Неточные совпадения
Сначала Левин, на вопрос Кити
о том, как он мог видеть ее прошлого года в карете,
рассказал ей, как он шел с покоса по большой дороге и
встретил ее.
— Княгиня сказала, что ваше лицо ей знакомо. Я ей заметил, что, верно, она вас
встречала в Петербурге, где-нибудь в свете… я сказал ваше имя… Оно было ей известно. Кажется, ваша история там наделала много шума… Княгиня стала
рассказывать о ваших похождениях, прибавляя, вероятно, к светским сплетням свои замечания… Дочка слушала с любопытством. В ее воображении вы сделались героем романа в новом вкусе… Я не противоречил княгине, хотя знал, что она говорит вздор.
Она замолчала, взяв со стола книгу, небрежно перелистывая ее и нахмурясь, как бы решая что-то. Самгин подождал ее речей и начал
рассказывать об Инокове,
о двух последних
встречах с ним, —
рассказывал и думал: как отнесется она? Положив книгу на колено себе, она выслушала молча, поглядывая в окно, за плечо Самгина, а когда он кончил, сказала вполголоса...
Не без злорадства Клим
рассказал ей
о том, как Лютов пьянствует,
о его революционных знакомствах,
о встрече с Туробоевым. Алина выслушала его, не перебивая, потом одобрительно сказала...
Отказаться от
встреч с Иноковым Клим не решался, потому что этот мало приятный парень, так же как брат Дмитрий, много знал и мог толково
рассказать о кустарных промыслах, рыбоводстве, химической промышленности, судоходном деле. Это было полезно Самгину, но речи Инокова всегда несколько понижали его благодушное и умиленное настроение.
— Да! — знаешь, кого я
встретила? Марину. Она тоже вдова, давно уже. Ах, Клим, какая она! Огромная, красивая и… торгует церковной утварью! Впрочем — это мелочь. Она — удивительна! Торговля — это ширма. Я не могу
рассказать тебе
о ней всего, — наш поезд идет в двенадцать тридцать две.
Когда он
рассказывал ей
о своих
встречах и беседах с партийными людями, Никонова слушала как будто не так охотно, как его философические размышления. Она никогда не расспрашивала его
о людях. И только один раз, когда он сказал, что Усов просит не присылать к нему «бестолковую» даму, она живо спросила...
Самгин не встречался с ним несколько месяцев, даже не вспоминал
о нем, но однажды, в фойе театра Грановской, во время антракта, Дронов наскочил на него, схватил за локоть, встряхнул руку и, веселыми глазами глядя под очки Самгина, выдыхая запах вина, быстро выразил радость
встречи,
рассказал, что утром приехал из Петрозаводска, занят поставками на Мурманскую дорогу.
Одетая, как всегда, пестро и крикливо, она говорила так громко, как будто все люди вокруг были ее добрыми знакомыми и можно не стесняться их. Самгин охотно проводил ее домой, дорогою она
рассказала много интересного
о Диомидове, который, плутая всюду по Москве, изредка посещает и ее,
о Маракуеве, просидевшем в тюрьме тринадцать дней, после чего жандармы извинились пред ним,
о своем разочаровании театральной школой. Огромнейшая Анфимьевна
встретила Клима тоже радостно.
За чайным столом Орехова, часто отирая платком красное, потное лицо, восхищалась деятельностью английских «суфражисток», восторженно
рассказывала о своей
встрече с Панкхерст, ее молча слушали Роза Грейман и Тося, Шемякин сидел рядом с Тосей, посматривая на ее бюст, покручивая левый ус, изредка вставлял барским тоном, вполголоса...
Затем… затем я, конечно, не мог, при маме, коснуться до главного пункта, то есть до
встречи с нею и всего прочего, а главное, до ее вчерашнего письма к нему, и
о нравственном «воскресении» его после письма; а это-то и было главным, так что все его вчерашние чувства, которыми я думал так обрадовать маму, естественно, остались непонятными, хотя, конечно, не по моей вине, потому что я все, что можно было
рассказать,
рассказал прекрасно.
