Неточные совпадения
— Это голос страсти, со всеми ее софизмами и изворотами! — сказал он, вдруг опомнившись. — Вера, ты теперь в положении иезуита. Вспомни, как ты
просила вчера, после своей
молитвы, не пускать тебя!.. А если ты будешь проклинать меня за то, что я уступил тебе, на кого тогда падет ответственность?
— Милости
просим от всего сердца, — ответил игумен. — Господа! Позволю ли себе, — прибавил он вдруг, —
просить вас от всей души, оставив случайные распри ваши, сойтись в любви и родственном согласии, с
молитвой ко Господу, за смиренною трапезою нашей…
Минут на пять просыпался,
просил снести братии его благословение, а у братии
просил о нем ночных
молитв.
В горячей
молитве своей он не
просил Бога разъяснить ему смущение его, а лишь жаждал радостного умиления, прежнего умиления, всегда посещавшего его душу после хвалы и славы Богу, в которых и состояла обыкновенно вся на сон грядущий
молитва его.
— А то я
молитвы читаю, — продолжала, отдохнув немного, Лукерья. — Только немного я знаю их, этих самых
молитв. Да и на что я стану Господу Богу наскучать? О чем я его
просить могу? Он лучше меня знает, чего мне надобно. Послал он мне крест — значит меня он любит. Так нам велено это понимать. Прочту Отче наш, Богородицу, акафист всем скорбящим — да и опять полеживаю себе безо всякой думочки. И ничего!
«…Мое ребячество было самое печальное, горькое, сколько слез пролито, не видимых никем, сколько раз, бывало, ночью, не понимая еще, что такое
молитва, я вставала украдкой (не смея и молиться не в назначенное время) и
просила бога, чтоб меня кто-нибудь любил, ласкал.
Старушка, бабушка моя,
На креслах опершись, стояла,
Молитву шепотом творя,
И четки всё перебирала;
В дверях знакомая семья
Дворовых лиц мольбе внимала,
И в землю кланялись они,
Прося у бога долги дни.
— Молится, — с удивлением сказала одна, и, постояв еще несколько секунд, они пошли своим путем, делясь какими-то замечаниями. А я стоял на улице, охваченный особенным радостным предчувствием. Кажется, это была моя последняя
молитва, проникнутая живой непосредственностью и цельностью настроения. Мне вспомнилась моя детская
молитва о крыльях. Как я был глуп тогда…
Просил, в сущности, игрушек… Теперь я знал, о чем я молился, и радостное предчувствие казалось мне ответом…
Объяснение отца относительно
молитвы загорелось во мне неожиданной надеждой. Если это верно, то ведь дело устраивается просто: стоит только с верой, с настоящей верой
попросить у бога пару крыльев… Не таких жалких какие брат состряпал из бумаги и дранок. А настоящих с перьями, какие бывают у птиц и ангелов. И я полечу!
«Молись, доню, крепче, —
просил отец, — твоя
молитва сильнее».
— А не знаю, право, как вам на это что доложить? Не следует, говорят, будто бы за них бога
просить, потому что они самоуправцы, а впрочем, может быть, иные, сего не понимая, и о них молятся. На Троицу, не то на Духов день, однако, кажется, даже всем позволено за них молиться. Тогда и
молитвы такие особенные читаются. Чудесные
молитвы, чувствительные; кажется, всегда бы их слушал.
Фаэтон между тем быстро подкатил к бульвару Чистые Пруды, и Егор Егорыч крикнул кучеру: «Поезжай по левой стороне!», а велев свернуть близ почтамта в переулок и остановиться у небольшой церкви Феодора Стратилата, он предложил Сусанне выйти из экипажа, причем самым почтительнейшим образом высадил ее и
попросил следовать за собой внутрь двора, где и находился храм Архангела Гавриила, который действительно своими колоннами, выступами, вазами, стоявшими у подножия верхнего яруса, напоминал скорее башню, чем православную церковь, — на куполе его, впрочем, высился крест; наружные стены храма были покрыты лепными изображениями с таковыми же лепными надписями на славянском языке: с западной стороны, например, под щитом, изображающим благовещение, значилось: «Дом мой — дом
молитвы»; над дверями храма вокруг спасителева венца виднелось: «Аз есмь путь и истина и живот»; около дверей, ведущих в храм, шли надписи: «Господи, возлюблю благолепие дому твоего и место селения славы твоея».
Иван Иваныч (выходит из совещательной камеры, доканчивая слова
молитвы)…и не лиши нас небесного твоего царствия… Петр Иваныч! Семен Иваныч! садитесь, пожалуйста! Федор Павлыч! милости
просим! Да! так на чем, бишь, мы остановились? на допросе свидетелей… Вот и прекрасно. Господа головастики! расскажите, что вам известно по этому делу? Не стесняйтесь! хотя вы вызваны защитой, но можете свидетельствовать и против подсудимого!
