Неточные совпадения
— Не увидимся с Ольгой… Боже мой! Ты открыл мне глаза и указал долг, — говорил он, глядя в
небо, — где же взять силы? Расстаться! Еще есть возможность теперь, хотя с болью, зато после не будешь
клясть себя, зачем не расстался? А от нее сейчас придут, она хотела прислать… Она не ожидает…
С таким же немым, окаменелым ужасом, как бабушка, как новгородская Марфа, как те царицы и княгини — уходит она прочь, глядя неподвижно на
небо, и, не оглянувшись на столп огня и дыма, идет сильными шагами, неся выхваченного из пламени ребенка, ведя дряхлую мать и взглядом и ногой толкая вперед малодушного мужа, когда он, упав, грызя землю, смотрит назад и
проклинает пламя…
Средние века были устремлены к
небу, в религиозном своем сознании
проклинали землю, и земля оставалась языческой, само царство небесное на земле становилось язычески земным.
Затем встал и пред лицом
неба проклял свои прежние заблуждения; а дабы запечатлеть эту клятву самым делом, тут же подписал заранее изготовленный Лаврецким циркуляр.
И догадался; — с досадой смотрел он на веселую толпу и думал о будущем, рассчитывал дни, сквозь зубы бормотал какие-то упреки… и потом, обратившись к дому… сказал: так точно! слух этот не лжив… через несколько недель здесь будет кровь, и больше; почему они не заплотят за долголетнее веселье одним днем страдания, когда другие, после бесчисленных мук, не получают ни одной минуты счастья!.. для чего они любимцы
неба, а не я! — о, создатель, если б ты меня любил — как сына, — нет, — как приемыша… половина моей благодарности перевесила бы все их молитвы… — но ты меня
проклял в час рождения… и я
прокляну твое владычество, в час моей кончины…
И Ангел строгими очами
На искусителя взглянул
И, радостно взмахнув крылами,
В сиянье
неба потонул.
И
проклял Демон побежденный
Мечты безумные свои,
И вновь остался он, надменный,
Один, как прежде, во вселенной
Без упованья и любви!..
Вечерело. Свинцовое, мокрое
небо, темнея, опускалось над рекою. Грузчики ворчали и ругались,
проклиная дождь, ветер, жизнь, лениво ползали по палубе, пытаясь спрятаться от холода и сырости. Мне казалось, что эти полусонные люди не способны к работе, не спасут погибающий груз.
Сердце мое обливается кровью в сию минуту. Я забываю человека в Эрасте — готов
проклинать его — но язык мой не движется — смотрю на
небо, и слеза катится по лицу моему. Ах! Для чего пишу не роман, а печальную быль?
Вокруг нее и следом тучки
Теснятся, будто рыцари-вожди,
Горящие любовью; и когда
Чело их обращается к прекрасной,
Оно блестит, когда же отвернут
К соперникам, то ревность и досада
Его нахмурят тотчас — посмотри,
Как шлемы их чернеются, как перья
Колеблются на шлемах — помнишь — помнишь —
В тот вечер всё так было — кроме
Судьбы Фернандо —
небо и земля
Все те же — только люди! — если б ты
Не причислялась к ним, то я б их
проклял…
И
проклянет, склонясь на крест святой,
Людей и
небо, время и природу, —
И
проклянет грозы бессильный вой
И пылких мыслей тщетную свободу…
Но нет, к чему мне слушать плач людской?
На что мне черный крест, курган, гробница?
Пусть отдадут меня стихиям! Птица
И зверь, огонь и ветер, и земля
Разделят прах мой, и душа моя
С душой вселенной, как эфир с эфиром,
Сольется и развеется над миром!..
«Что, родная, муки ада?
Что небесная награда?
С милым вместе — всюду рай;
С милым розно — райский край
Безотрадная обитель.
Нет, забыл меня спаситель!» —
Так Людмила жизнь
кляла,
Так творца на суд звала…
Вот уж солнце за горами;
Вот усыпала звездами
Ночь спокойный свод
небес;
Мрачен дол, и мрачен лес.
Я
проклинал моих судей и грозил им беспощадной местью, наконец всю человеческую жизнь, весь мир, даже
небо я стал признавать одной огромной несправедливостью, насмешкою и глумлением.