Об этой фантазии гордой и стыдливой Анны Андреевны увидать этого ребенка и
о встрече там с Лизой я, может быть, потом
расскажу, если будет место; но все же я никак не ожидал, чтоб Анна Андреевна когда-нибудь пригласила Лизу к себе.
— Нет, не видал, но я Смердякова видел. — И Алеша
рассказал брату наскоро и подробно
о своей
встрече с Смердяковым.
Мне вот что от вас нужно: мне надо знать ваше собственное, личное последнее впечатление
о нем, мне нужно, чтобы вы мне
рассказали в самом прямом, неприкрашенном, в грубом даже (
о, во сколько хотите грубом!) виде — как вы сами смотрите на него сейчас и на его положение после вашей с ним
встречи сегодня?
Рассказывал про свои
встречи с тиграми, говорил
о том, что стрелять их нельзя, потому что это боги, охраняющие женьшень от человека, говорил
о злых духах,
о наводнениях и т.д.
Тот из них, которого я
встретил в кругу Лопухова и Кирсанова и
о котором
расскажу здесь, служит живым доказательством, что нужна оговорка к рассуждениям Лопухова и Алексея Петровича
о свойствах почвы, во втором сне Веры Павловны, оговорка нужна та, что какова бы ни была почва, а все-таки в ней могут попадаться хоть крошечные клочочки, на которых могут вырастать здоровые колосья.
Кто-то уже видел его в городе и
рассказывал о своей
встрече как раз перед началом урока, который, как мы думали, на этот раз проведет еще инспектор.
Достоевский в одном из своих «Дневников писателя»
рассказывал о впечатлении, какое в юности произвела на него
встреча на почтовом тракте с фельдъегерем: фельдъегерь стоял в повозке и, не переставая, колотил ямщика по шее.
Несколько дней я не ходил в школу, а за это время вотчим, должно быть,
рассказал о подвиге моем сослуживцам, те — своим детям, один из них принес эту историю в школу, и, когда я пришел учиться, меня
встретили новой кличкой — вор. Коротко и ясно, но — неправильно: ведь я не скрыл, что рубль взят мною. Попытался объяснить это — мне не поверили, тогда я ушел домой и сказал матери, что в школу не пойду больше.
В Могилеве, на станции,
встречаю фельдъегеря, разумеется, тотчас спрашиваю его: не знает ли он чего-нибудь
о Пушкине. Он ничего не мог сообщить мне об нем, а
рассказал только, что за несколько дней до его выезда сгорел в Царском Селе Лицей, остались одни стены и воспитанников поместили во флигеле. [Пожар в здании Лицея был 12 мая.] Все это вместе заставило меня нетерпеливо желать скорей добраться до столицы.
Инженер
встретил меня с распростертыми объятиями. Старший Захаревский был уже у брата и
рассказал ему
о моем приезде.
Она с волнением
рассказывала о голубых небесах,
о высоких горах, со снегом и льдами, которые она видела и проезжала,
о горных водопадах; потом об озерах и долинах Италии,
о цветах и деревьях, об сельских жителях, об их одежде и об их смуглых лицах и черных глазах;
рассказывала про разные
встречи и случаи, бывшие с ними.
Между прочим, я
рассказал ей все
о Нелли,
о Маслобоеве,
о Бубновой,
о сегодняшней
встрече моей у Маслобоева с князем и
о назначенном свидании в семь часов.
— Ничего там нет, ни листика! — сказала она и, постепенно оживляясь, начала
рассказывать о своей
встрече с Чумаковым. Николай слушал ее, сначала беспокойно хмуря брови, потом с удивлением и наконец вскричал, перебивая рассказ...
Он всё расспрашивал его, что делает государь и военный министр, и
рассказывал ему с ненатуральным восторгом подвиги храбрости, свершенные в Севастополе, жалел
о том, как мало
встречаешь патриотизма, и какие делаются неблагоразумные распоряжения и т. д., вообще выказывал много знания, ума и благородных чувств; но почему-то всё это казалось Володе заученным и неестественным.
О встрече у подъезда театра Корша — ни слова. И начал
рассказывать о широкой жизни в Пензе,
о катаниях на тройках, обедах у губернатора — и еще черт знает
о чем залихватски врал.
