Неточные совпадения
Охотники
пустили соколов. Утки бросились было обратно к озерам, но там встретили их другие соколы, и они в испуге разметались, как
стрелы, по всем направлениям.
За ужином все напились до-пьяна, даже и женщины. Володин предложил еще попачкать стены. Все обрадовались: немедленно, еще не кончив есть, принялись за дело и неистово забавлялись. Плевали на обои, обливали их пивом,
пускали в стены и в потолок бумажные
стрелы, запачканные на концах маслом, лепили на потолок чертей из жеваного хлеба. Потом придумали рвать полоски из обоев на азарт, — кто длиннее вытянет. На этой игре Преполовенские еще выиграли рубля полтора.
Башкирцы с Шарной горы
пустили в них свои
стрелы и бросились в улицы.
«И вот они собрались, чтобы придумать казнь, достойную преступления… Хотели разорвать его лошадьми — и это казалось мало им; думали
пустить в него всем по
стреле, но отвергли и это; предлагали сжечь его, но дым костра не позволил бы видеть его мучений; предлагали много — и не находили ничего настолько хорошего, чтобы понравилось всем. А его мать стояла перед ними на коленях и молчала, не находя ни слез, ни слов, чтобы умолять о пощаде. Долго говорили они, и вот один мудрец сказал, подумав долго...
В киевские входишь ты пределы,
И в салтанов с отчего стола
Ты
пускаешь княжеские
стрелы.
И
пускай они мимо прошли,
Надо мною ходившие грозы,
Знаю я, чьи молитвы и слезы
Роковую
стрелу отвели…
Мятежники
пускали в монастырь
стрелы с подметными письмами, в которых ругали игумена Моисея. Иноки отписывались и называли мятежников ворами.
В воскресенье он был без отпуска. После обедни устраивали «слона», играли «в горки», переодевались в вывернутые наизнанку мундиры, мазали себе лица сажей из печки. Буланиным овладела какая-то пьяная, истерическая скука. Стали ездить верхом друг на друге. Буланин сел на плечи рослому Конисскому и долго носился на нем по залам,
пуская бумажные
стрелы.
Сели в нее и помчалися, как
стрела, все приговаривая:"Посмотрю я, как этот дворовый индик меня не
пустит к моей утробе!"(NB.
Для чего достал он из колчана своего острейшую из
стрел, намазал ее ядом, им же составленным: ядом сладким, горьким, восхищающим, умерщвляющим, возвышающим и унижающим; таковую
стрелу сей плутишка положил на свой лук и, поместясь в несравненные, серенькие, плутовские глазки,
пустил из них свою
стрелу, которая, полетев, попала мне прямо в сердце и пронзила его насквозь.
Смеюсь я над Амуром смело
И рад уверить целый свет,
Что сердце наше будет цело,
Хоть
стрел его опасней нет!
Пускай летает он, где хочет,
Чтобы поранить как-нибудь!
Для нас напрасно он хлопочет —
Ему мы скажем: добрый путь!
Поплыли казаки дальше. Выплыли в широкую, быструю реку Иртыш. По Иртышу-реке проплыли день, подплыли к городку хорошему и остановились. Пошли казаки в городок. Только стали подходить, начали в них татары
стрелы пускать и поранили трех казаков. Послал Ермак переводчика сказать татарам, чтобы сдали город, а то всех перебьют. Переводчик пошел, вернулся и говорит: «Тут живет Кучумов слуга Атик Мурза Качара. У него силы много, и он говорит, что не сдаст городка».
— Эти варвары отлично ими действуют. Я видел анамитов, которые из большого, тяжелого лука с необыкновенно тугой тетивой в одну минуту
пускали до двадцати
стрел… На 300 шагов при безветрии они пробивали дюймовую доску и улетали далеко… Вдобавок
стрелы эти напитываются каким-то ядом.
Спустя с плеча левый рукав овчинного полушубка, обшитого у иных котиком, молодые бабы, большей частью, опирались на плечо своих подруг и лукаво
пускали на проезжих
стрелы своих карих или серых глаз.
