Неточные совпадения
Однако нам Мизгирь в глаза смеется.
Ну, братцы, жаль, не на
меня напал!
Не очень-то
со мной разговоришься.
Не стал бы
я терпеть обидных слов,
Своих ребят чужому-чуженину
Не выдал бы на посмеянье.
— Ишь ведь как изладили! да что, по ресункам, что ли, батюшка? Не мало тоже, чай, хлопот было! Вот намеднись Семен Николаич говорит:"Ресунок, говорит, Архипушко, вещь мудреная: надо ее сообразить! линия-то на бумаге все прямо выходит: что глубина, что долина? так надо, говорит, все сообразить, которую то есть линию в глубь пустить, которую в долину, которую в ширь…"
Разговорился со мной — такой добреющий господин!
— Еще вопрос более деликатный:
я совершенно вам верю, что вы не склонны встречаться с людьми и мало с людьми говорите. Почему вы
со мной теперь
разговорились?
А
разговорился он
со мной. Оказывается, почти один из окружающих, он немного владел русским языком. Его заинтересовали некоторые мои цирковые штуки, и хотя он почти не задавал вопросов, но чувствовалось, что это горская гордость не позволяет ему проявлять любопытство. И
я рассказал ему, что
я актер, служил в цирке, охотник с детства и нехотя оставляю Кавказ, да кстати у
меня и паспорта нет. Разоткровенничался.
С улыбкой сквозь красивые усы и бородку он крепко пожал
мне руку, сделал легкий поклон, щелкнул опорками пятку о пятку, как, по-видимому, привык делать в сапогах
со шпорами, и отрекомендовался: поручик Попов. Думаю, что это был псевдоним. Уж очень он на
меня свысока смотрел. Но когда мы выпили по четвертому стаканчику, закусывая соленым огурцом, нарезанным на газете, с кусочками печенки, он захмелел, снизошел до
меня и
разговорился.
— Дерзко ты говоришь
со мной; мальчишка
я, что ли? Ты бы вот о чём подумала: вот,
я говорю с тобой, и душа моя открыта, а больше
мне не с кем говорить эдак-то. С Натальей — не
разговоришься.
Мне её иной раз бить хочется. А ты… Эх вы, бабы!..
Я не торопил Шерамура сближением, а просто дал ему работу, и в первый визит он
со мною не говорил почти ни слова, а только кивал в знак согласия, но, принеся через три дня назад переписанную тетрадь,
разговорился.
В дальнейшем моем сближении с Ферапонтовым он оставался тем же и, бывая у
меня довольно уже часто, по-прежнему или коротко или ничего не отвечал на все мои расспросы, которыми
я пробовал его
со всех сторон, и только однажды, когда как-то случайно речь зашла о рыбной ловле, он вдруг
разговорился.
А
я вам скажу, сударыня, что если человек сирота сиротой на свете, так это самое одиночество-то его никогда ему не покажется грустнее, как если вдруг встретишься
со старым товарищем, с которым ты делил когда-то свои лучшие, светлые дни, да как если
разговоришься по душе про все это!..
В балагане на сухой бурке сидел Болхов, расстегнувшись и без папахи. Подле него кипел самовар, стоял барабан с закуской. В землю был воткнут штык
со свечкой. «Каково?» — с гордостью сказал он, оглядывая свое уютное хозяйство. Действительно, в балагане было так хорошо, что за чаем
я совсем забыл про сырость, темноту и рапу Веленчука. Мы
разговорились про Москву, про предметы, не имеющие никакого отношения с войной и Кавказом.
На лекции
разговорился и познакомился
со студентом однокурсником. Нарыжный-Приходько, Павел Тимофеевич. Украинец, из новгород-северской гимназии. Кудлатая голова, очки, крупные губы, на плечах плед, ходит вразвалку — самый настоящий студент.
Мне приятно было ходить с ним по улицам: вот если бы Конопацкие или сестры увидели, с какими настоящими студентами
я вожу компанию.
Я и сам перестал стричь волосы и с нетерпением ждал, когда они волной лягут
мне на плечи.
Я пошел его проводить. На площадке лестницы — жили мы на шестом этаже — вдруг мы нечаянно
разговорились.
Я обыкновенно страшно всех стеснялся, поэтому всегда казался, должно быть, гораздо серее, чем был взаправду. А тут вино смыло обычную мою стесненность. Мы много и хорошо говорили, — о поэзии, о душевных своих переживаниях, о путях жизни. Он
со смеющимся удивлением слушал
меня...
По этому поводу
разговорился с едущим вместе
со мною из Петербурга чиновником министерства иностранных дел Г. А. Казаковым.
Весь вечер просидел
я со стариком. Сначала был он не очень разговорчив: хвалил Ивана Владимирыча, толковал про обиды, а в чем те обиды — не сказывал. Под конец
разговорился.