Много-много лет спустя В.М. Дорошевич в дружеской беседе
рассказал о первой нашей
встрече.
Многое еще
рассказывал Морозов про дела государственные, про нападения крымцев на рязанские земли, расспрашивал Серебряного
о литовской войне и горько осуждал Курбского за бегство его к королю. Князь отвечал подробно на все вопросы и наконец
рассказал про схватку свою с опричниками в деревне Медведевке, про ссору с ними в Москве и про
встречу с юродивым, не решившись, впрочем, упомянуть
о темных словах последнего.
Лучше всех
рассказывала Наталья Козловская, женщина лет за тридцать, свежая, крепкая, с насмешливыми глазами, с каким-то особенно гибким и острым языком. Она пользовалась вниманием всех подруг, с нею советовались
о разных делах и уважали ее за ловкость в работе, за аккуратную одежду, за то, что она отдала дочь учиться в гимназию. Когда она, сгибаясь под тяжестью двух корзин с мокрым бельем, спускалась с горы по скользкой тропе, ее
встречали весело, заботливо спрашивали...
Грушина перевела разговор на эротические темы. Она
рассказала, как ее ревновал покойник-муж и как она ему изменила. Потом
рассказала слышанную от столичного знакомого историю
о любовнице некоего высокопоставленного лица, как она ехала по улице и
встретила своего покровителя.
Оставшись один, я вспомнил
о моей
встрече давеча с Настенькой и был рад, что не
рассказал о ней дяде: я бы расстроил его еще более. Предвидел я большую грозу и не мог понять, каким образом дядя устроит свои дела и сделает предложение Настеньке. Повторяю: несмотря на всю веру в его благородство, я поневоле сомневался в успехе.
Мне не хотелось упоминать
о Дэзи, но выхода не было. Я
рассказал о ее шутке и
о второй
встрече с совершенно таким же, желтым, отделанным коричневой бахромой платьем, то есть с самой Биче. Я сказал еще, что лишь благодаря такому настойчивому повторению одного и того же костюма я подошел к ней с полной уверенностью.
Я думал, не следовало ли
рассказать Бутлеру
о моей
встрече на берегу с Биче Сениэль, но вспомнил, что мне в сущности ничего не известно об отношениях Геза и Бутлера.
Это меня обидело. Я вышел, сел на Ивана Никитина, поехал завтракать в ресторан Кошелева. Отпустил лихача и вошел. В зале
встречаю нашего буфетчика Румеля,
рассказываю ему
о бенефисе, и он прямо тащит меня к своему столу, за которым сидит высокий, могучий человек с большой русой бородой: фигура такая, что прямо нормандского викинга пиши.
Климков отвечал осторожно — нужно было понять, чем опасна для него эта
встреча? Но Яков говорил за двоих,
рассказывая о деревне так поспешно, точно ему необходимо было как можно скорее покончить с нею. В две минуты он сообщил, что отец ослеп, мать всё хворает, а он сам уже три года живёт в городе, работая на фабрике.
Итак… начинается… Великий исход молодых сил из привилегированных классов навстречу народу, навстречу новой истории… И целый рой впечатлений и мыслей поднялся в моей голове над этим эпизодом, как рой золотых пчел в солнечном освещении… Когда, вернувшись, я
рассказал о своей
встрече ближайшим товарищам, это вызвало живые разговоры. Итак, N уже выбрал свою дорогу. Готов ли он? Готовы ли мы или не готовы? Что именно мы понесем народу?..
—
О, нет, это не такие люди!.. В них point d'honnetir [чувство чести (франц.).] очень силен; кроме того, тебя побоятся… Они очень тебя уважают и все
рассказывали мне, что часто
встречали тебя за границей и что на водах, где они видели тебя, ты будто бы постоянно гулял с какой-то прехорошенькой дамой!
Пойдешь к Берте Ивановне — та тоже
встретит с улыбкой, с вечно одинаковой, доброй улыбкой;
расскажет, что ее Фриц совсем измучился; что они ездили вчера смотреть Газе и что Газе в Лудовике, по ее мнению, гораздо лучше, чем в Кромвеле, а что
о Раабе и
о Гюварт, право, гораздо больше говорят, чем они заслуживают.
