Неточные совпадения
Таким образом оказывалось, что Бородавкин поспел как раз кстати, чтобы спасти погибавшую
цивилизацию. Страсть строить на"песце"была доведена в нем почти до исступления. Дни и ночи он все выдумывал, что бы такое выстроить, чтобы оно вдруг, по выстройке, грохнулось и наполнило вселенную пылью и мусором. И так думал и этак, но настоящим манером додуматься все-таки не мог. Наконец, за недостатком оригинальных мыслей, остановился на том, что буквально пошел по стопам своего знаменитого предшественника.
Они нимало не печалились упразднению начальственной
цивилизации и даже как будто радовались.
Угрюмые и отчасти саркастические нравы с трудом уступали усилиям начальственной
цивилизации, как ни старалась последняя внушить, что галдение и крамолы ни в каком случае не могут быть терпимы в качестве"постоянных занятий".
По местам валялись человеческие кости и возвышались груды кирпича; все это свидетельствовало, что в свое время здесь существовала довольно сильная и своеобразная
цивилизация (впоследствии оказалось, что
цивилизацию эту, приняв в нетрезвом виде за бунт, уничтожил бывший градоначальник Урус-Кугуш-Кильдибаев), но с той поры прошло много лет, и ни один градоначальник не позаботился о восстановлении ее.
Градоначальник этот важен не столько как прямой деятель, сколько как первый зачинатель на том мирном пути, по которому чуть-чуть было не пошла глуповская
цивилизация.
В этой крайности Бородавкин понял, что для политических предприятий время еще не наступило и что ему следует ограничить свои задачи только так называемыми насущными потребностями края. В числе этих потребностей первое место занимала, конечно,
цивилизация, или, как он сам определял это слово,"наука о том, колико каждому Российской Империи доблестному сыну отечества быть твердым в бедствиях надлежит".
Испорченные недавними вакханалиями политеизма и пресыщенные пряностями
цивилизации, они не довольствовались просто верою, но искали каких-то"восхищений".
Однако ж покуда устав еще утвержден не был, а следовательно, и от стеснений уклониться было невозможно. Через месяц Бородавкин вновь созвал обывателей и вновь закричал. Но едва успел он произнести два первых слога своего приветствия ("об оных, стыда ради, умалчиваю", — оговаривается летописец), как глуповцы опять рассыпались, не успев даже встать на колени. Тогда только Бородавкин решился пустить в ход настоящую
цивилизацию.
Все остальное время он посвятил поклонению Киприде [Кипри́да — богиня любви.] в тех неслыханно разнообразных формах, которые были выработаны
цивилизацией того времени.
Все они секут обывателей, но первые секут абсолютно, вторые объясняют причины своей распорядительности требованиями
цивилизации, третьи желают, чтоб обыватели во всем положились на их отвагу.
Он доказывал, что бедность России происходит не только от неправильного распределения поземельной собственности и ложного направления, но что этому содействовали в последнее время ненормально привитая России внешняя
цивилизация, в особенности пути сообщения, железные дороги, повлекшие за собою централизацию в городах, развитие роскоши и вследствие того, в ущерб земледелию, развитие фабричной промышленности, кредита и его спутника — биржевой игры.
В своей книге «Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми» (1755) противопоставлял современное ему общество «счастливой жизни людей» в «естественном» состоянии, вне губительных влияний роскоши и излишеств, свойственных, по его мнению, современной
цивилизации.
Нам дорога
цивилизация, да-с, да-с, милостивый государь; нам дороги ее плоды.
И не говорите мне, что эти плоды ничтожны: последний пачкун, ип barbouilleur, [Маратель, писака (фр.).] тапёр, которому дают пять копеек за вечер, и те полезнее вас, потому что они представители
цивилизации, а не грубой монгольской силы!
— Как мир, — согласился Безбедов, усмехаясь. — Как
цивилизация, — добавил он, подмигнув фарфоровым глазом. — Ведь
цивилизация и родит анархистов. Вожди
цивилизации — или как их там? — смотрят на людей, как на стадо баранов, а я — баран для себя и не хочу быть зарезанным для
цивилизации, зажаренным под соусом какой-нибудь философии.
