Неточные совпадения
Как-то мой отец принялся за Карамзина «Историю государства
Российского», узнавши, что
император Александр ее читал, но положил в сторону, с пренебрежением говоря: «Всё Изяславичи да Ольговичи, кому это может быть интересно?»
Оркестр в павильоне играл то попурри из"Травиаты", то вальс Штрауса, то"Скажите ей",
российский романс, положенный на инструменты услужливым капельмейстером; в игорных залах, вокруг зеленых столов, теснились те же всем знакомые фигуры, с тем же тупым и жадным, не то изумленным, не то озлобленным, в сущности хищным выражением, которое придает каждым, даже самым аристократическим чертам картежная лихорадка; тот же тучноватый и чрезвычайно щегольски одетый помещик из Тамбова, с тою же непостижимою, судорожною поспешностью, выпуча глаза, ложась грудью на стол и не обращая внимания на холодные усмешки самих"крупиэ", в самое мгновенье возгласа"Riеn nе vа рlus!"рассыпал вспотевшею рукою по всем четвероугольникам рулетки золотые кружки луидоров и тем самым лишал себя всякой возможности что-нибудь выиграть даже в случае удачи, что нисколько не мешало ему, в тот же вечер, с сочувственным негодованием поддакивать князю Коко, одному из известных предводителей дворянской оппозиции, тому князю Коко, который в Париже, в салоне принцессы Матильды, в присутствии
императора, так хорошо сказал:"Маdате, lе principe de la propriete est profondement ebranle en Russie".
— Непременно так-с, непременно! — подтвердил Елпидифор Мартыныч. — Очень старик доволен; с коронации […с коронации. — Речь идет о коронации
императора Александра II в 1856 году.] еще он желая сей первенствующей ленты
Российской империи и вдруг получил ее. Приятно каждому, — согласитесь!
Он вошел затем в подробности насчет причины своего отречения и представил копию с письма, написанного им в январе 1822 года
императору Александру и рескрипт, адресованный ему
императором от 2 (14) февраля того же года, которым принималось и утверждалось его отречение от
российского престола.
Военная почесть, о которой
император упоминал в письме, состояла в том, что государь повелел гвардии и всем
российским войскам отдавать Суворову, даже в присутствии своем, все воинские почести, отдаваемые особе его императорского величества.
Когда в совете собралось требуемое число членов, князь Голицын изложил со всеми подробностями, что произошло четыре года тому назад между покойным
императором и братом Константином, когда этот последний отказался от всех своих прав на
российский престол в пользу великого князя Николая.
В торжественный день своей коронации
император Павел издал три замечательнейших узаконения: учреждения об императорской фамилии, установление о
российских императорских орденах и акт о престолонаследии.
По восшествии на престол,
император Павел осыпал своего любимца почестями и наградами — он был сделан графом
Российской империи.
Австрийский
император Иосиф II не устоял против соблазнительной перспективы поделить Турцию и заключил с русской императрицей секретный договор, которым договаривающиеся стороны взаимно обязались помогать друг другу в войне с Оттоманской империей, присоединить в случае успеха пограничные к их империям области, восстановить Грецию и образовать из Молдавии, Валахии и Бессарабии отдельную монархию, под скипетром государя греко-российского вероисповедания.
Император Павел наградил Суворова своим портретом, осыпанным бриллиантами, для ношения на груди, а за освобождение Италии назначил его князем
Российской империи с титулом Италийского, простирающимся и на его потомство.
Мальтийский восьмиугольный крест был внесен в
российский государственный герб.
Император стал жаловать его за военные подвиги, вместо георгиевского ордена, крест этот сделался украшением дворцовых зал, и, в знак своего благоволения, Павел Петрович раздавал его войскам на знамена, штандарты, кирасы и каски.
Но за этой смехотворной теорией стояла страшная действительность — стояла
Российская империя, в каждом движении которой проглядывает притязание считать Европу вотчиной славянской расы, и в особенности единственной сильной составной части этой расы — русских; та империя, которая со своими двумя столицами — Петербургом и Москвой — все еще не нашла своего центра тяжести, пока Царьград, в котором каждый русский крестьянин видит истинную настоящую метрополию своей религии и своей нации, не сделался действительной резиденцией русского
императора» (стр. 83-84).