Неточные совпадения
Я же, с своей стороны, изведав это средство на практике, могу засвидетельствовать, что не дальше, как на сих днях благодаря оному
раскрыл слабые действия одного капитан-исправника, который и был вследствие
того представлен мною к увольнению от должности.
Историю этих ошеломлений летописец
раскрывает перед нами с
тою безыскусственностью и правдою, которыми всегда отличаются рассказы бытописателей-архивариусов.
Заметив
тот особенный поиск Ласки, когда она прижималась вся к земле, как будто загребала большими шагами задними ногами и слегка
раскрывала рот, Левин понял, что она тянула по дупелям, и, в душе помолившись Богу, чтобы был успех, особенно на первую птицу, подбежал к ней.
Ласка всё подсовывала голову под его руку. Он погладил ее, и она тут же у ног его свернулась кольцом, положив голову на высунувшуюся заднюю лапу. И в знак
того, что теперь всё хорошо и благополучно, она слегка
раскрыла рот, почмокала губами и, лучше уложив около старых зуб липкие губы, затихла в блаженном спокойствии. Левин внимательно следил за этим последним ее движением.
— Если вы спрашиваете моего совета, — сказала она, помолившись и открывая лицо, —
то я не советую вам делать этого. Разве я не вижу, как вы страдаете, как это
раскрыло ваши раны? Но, положим, вы, как всегда, забываете о себе. Но к чему же это может повести? К новым страданиям с вашей стороны, к мучениям для ребенка? Если в ней осталось что-нибудь человеческое, она сама не должна желать этого. Нет, я не колеблясь не советую, и, если вы разрешаете мне, я напишу к ней.
Барыни сошли и после небольшого прения о
том, кому на какой стороне сидеть и за кого держаться (хотя, мне кажется, совсем не нужно было держаться), уселись,
раскрыли зонтики и поехали.
Говоря это, он
то раскрывал,
то сжимал руку и наконец, довольный своей шуткой, выбежал, опередив Польдишока, по мрачной лестнице в коридор нижнего этажа.
— Конечно. Вот рай!.. Он у меня, видишь? — Грэй тихо засмеялся,
раскрыв свою маленькую руку. Нежная, но твердых очертаний ладонь озарилась солнцем, и мальчик сжал пальцы в кулак. — Вот он, здесь!..
То тут,
то опять нет…
Под подушкой его лежало Евангелие. Он взял его машинально. Эта книга принадлежала ей, была
та самая, из которой она читала ему о воскресении Лазаря. В начале каторги он думал, что она замучит его религией, будет заговаривать о Евангелии и навязывать ему книги. Но, к величайшему его удивлению, она ни разу не заговаривала об этом, ни разу даже не предложила ему Евангелия. Он сам попросил его у ней незадолго до своей болезни, и она молча принесла ему книгу. До сих пор он ее и не
раскрывал.
Еще бы не ужас, что ты живешь в этой грязи, которую так ненавидишь, и в
то же время знаешь сама (только стоит глаза
раскрыть), что никому ты этим не помогаешь и никого ни от чего не спасаешь!
И Базаров и Аркадий ответили ей безмолвным поклоном, сели в экипаж и, уже нигде не останавливаясь, отправились домой, в Марьино, куда и прибыли благополучно на следующий день вечером. В продолжение всей дороги ни
тот, ни другой не упомянул даже имени Одинцовой; Базаров в особенности почти не
раскрывал рта и все глядел в сторону, прочь от дороги, с каким-то ожесточенным напряжением.
— Евгений, — продолжал Василий Иванович и опустился на колени перед Базаровым, хотя
тот не
раскрывал глаз и не мог его видеть. — Евгений, тебе теперь лучше; ты, бог даст, выздоровеешь; но воспользуйся этим временем, утешь нас с матерью, исполни долг христианина! Каково-то мне это тебе говорить, это ужасно; но еще ужаснее… ведь навек, Евгений… ты подумай, каково-то…
Широко
раскрыв глаза, он злобно глядел в темноту: воспоминания детства не имели власти над ним, да к
тому ж он еще не успел отделаться от последних горьких впечатлений.
Часу в первом утра он, с усилием
раскрыв глаза, увидел над собою при свете лампадки бледное лицо отца и велел ему уйти;
тот повиновался, но тотчас же вернулся на цыпочках и, до половины заслонившись дверцами шкафа, неотвратимо глядел на своего сына.
Дядя Хрисанф говорил, размахивая рукою, стараясь
раскрыть как можно шире маленькие свои глаза, но достигал лишь
того, что дрожали седые брови, а глаза блестели тускло, как две оловянные пуговицы, застегнутые в красных петлях.