— Оборони бог, родимые! Коней можно привязать, чтоб не ели травы; одну ночку не беда, и так простоят! А вас, государи,
прошу покорно, уважьте мою камору; нет в ней ни сена, ни соломы, земля голая. Здесь не то, что постоялый двор. Вот только, как будете спать ложиться, так не забудьте перед сном прочитать
молитву от ночного страха… оно здесь нечисто!
— Вот за попом послать, это — так. Это дельно будет.
Молитва — ты знаешь ли, что об молитве-то в Писании сказано?
Молитва — недугующих исцеление — вот что сказано! Так ты так и распорядись! Пошлите за батюшкой, помолитесь вместе… и я в это же время помолюсь! Вы там, в образной, помолитесь, а я здесь, у себя, в кабинете, у Бога милости
попрошу… Общими силами: вы там, я тут — смотришь, ан молитва-то и дошла!
— Хоть и грех, по
молитве, бранить, но как человек не могу не попенять: сколько раз я
просил не тревожить меня, когда я на
молитве стою! — сказал он приличествующим молитвенному настроению голосом, позволив себе, однако, покачать головой в знак христианской укоризны, — ну что еще такое у вас там?
На Троицын день пред великою
молитвой я, слезами обливаясь,
прошу: «благослови…» А у него и тут умиления нет.
…В монастыре появилась новая клирошанка, — высокая, тонкая, как берёзка, она напоминала своим покорным взглядом Палагу, — глаза её однажды остановились на лице юноши и сразу поработили его. Рот её — маленький и яркий — тоже напоминал Палагу, а когда она высоким светлым голосом пела: «Господи помилуй…» — Матвею казалось, что это она для него
просит милости, он вспоминал мать свою, которая, жалеючи всех людей, ушла в глухие леса молиться за них и, может быть, умерла уже, истощённая
молитвой.
Батюшку, милостивого государя,
прошу о родительских
молитвах, а праведную Евпраксию нередко поминаю.
— Чем так-то говорить, помолись-ка лучше богу:
попроси у него облегчения, продлил бы дни твои! Теплые наши
молитвы, по милосердию божию, дойдут до господа…
И во время
молитвы она не была вполне откровенной, так как не знала наверное, чего, собственно, ей нужно
просить у бога.
— «Хорошо, сын мой! Так и надо: всё надо делать с верой в благостный исход и в бога, который помогает,
молитвами мадонны, добрым делам. Я
прошу тебя, сын, если это случится, если сойдутся люди — приди ко мне на могилу и скажи: отец — сделано! Чтобы я знал!»
— Слава тебе, господи! Не восхотел ты, стало быть, чтобы прекратился род мой! Не останутся без оправдания грехи мои пред тобою… Спасибо тебе, господи! — И тотчас же, поднявшись на ноги, он начал зычно командовать: — Эй! Поезжай кто-нибудь к Николе за попом! Игнатий, мол, Матвеич
просит! Пожалуйте, мол,
молитву роженице дать…
Турусина.
Проси! (Обнимая Машеньку.) Ну, Машенька, услышаны мои
молитвы! (Садится, нюхает спирт.)
— Позвольте, батюшка! — сказал старик. — Все надо начинать со крестом и
молитвою, а кольми паче когда дело идет о животе и смерти. Милости
прошу присесть. Садись, Мавра Андреевна.
А потому, ежели ты будешь в
молитвах своих упоминать об начальстве (это полезно «да тихое житие поживем»), то
проси Бога так, чтобы в начальственных распоряжениях было больше снисходительности и менее настоятельности и чтобы, не теряя из виду спасительной строгости, начальство в то же время памятовало, что и оно, яко из человеков состоящее, прегрешать может.
На пятнадцатом году брака Марфа Андревна совершила счастие мужа, по котором втайне крайне томилась душа старика, но уста и в
молитве счастия того
просить не дерзали: Марфа Андревна восстановила угасавший с ее мужем род Плодомасовых, она дала мужу сына.
— Пожалейте, православные, помолитесь за несчастную, без рук, без ног лежит четвёртый год;
попросите богородицу о помощи, возместится вам господом за святые
молитвы ваши, помогите отцу-матери горе избыть!
Начал книги читать церковные — все, что были; читаю — и наполняется сердце моё звоном красоты божественного слова; жадно пьёт душа сладость его, и открылся в ней источник благодарных слёз. Бывало, приду в церковь раньше всех, встану на колени перед образом Троицы и лью слёзы, легко и покорно, без дум и без
молитвы: нечего было
просить мне у бога, бескорыстно поклонялся я ему.
У меня язык не повернулся бы теперь вдруг сказать ему, что я люблю его, или
попросить его прочесть
молитвы со мной, или позвать его слушать, как я играю.
