и,
не сказав ни слова, уходил, когда ему хотелось.
Тогда начали рассуждать о том, где деньги спрятаны и как их оттуда
достать. Надеялись, что Парамонов пойдет дальше по пути откровенности, но он уж спохватился и скорчил такую мину, как будто и знать
не знает, чье мясо кошка съела. Тогда возложили упование на бога и перешли к изобретениям девятнадцатого века. Говорили про пароходы и паровозы, про телеграфы и телефоны, про стеарин, парафин, олеин и керосин и во всем видели
руку провидения, явно России благодеющего.
— Еще бы! первый мазурист на вечерах у Дарьи Семеновны был! здесь, в этой квартире, и воспитание получил! А теперь, поди-тко, тайный советник, в комиссиях заседает —
рукой до него
не достать!
— Вот какой столб был! До неба
рукой доставал — и вдруг рухнул! — воскликнул я в умилении, — я, впрочем, думаю, что провидение
не без умысла от времени до времени такие зрелища допускает!
В толпу разбойников незаметно втерся посторонний человек лет шестидесяти, опрятно одетый, и старался,
не показываясь царю, привлечь внимание Серебряного. Уже несколько раз он из-за переднего ряда протягивал украдкою
руку и силился поймать князя за полу, но,
не достав его, опять прятался за разбойников.
— Человече, — сказал ему царь, — так ли ты блюдешь честника? На что у тебе вабило, коли ты
не умеешь наманить честника? Слушай, Тришка, отдаю в твои
руки долю твою: коли
достанешь Адрагана, пожалую тебя так, что никому из вас такого времени
не будет; а коли пропадет честник, велю,
не прогневайся, голову с тебя снять, — и то будет всем за страх; а я давно замечаю, что нет меж сокольников доброго строения и гибнет птичья потеха!
— Да, маменька, великая это тайна — смерть!
Не вйсте ни дня ни часа — вот это какая тайна! Вот он все планы планировал, думал, уж так высоко, так высоко стоит, что и
рукой до него
не достанешь, а Бог-то разом, в одно мгновение, все его мечтания опроверг. Теперь бы он, может, и рад грешки свои поприкрыть — ан они уж в книге живота записаны значатся. А из этой, маменька, книги, что там записано,
не скоро выскоблишь!
Несмотря ни на какие клейма, кандалы и ненавистные пали острога, заслоняющие ему божий мир и огораживающие его, как зверя в клетке, — он может
достать вина, то есть страшно запрещенное наслаждение, попользоваться клубничкой, даже иногда (хоть и
не всегда) подкупить своих ближайших начальников, инвалидов и даже унтер-офицера, которые сквозь пальцы будут смотреть на то, что он нарушает закон и дисциплину; даже может, сверх торгу, еще покуражиться над ними, а покуражиться арестант ужасно любит, то есть представиться пред товарищами и уверить даже себя хоть на время, что у него воли и власти несравненно больше, чем кажется, — одним словом, может накутить, набуянить, разобидеть кого-нибудь в прах и доказать ему, что он все это может, что все это в «наших
руках», то есть уверить себя в том, о чем бедняку и помыслить невозможно.
Исполинские дома в шесть и семь этажей ютились внизу, под мостом, по берегу; фабричные трубы
не могли
достать до моста своим дымом. Он повис над водой, с берега на берег, и огромные пароходы пробегали под ним, как ничтожные лодочки, потому что это самый большой мост во всем божьем свете… Это было направо, а налево уже совсем близко высилась фигура женщины, — и во лбу ее, еще споря с последними лучами угасавшей в небе зари, загоралась золотая диадема, и венок огоньков светился в высоко поднятой
руке…
Когда Лорис-Меликов кончил первое письмо, Хаджи-Мурат
достал другое письмо, но,
не отдавая его еще в
руки Лорис-Меликова, рассказал, как он отвечал на это первое письмо.
Всплеснула маленькими красивыми
руками, брякнула золотым браслетиком, засмеялась нежно, словно заплакала,
достала платочек, — вытереть слезы, — и нежным ароматом повеяла на Хрипача. И Хрипачу вдруг захотелось сказать, что она «прелестна, как ангел небесный», и что весь этот прискорбный инцидент «
не стоит одного мгновенья ее печали дорогой». Но он воздержался.
Передонов проворно вынул из кармана бумажник,
достал из него письмо в оболочке и показал Вершиной,
не выпуская из
рук.
Приходит, например, ко мне старая баба. Вытерев со смущенным видом нос указательным пальцем правой
руки, она
достает из-за пазухи пару яиц, причем на секунду я вижу ее коричневую кожу, и кладет их на стол. Затем она начинает ловить мои
руки, чтобы запечатлеть на них поцелуй. Я прячу
руки и убеждаю старуху: «Да полно, бабка… оставь… я
не поп… мне это
не полагается… Что у тебя болит?»
Едва кончилась эта сладкая речь, как из задних рядов вышел Калатузов и начал рассказывать все по порядку ровным и тихим голосом. По мере того как он рассказывал, я чувствовал, что по телу моему рассыпается как будто горячий песок, уши мои пылали, верхние зубы совершенно сцеплялись с нижними;
рука моя безотчетно опустилась в карман панталон,
достала оттуда небольшой перочинный ножик, который я тихо раскрыл и,
не взвидя вокруг себя света, бросился на Калатузова и вонзил в него…
— Чего говорить, богатые вы нынче стали, Татьяна Власьевна, — говорила Матрена Ильинична, испытывавшая особенное волнение. —
Рукой скоро
не достать… Дом вон какой начали подымать, пожалуй, еще почище шабалинского выйдет.