— Разве Англия не доказывает, что компромисс необходимое условие
цивилизации…
Вглядевшись и вслушавшись во все, что проповедь юного апостола выдавала за новые правды, новое благо, новые откровения, она с удивлением увидела, что все то, что было в его проповеди доброго и верного, — не ново, что оно взято из того же источника, откуда черпали и не новые люди, что семена всех этих новых идей, новой «
цивилизации», которую он проповедовал так хвастливо и таинственно, заключены в старом учении.
— Я читала его «Историю
цивилизации»…
— Женевские идеи — это добродетель без Христа, мой друг, теперешние идеи или, лучше сказать, идея всей теперешней
цивилизации. Одним словом, это — одна из тех длинных историй, которые очень скучно начинать, и гораздо будет лучше, если мы с тобой поговорим о другом, а еще лучше, если помолчим о другом.
И те и другие подозрительны, недоверчивы: спасаются от опасностей за системой замкнутости, как за каменной стеной; у обоих одна и та же
цивилизация, под влиянием которой оба народа, как два брата в семье, росли, развивались, созревали и состарелись. Если бы эта
цивилизация была заимствована японцами от китайцев только по соседству, как от чужого племени, то отчего же манчжуры и другие народы кругом остаются до сих пор чуждыми этой
цивилизации, хотя они еще ближе к Китаю, чем Япония?
Сильные и наиболее дикие племена, теснимые
цивилизацией и войною, углубились далеко внутрь; другие, послабее и посмирнее, теснимые первыми изнутри и европейцами от берегов, поддались не
цивилизации, а силе обстоятельств и оружия и идут в услужение к европейцам, разделяя их образ жизни, пищу, обычаи и даже религию, несмотря на то, что в 1834 г. они освобождены от рабства и, кажется, могли бы выбрать сами себе место жительства и промысл.
Я спросил его, между прочим, как четыреста человек европейцев мирно уживаются с шестьюдесятью тысячами народонаселения при резком различии их в вере, понятиях,
цивилизации?
Буры разделили ее на округи, построили города, церкви и ведут деятельную, патриархальную жизнь, не уступая, по свидетельству многих английских путешественников, ни в
цивилизации, ни в образе жизни жителям Капштата.
Я теперь живой, заезжий свидетель того химически-исторического процесса, в котором пустыни превращаются в жилые места, дикари возводятся в чин человека, религия и
цивилизация борются с дикостью и вызывают к жизни спящие силы.
Успеху англичан, или, лучше сказать, успеху
цивилизации, противоборствуют до сих пор кроме самой природы два враждебные обстоятельства, первое: скрытая, застарелая ненависть голландцев к англичанам как к победителям, к их учреждениям, успехам, торговле, богатству.
Вообще они грубее видом и приемами японцев и ликейцев, несмотря на то что у всех одна
цивилизация — китайская.
Торговля распространилась всюду и продолжает распространяться, разнося по всем углам мира плоды
цивилизации.
На эти вопросы пока нет ответа — так мало еще европейцы сделали успеха в
цивилизации страны, или, лучше сказать, так мало страна покоряется соединенным усилиям ума, воли и оружия.
Кроме черных и малайцев встречается много коричневых лиц весьма подозрительного свойства, напоминающих не то голландцев, не то французов или англичан: это помесь этих народов с африканками. Собственно же коренных и известнейших племен: кафрского, готтентотского и бушменского, особенно последнего, в Капштате не видать, кроме готтентотов — слуг и кучеров. Они упрямо удаляются в свои дикие убежища, чуждаясь
цивилизации и оседлой жизни.
Вот многочисленная кучка человеческого семейства, которая ловко убегает от ферулы
цивилизации, осмеливаясь жить своим умом, своими уставами, которая упрямо отвергает дружбу, религию и торговлю чужеземцев, смеется над нашими попытками просветить ее и внутренние, произвольные законы своего муравейника противоставит и естественному, и народному, и всяким европейским правам, и всякой неправде.
Китайцы заразили и их, и корейцев, и ликейцев своею младенчески старческою
цивилизациею и тою же системою отчуждения, от которой сами, живучи на материке, освободились раньше.
Еще слово: что было недоступною роскошью для немногих, то, благодаря
цивилизации, делается доступным для всех: на севере ананас стоит пять-десять рублей, здесь — грош: задача
цивилизации — быстро переносить его на север и вогнать в пятак, чтобы вы и я лакомились им.