Я вслушивалась в каждое слово читаемой
молитвы, чувством старалась отвечать на него, и ежели не понимала, то мысленно
просила бога просветить меня или придумывала на место нерасслышанной свою
молитву.
На другой день отец Сергий
просил прощенья у игумна и братии за свою гордость, но вместе с тем после ночи, проведенной в
молитве, решил, что ему надо оставить этот монастырь, и написал об этом письмо старцу, умоляя его разрешить ему перейти назад в монастырь старца.
Наконец, Шатов, как бы опомнившись, вынул из бокового кармана маленький сафьянный футляр, достал из него простое золотое колечко, посмотрел на него с умилением и тихим голосом, в котором слышно было глубокое внутреннее чувство,
просил Наташу надеть; но Варвара Михайловна сильно воспротивилась такому обручению запросто, находя неприличным, и утвердительно сказала, что обручение может совершиться завтра обыкновенным, всеми принятым порядком, помолясь богу, при чтении святых
молитв и с благословения священника.
В его горячечно работавшем мозгу мелькнуло воспоминание, как один гимназист его класса
просил учителя поставить тройку, а когда получил отказ, стал перед учителем на колени, сложил руки ладонь к ладони, как на
молитве, и заплакал.
Раза три либо четыре Патап Максимыч на свои руки Микешку брал. Чего он ни делал, чтоб направить шурина на добрый путь, как его ни усовещивал, как ни бранил, ничем не мог пронять. Аксинья Захаровна даже ненавидеть стала брата, несмотря на сердечную доброту свою. Совестно было ей за него, и часто грешила она:
просила на
молитве Бога, чтоб послал он поскорей по душу непутного брата.
— Я к тебе ровно к старице в келью, с
молитвой, — смеясь, сказала Фленушка. — Творить ли метания перед честною инокиней,
просить ли прощенья и благословенья?
Засим, припадая к стопам ног вашея честности и паки
прося святых ваших
молитв, остаемся ваши доброжелатели Никита Зарубин с сожительницею, снохою и внучатами».
При сем
просим покорнейше вашу святыню не оставить нас своими
молитвами ко Господу, да еже управити путь наш ко спасению и некосно поминати о здравии Никиты, Анны, Илии, Георгия, Александры и Акулины и сродников их, а родителей наших по имеющемуся у вас помяннику беспереводно.
Засим,
прося ваших святых и до Бога доходных
молитв и уповая на милость вашу, остаюсь доброжелательница ваша, Наталья Шарымова».
За сим, припадая к честным стопам вашим и
прося святых
молитв пред Господом…»
Просить бога о вещественном: о дожде, о выздоровлении, об избавлении от врагов и т. п. нельзя уже потому, что в то же самое время другие люди могут
просить о противоположном, главное же, нельзя потому, что в вещественном мире нам дано всё, что нам нужно.
Молитва может быть о том, чтобы бог помог нам жить духовной жизнью, такой жизнью, при которой всё, что случается с нами, всё было бы нам на благо. Просительная же
молитва о вещественном есть только самообольщение.
Церковная вера учит не только тому, что покаяние согрешившего может очистить его, но тому, что
молитвы других людей могут содействовать его благу в этой жизни и в будущей. Один мальчик, ложась спать,
просил няню продолжать игру с куклами, начатую им, пока он будет спать. Отношение церковных людей к богу такое же ребячье. Люди будут жить дурно, будут спать, а за них будут молиться, будут продолжать игру.
О приближении Царствия Божия, приходящего в силе, благовествует и «Евангелие Царствия», и о его пришествии учит
просить Отца
молитва Господня.
Потому говорю вам: все, чего ни будете
просить в
молитве, верьте, что получите, и будет вам» (Мр. 11:23–24).
— Кто ж не знает этого? — слегка улыбнувшись, молвила Дуня. — Молиться — значит
молитвы читать, у Бога милости
просить.
Еще году не прошло, большой вклад тебе положил, колокол вылил — значит, не даром
прошу святых
молитв твоих…
И закажи ты им, и
попроси ты их, усердно бы молились всемилостивому спасу и пресвятой богородице о прощении грешной души раба б о ж и я князя Алексия, искупили бы святыми
молитвами своими велия моя прегрешения…
Савва.
Попроси барина, пущай и за меня слезу прольет, чтоб довелось в Вологде помереть. Слезная
молитва угодней.
Тут она
просила солдат отнять два столбика, подпиравшие крышу; желание ее было выполнено, и в один миг вместо хижины остался только земляной, безобразный холм, над которым кружился пыльный столб. Солдатам послышался запах серы; им чудилось, что кто-то закричал и застонал под землей, — и они, творя
молитвы, спешили без оглядки на пикет.
— Безумные, вы сами
просили этого… Спасение града нашего в руке Божьей. Покайтесь! Я могу только умилостивить Его, соединяя свои
молитвы с вашими, — заметил тронутый Феофил.