Однажды я
раскрыл старую анатомию, лежавшую на этажерке
той комнаты, где я жил, и был поражен.
Наука и жизнь несомненно
раскроют, в три-четыре года, еще шире горизонты мыслей и стремлений ваших, а если и после университета пожелаете снова обратиться к вашей — »идее»,
то ничто не помешает
тому.
И
раскрой ты перед ним с
той стороны, над церковью, небо, и чтобы все ангелы во свете небесном летели встречать его.
— Какого еще Бога там нашли? Всё вы не
то говорите. Бога? Какого Бога? Вот вы бы тогда помнили Бога, — сказала она и,
раскрыв рот, остановилась.
— Ну, хорошо, я попытаюсь сделать, — сказала она и легко вошла в мягко капитонированную коляску, блестящую на солнце лаком своих крыльев, и
раскрыла зонтик. Лакей сел на козлы и дал знак кучеру ехать. Коляска двинулась, но в
ту же минуту она дотронулась зонтиком до спины кучера, и тонкокожие красавицы, энглизированные кобылы, поджимая затянутые мундштуками красивые головы, остановились, перебирая тонкими ногами.
Вольф был недоволен в особенности
тем, что он как будто был уличен в недобросовестном пристрастии, и, притворяясь равнодушным,
раскрыл следующее к докладу дело Масловой и погрузился в него. Сенаторы между
тем позвонили и потребовали себе чаю и разговорились о случае, занимавшем в это время, вместе с дуэлью Каменского, всех петербуржцев.
Он как-то сразу полюбил свои три комнатки и с особенным удовольствием
раскрыл дорожный сундук, в котором у него лежали самые дорогие вещи,
то есть портрет матери, писанный масляными красками, книги и деловые бумаги.
Наука
раскрывает если не Истину,
то истины, а современный мир ввергается во все большую и большую
тьму.
Конечно, никто ничем не связан; можно бросить книгу и с двух страниц первого рассказа, с
тем чтоб и не
раскрывать более.
Митя действительно,
раскрыв ящик с пистолетами, отомкнул рожок с порохом и тщательно всыпал и забил заряд. Затем взял пулю и, пред
тем как вкатить ее, поднял ее в двух пальцах пред собою над свечкой.
Митя мрачно подождал и стал было повествовать о
том, как он побежал к отцу в сад, как вдруг его остановил следователь и,
раскрыв свой большой портфель, лежавший подле него на диване, вынул из него медный пестик.
— Экая я! — проговорила вдруг Лукерья с неожиданной силой и,
раскрыв широко глаза, постаралась смигнуть с них слезу. — Не стыдно ли? Чего я? Давно этого со мной не случалось… с самого
того дня, как Поляков Вася у меня был прошлой весной. Пока он со мной сидел да разговаривал — ну, ничего; а как ушел он — поплакала я таки в одиночку! Откуда бралось!.. Да ведь у нашей сестры слезы некупленные. Барин, — прибавила Лукерья, — чай, у вас платочек есть… Не побрезгуйте, утрите мне глаза.
Вот и тут я оказался вздорным человеком; мне бы преспокойно переждать эту напасть, вот как выжидают конца крапивной лихорадки, и
те же снисходительные люди снова
раскрыли бы мне свои объятия,
те же дамы снова улыбнулись бы на мои речи…
Прежняя штука, притвориться обиженным, выставить какую-нибудь пошлую сторону характера, чтобы опереться на нее, не годится: два раза на одном и
том же не проведешь: вторая такая история лишь
раскрыла бы смысл первой, показала бы его героем не только новых, но и прежних времен.
Нет, государь мой: он был тут лишь орудием Лопухова, и сам тогда же очень хорошо понимал, что он тут лишь орудие Лопухова, и Вера Павловна догадалась об этом через день или через два, и догадалась бы в
ту же самую минуту, как Рахметов
раскрыл рот, если бы не была слишком взволнована: вот как на самом-то деле были вещи, неужели ты и этого не понимал?
На другой день, когда ехали в оперу в извозничьей карете (это ведь дешевле, чем два извозчика), между другим разговором сказали несколько слов и о Мерцаловых, у которых были накануне, похвалили их согласную жизнь, заметили, что это редкость; это говорили все, в
том числе Кирсанов сказал: «да, в Мерцалове очень хорошо и
то, что жена может свободно
раскрывать ему свою душу», только и сказал Кирсанов, каждый из них троих думал сказать
то же самое, но случилось сказать Кирсанову, однако, зачем он сказал это?
