Неточные совпадения
Под
разными предлогами Веревкин кое-как выжил «Моисея» из
номера.
Это был очень смелый план, но Хиония Алексеевна не унывала, принимая во внимание то, что Привалов остановился в рублевом
номере, а также некоторые другие материалы, собранные Матрешкой с
разных концов.
В квартире
номер сорок пять во дворе жил хранитель дома с незапамятных времен. Это был квартальный Карасев, из бывших городовых, любимец генерал-губернатора князя В. А. Долгорукова, при котором он состоял неотлучным не то вестовым, не то исполнителем
разных личных поручений. Полиция боялась Карасева больше, чем самого князя, и потому в дом Олсуфьева, что бы там ни делалось, не совала своего носа.
Городок, действительно, закопошился.
Номер ходил по рукам, о таинственном корреспонденте строились догадки, в общих характеристиках узнавали живых лиц, ловили намеки. А так как корреспондент в заключение обещал вскрыть на этом фоне «
разные эпизоды повседневного обывательского прозябания», то у Трубникова опять прибыло в нашем городе несколько подписчиков.
В продолжение всего этого разговора горничная Фатеевой беспрестанно входила в
номер, внося
разные вещи.
Дальше шли конфискации
номеров, штрафы по нескольку раз в год по
разным поводам; штрафы сменялись конфискациями и привлечениями к суду.
Но камергера это не остановило, он стал рассыпаться пред Миропой Дмитриевной в любезностях, как только встречался с нею, особенно если это было с глазу на глаз, приискивал для
номеров ее постояльцев, сам напрашивался исполнять небольшие поручения Миропы Дмитриевны по
разным присутственным местам; наконец в один вечер упросил ее ехать с ним в театр, в кресла, которые были им взяты рядом, во втором ряду, а в первом ряду, как очень хорошо видела Миропа Дмитриевна, сидели все князья и генералы, с которыми камергер со всеми был знаком.
Наступило утро, холодное, туманное петербургское утро, пропитанное сыростью и болотными миазмами. Конечно, все дело было в том
номере «Нашей газеты», в котором должен был появиться мой отчет. Наконец, звонок, Федосья несет этот роковой
номер… У меня кружилась голова, когда я развертывал еще не успевшую хорошенько просохнуть газету. Вот политика, телеграммы, хроника,
разные известия.
Во-первых, он научил жителей городка играть в винт; два года тому назад эта игра была здесь неизвестна, теперь же в винт играют от утра до поздней ночи все, даже женщины и подростки; во-вторых, он научил обывателей пить пиво, которое тоже здесь не было известно; ему же обыватели обязаны сведениями по части
разных сортов водок, так что с завязанными глазами они могут теперь отличить водку Кошелева от Смирнова
номер двадцать один.
А китаец не уходил, терпеливо поджидая на корточках возвращения Володи из
номера, и когда тот вернулся и, растянувшись в лонгшезе, потребовал себе кофе у одного из бесчисленных слуг-малайцев, ходивших по веранде, китаец молча вынимал и подносил Володе
разные вещицы и в конце концов соблазнил-таки его.
Я ехал туда по делу заклада моего имения. Поехал он на мой счет, но демократически, в третьем классе. Дорогой, разумеется, выпивал и на ярмарке поселился в каких-то дешевых
номерах и стал ходить по
разным тамошним трущобам для добычи бытового материала.
Я не имел времени все их прочесть (их было больше двух дюжин); но я просмотрел содержание всех этих
номеров и припоминал при этом
разные эпизоды моего редакторства.
— Но что же я могу сделать, сударыня? Не вы одни жалуетесь, все жалуются, — да что же я с ним сделаю? Придешь к нему в
номер и начнешь стыдить: «Ганнибал Иваныч! Бога побойтесь! Совестно!», а он сейчас к лицу с кулаками и
разные слова: «На-кося выкуси» и прочее. Безобразие! Проснется утром и давай ходить по коридору в одном, извините, нижнем. А то вот возьмет револьвер в пьяном виде и давай садить пули в стену. Днем винище трескает, ночью в карты режется… А после карт драка… От жильцов совестно!
Вход в каждый
номер в дверь со двора, полного
разной грязи и навоза, двора, исполняющего роль и отхожего места.
Ранеев сказал
номер, который он обыкновенно употреблял, золотые очки были выбраны, испробованы на
разных предметах и пришлись совершенно по глазам.