— Мне, надо сознаться, не хотелось об нее и руки марать, да все же эти железные дворяне Божии сами стали задирать нас, когда мы ехали мимо, пробираясь к замку Гельмст, — они начали
пускать в нас
стрелы… У нас ведь и своих много, — заметил Чурчило.
И царь сред трона
В порфире, в славе предстоит,
Клейноды вкруг, в них власть и сила
Вдали Европы блещет строй,
Стрел тучи Азия
пустила,
Идут американцы в бой.
Темнят крылами понт грифоны,
Льют огонь медных жерл драконы,
Полканы вихрем пыль крутят;
Безмерные поля, долины
Обсели вдруг стада орлины
И все на царский смотрят взгляд.
Днем, впрочем, они появлялись небольшими группами в несколько человек, нюхали воздух, присматривались,
пускали наудачу
стрелу, другую и пропадали, как бы проваливаясь сквозь землю.
— Да, мы не зарежем цыпленка, которого задавить можем, а натянем лук и
пустим каленую
стрелу в коршуна, что занесся высоко. Любо, как грохнет наземь!.. Греха таить нечего, обоим нам обида кровная! Унижение паче гордости. Дело овечье протягивать голову под нож. Око за око, зуб за зуб — гласит Писание. Мы грешные люди: по-моему, за один глаз вырвать оба, за один зуб не оставить ни одного, хоть бы пришлось отдать душу сатане!
А когда бы видели вы сокольню на дворе: мастер
пустил из нее
стрелу с яблоком — играет себе на небе!
— Мне, надо сознаться, не хотелось об нее и рук марать, да все ж эти железные дворяне Божьи сами стали задирать нас, когда мы ехали мимо, пробираясь к замку Гельмст, — они начали
пускать в нас
стрелы… У нас ведь и своих много, — заметил Чурчила.
Мурзенко славился в войске Шереметева лихим наездничеством, личною храбростью, умением повелевать своими калмыцкими и башкирскими сотнями, которые на грозное гиканье его летели с быстротою
стрелы, а нагайки его боялись
пуще гнева пророка или самодельных божков; он славился искусством следить горячие ступни врагов, являться везде, где они его не ожидали, давать фельдмаршалу верные известия о положении и числе неприятеля, палить деревни, мызы, замки, наводить ужас на целую страну.
Осажденные обливали своих противников горячей смолой,
пускали в них кучи
стрел, обламывали сами стены и скатывали их на русских. В дружинников летели горящие головни, град
стрел, но они не отступали ни на шаг.
Напрасно первые
пускали по его адресу
стрелы своих прекрасных глаз и строили коварные, но, вместе с тем, и многообещающие улыбки, напрасно довольно прозрачно намекали на выдающиеся достоинства своих дочерей, как будущих хозяек и матерей, и яркими красками рисовали прелести семейной жизни, теплоту атмосферы у домашнего очага, огонь в котором поддерживается нежной рукой любимой женщины.
Может быть, конечно, надо иначе жить и ходить перед богом, а не так, як ходил в своих красных чоботах поп Прокопий, но ведь все люди живут не так, как следует; а только когда и Маркел внезапно окончился скорописною смертию, як раз над своею раскрытою кубышкою, где содерживал свои гроши, то вот тогда мы увидали еще худшее, ибо ко гробу высокопроцентного Маркела попа наiхали студенты не токмо из бурсы, а даже академисты, и стали на дочку его, сиротиночку Домасю, или на Домну Маркеловну, такие несытые очи
пущать и такие
стрелы стрелять в нее через отцовский гроб, що даже посмущали всех своими холостыми зарядами.
Привели воины этого странника к месту казни, пригвоздили его к доске и
пустили в него
стрелы, только все те
стрелы от него отскочили.
Но буду ль ваши петь дела
И хищных истребленье?
Быть может, ждёт меня
стрелаИ мне удел — паденье,
Но что ж… навеки ль смертный час
Мой след изгладит в мире?
Останется привычный глас
В осиротевшей лире.
Пускай губителя во прах
Низринет месть кровава —
Родится жизнь в её струнах,
И звучно грянут: слава!