Рассказывал он также
о своих
встречах под водой с мертвыми матросами, брошенными за борт с корабля. Вопреки тяжести, привязанной к их ногам, они, вследствие разложения тела, попадают неизбежно в полосу воды такой плотности, что не идут уже больше ко дну, но и не подымаются вверх, а, стоя, странствуют в воде, влекомые тихим течением, с ядром, висящим на ногах.
Точно так же, как
рассказывал лесной охотник
о своих ночных страхах и видениях в лесу,
рассказывает и рыбак в своей семье
о том, что видел на воде; он
встречает такую же веру в свой рассказы, и такое же воспламененное воображение создает таинственных обитателей вод, называет их русалками, водяными девками, или чертовками, дополняет и украшает их образы и отводит им законное место в мире народной фантазии; но как жители вод, то есть рыбы — немы, то и водяные красавицы не имеют голоса.
Я
рассказал ей
о прежних моих
встречах с мистером Астлеем по дороге.
Павел только через неделю, и то опять слегка,
рассказал сестре
о встрече с своею московскою красавицей; но Лизавета Васильевна догадалась, что брат ее влюблен не на шутку, и очень этому обрадовалась; в голове ее, в силу известного закона, что все сестры очень любят женить своих братьев, тотчас образовалась мысль
о женитьбе Павла на Кураевой; она сказала ему
о том, и герой мой, хотя видел в этом странность и несбыточность, но не отказывался.
— Я только что пережил светлые, чудные, неземные минуты. Но я не могу
рассказать вам всего, потому что вы назовете меня сумасшедшим или не поверите мне. Будем говорить
о вас. Милая, славная Таня! Я вас люблю и уже привык любить. Ваша близость,
встречи наши по десяти раз на день стали потребностью моей души. Не знаю, как я буду обходиться без вас, когда уеду к себе.
Сам С. Т.
рассказывает об этих
встречах и
о зиме 1848/1849 года так...
Ныне уже не редкость
встретить мать, которая с гордостью и тайным самоуслаждением
рассказывает о том, как сын её не спал ночи, потерял аппетит, похудел и высох, как спичка, — во время экзаменов.
— Не правда ли, какая смешная
встреча? Да еще не конец; я вам хочу
рассказать о себе; мне надобно высказаться; я, может быть, умру, не увидевши в другой раз товарища-художника… Вы, может быть, будете смеяться, — нет, это я глупо сказала, — смеяться вы не будете. Вы слишком человек для этого, скорее вы сочтете меня за безумную. В самом деле, что за женщина, которая бросается с своей откровенностью к человеку, которого не знает; да ведь я вас знаю, я видела вас на сцене: вы — художник.
Когда, во время странствований Иисуса по Иудее, путники приближались к какому-нибудь селению, Искариот
рассказывал дурное
о жителях его и предвещал беду. Но почти всегда случалось так, что люди,
о которых говорил он дурно, с радостью
встречали Христа и его друзей, окружали их вниманием и любовью и становились верующими, а денежный ящик Иуды делался так полон, что трудно было его нести. И тогда над его ошибкой смеялись, а он покорно разводил руками и говорил...
Где бы вы его ни
встретили, он всюду
рассказывает анекдоты
о знаменитой актрисе, описывает ее парижский отель, сообщает вам имена ее поклонников, декламирует стихи Расина [Жан Батист Расин (1639–1699) французский драматург.] и болтает
о Феликсе и
о брильянтах сестры его [Возможно, речь
о немецком композиторе Феликсе Мендельсоне (1809–1847) и произведениях пианистки и композитора Фанни Гензель (1805–1847), его сестры.].
Барыня эта, конечно, много и горячо будет всем
рассказывать о корыстолюбии наших врачей. И удивительно, с какою уверенностью в своей правоте распространяют свои рассказы подобные люди и с каким сочувствием
встречает общество эти рассказы. В № 248 «Рижского вестника» за 1894 год было помещено письмо в редакцию следующего содержания...
К числу этих причин следует, разумеется, отнести и его «чудесную»
встречу с «Сикстинской Мадонной»,
о которой он
рассказывает в «Истории одного обращения».].