…Сбитый с толку, предчувствуя несчастия, недовольный собою, я жил в каком-то тревожном состоянии; снова кутил, искал рассеяния в шуме, досадовал за
то, что находил его, досадовал за
то, что не находил, и ждал, как чистую струю воздуха середь пыльного жара, несколько строк из Москвы от Natalie. Надо всем этим брожением страстей всходил светлее и светлее кроткий образ ребенка-женщины. Порыв любви к Р. уяснил мне мое собственное сердце,
раскрыл его тайну.
Содержательница клялась, что он их неоднократно произносил и очень громко, причем она прибавляла, что он замахнулся на нее, и, если б она не наклонилась,
то он
раскроил бы ей все лицо.
Когда священник начал мне давать уроки, он был удивлен не только общим знанием Евангелия, но
тем, что я приводил тексты буквально. «Но господь бог, — говорил он, —
раскрыв ум, не
раскрыл еще сердца». И мой теолог, пожимая плечами, удивлялся моей «двойственности», однако же был доволен мною, думая, что у Терновского сумею держать ответ.
Наконец сама Р., с неуловимой ловкостью ящерицы, ускользала от серьезных объяснений, она чуяла опасность, искала отгадки и в
то же время отдаляла правду. Точно она предвидела, что мои слова
раскроют страшные истины, после которых все будет кончено, и она обрывала речь там, где она становилась опасною.
Ученый язык — язык условный, под титлами, язык стенографированный, временный, пригодный ученикам; содержание спрятано в его алгебраических формулах для
того, чтоб,
раскрывая закон, не повторять сто раз одного и
того же.
Что, кажется, можно было бы прибавить к нашему счастью, а между
тем весть о будущем младенце
раскрыла новые, совсем не веданные нами области сердца, упоений, тревог и надежд.
Я, в сущности, всегда мог понять Канта или Гегеля, лишь
раскрыв в самом себе
тот же мир мысли, что и у Канта или Гегеля.
В конце концов я всегда пытался
раскрыть религиозный смысл
темы, о которой шла речь.
Марксизм
раскрывал возможность победы революции, в
то время как старые революционные направления потерпели поражение.
До
тех пор сыщиками считались только два пристава — Замайский и Муравьев, имевшие своих помощников из числа воров, которым мирволили в мелких кражах, а крупные преступления они должны были
раскрывать и важных преступников ловить.
Так как это был первый урок,
то он молча стал ждать, пока дежурный прочтет обычную молитву; затем сел и
раскрыл журнал.
Но так как старшие неохотно
раскрывали перед нами черты этого «неприличного» эпизода,
то в наших умах из отдельных черточек сложилась более романтическая легенда.
«Темного» карцера не было, никто нас туда не отводил, и мы проводили время просто где-нибудь в пустом классе. Это было очень удобно, особенно для невыучивших урока, но пользовались этим редко: так жутко было ощущение этой минуты…
Того же результата, впрочем, можно было добиться иначе: стоило
раскрыть ножик и начать чистить ногти. Самаревич принимался, как тощий ветряк на порывистом ветре, махать руками, называл ученика негодяем и высылал из класса.
Тот встал и,
раскрыв наудачу, стал читать. Учитель недовольно морщился.
Драгоманов, Драгоманов! Я вспомнил эту фамилию из сочинений Добролюбова. В полемику по поводу пироговского инцидента вмешался студент Драгоманов, причем в своих статьях, направленных против Добролюбова, довольно бесцеремонно
раскрыл его инициалы. Неужели этот господин с крутым лбом и таким умным взглядом —
тот самый «студент Драгоманов»?
— Да так… Вот ты теперь ешь пирог с луком, а вдруг протянется невидимая лапа и цап твой пирог. Только и видел… Ты пасть-то
раскрыл, а пирога уж нет. Не понимаешь? А дело-то к
тому идет и даже весьма деликатно и просто.
Эти разговоры доктора и пугали Устеньку и неудержимо тянули к себе, создавая роковую двойственность. Доктор был такой умный и так ясно
раскрывал перед ней шаг за шагом изнанку
той жизни, которой она жила до сих пор безотчетно. Он не щадил никого — ни себя, ни других. Устеньке было больно все это слышать, и она не могла не слушать.
Он был из
тех, которые скрывают себя в своем умственном творчестве, а не
раскрывают себя, как, например,
раскрывал себя Достоевский со всеми своими противоречиями.
Он
раскрывает метафизическую глубину русской
темы о социальной правде.