Красная тряпка на столе под образами решительно начинает преобладать и намекает на Европу и
цивилизацию.
Комфорт и
цивилизация почти синонимы, или, точнее, первое есть неизбежное, разумное последствие второго.
Ужели новая
цивилизация тронет и этот забытый, древний уголок?
Но все готово: у одних дверей стоит религия, с крестом и лучами света, и кротко ждет пробуждения младенцев; у других — «люди Соединенных Штатов» с бумажными и шерстяными тканями, ружьями, пушками и прочими орудиями новейшей
цивилизации…
В этой мере начальства кроется глубокий расчет — и уже зародыш не Европы в Азии, а русский, самобытный пример
цивилизации, которому не худо бы поучиться некоторым европейским судам, плавающим от Ост-Индии до Китая и обратно.
Он уговаривал их сблизиться с европейцами, слушать учение миссионеров, учиться по-английски, заниматься ремеслами, торговать честно, привыкать к употреблению монеты, доказывая им, что все это, и одно только это, то есть
цивилизация, делает белых счастливыми, добрыми, богатыми и сильными.
В эту минуту обработываются главные вопросы, обусловливающие ее существование, именно о том, что ожидает колонию, то есть останется ли она только колониею европейцев, как оставалась под владычеством голландцев, ничего не сделавших для черных племен, и представит в будущем незанимательный уголок европейского народонаселения, или черные, как законные дети одного отца, наравне с белыми, будут разделять завещанное и им наследие свободы, религии,
цивилизации?
Китайцы — старшие братья в этой семье; они наделили
цивилизациею младших.
Вот оно: придет богатырь, принесет труд, искусство,
цивилизацию, разбудит и эту спящую от века красавицу-природу и даст ей жизнь.
Решением этого вопроса решится и предыдущий, то есть о том, будут ли вознаграждены усилия европейца, удастся ли, с помощью уже недиких братьев, извлечь из скупой почвы, посредством искусства, все, что может только она дать человеку за труд? усовершенствует ли он всеми средствами, какими обладает
цивилизация, продукты и промыслы? возведет ли последние в степень систематического занятия туземцев? откроет ли или привьет новые отрасли, до сих пор чуждые стране?
«Успеешь, ваше высокоблагородие, — отвечал он, — вот — на, прежде умойся!» Я боялся улыбнуться: мне жаль было портить это костромское простодушие европейской
цивилизацией, тем более что мы уже и вышли из Европы и подходили… к Костроме, в своем роде.
Даже в Восточной Индии, где
цивилизация до сих пор встречает почти неодолимое сопротивление в духе каст, каждый занятый пришельцами вершок земли немедленно приносил им соразмерную выгоду богатыми дарами почвы.
Вы знаете, что такое эта
цивилизация, на чем она остановилась, как одряхлела и разошлась с жизнью и парализует до сих пор все силы огромного народонаселения юго-восточной части азиатского материка с японскими островами.
Нам подали шлюпки, и мы, с людьми и вещами, свезены были на прибрежный песок и там оставлены, как совершенные Робинзоны. Что толку, что Сибирь не остров, что там есть города и
цивилизация? да до них две, три или пять тысяч верст! Мы поглядывали то на шкуну, то на строения и не знали, куда преклонить голову. Между тем к нам подошел какой-то штаб-офицер, спросил имена, сказал свое и пригласил нас к себе ужинать, а завтра обедать. Это был начальник порта.
Недавно только отведена для усмиренных кафров целая область, под именем Британской Кафрарии, о чем сказано будет ниже, и предоставлено им право селиться и жить там, но под влиянием, то есть под надзором, английского колониального правительства. Область эта окружена со всех сторон британскими владениями: как и долго ли уживутся беспокойные племена под ферулой европейской
цивилизации и оружия, сблизятся ли с своими победителями и просветителями — эти вопросы могут быть разрешены только временем.
Инсургенты уже идут тучей восстановлять старую, законную династию, называют себя христианами, очень сомнительными, конечно, какими-то эклектиками; но наконец поняли они, что успех возможен для них не иначе как под знаменем христианской
цивилизации, — и то много значит.
Между этой отчаянной голытьбой, обреченной более сильной
цивилизацией на вымирание, как объясняет наука, выделялись только два старика, которые были коноводами.
Все это создает глубокий кризис человека и человеческой
цивилизации.