Неточные совпадения
Чистились, подтягивались,
проходили через все манежи, строились
в каре, разводились по
работам и проч.
Несмотря на то, что снаружи еще доделывали карнизы и
в нижнем этаже красили,
в верхнем уже почти всё было отделано.
Пройдя по широкой чугунной лестнице на площадку, они вошли
в первую большую комнату. Стены были оштукатурены под мрамор, огромные цельные окна были уже вставлены, только паркетный пол был еще не кончен, и столяры, строгавшие поднятый квадрат, оставили
работу, чтобы, сняв тесемки, придерживавшие их волоса, поздороваться с господами.
После короткого совещания — вдоль ли, поперек ли
ходить — Прохор Ермилин, тоже известный косец, огромный, черноватый мужик, пошел передом. Он
прошел ряд вперед, повернулся назад и отвалил, и все стали выравниваться за ним,
ходя под гору по лощине и на гору под самую опушку леса. Солнце зашло за лес. Роса уже пала, и косцы только на горке были на солнце, а
в низу, по которому поднимался пар, и на той стороне шли
в свежей, росистой тени.
Работа кипела.
То направлял он прогулку свою по плоской вершине возвышений,
в виду расстилавшихся внизу долин, по которым повсюду оставались еще большие озера от разлития воды; или же вступал
в овраги, где едва начинавшие убираться листьями дерева отягчены птичьими гнездами, — оглушенный карканьем ворон, разговорами галок и граньями грачей, перекрестными летаньями, помрачавшими небо; или же спускался вниз к поемным местам и разорванным плотинам — глядеть, как с оглушительным шумом неслась повергаться вода на мельничные колеса; или же пробирался дале к пристани, откуда неслись, вместе с течью воды, первые суда, нагруженные горохом, овсом, ячменем и пшеницей; или отправлялся
в поля на первые весенние
работы глядеть, как свежая орань черной полосою
проходила по зелени, или же как ловкий сеятель бросал из горсти семена ровно, метко, ни зернышка не передавши на ту или другую сторону.
Наконец и совсем перестал он
ходить на
работы, бросил совершенно и суд, и всякие расправы, засел
в комнаты и перестал принимать к себе даже с докладами приказчика.
Привычка усладила горе,
Не отразимое ничем;
Открытие большое вскоре
Ее утешило совсем:
Она меж делом и досугом
Открыла тайну, как супругом
Самодержавно управлять,
И всё тогда пошло на стать.
Она езжала по
работам,
Солила на зиму грибы,
Вела расходы, брила лбы,
Ходила в баню по субботам,
Служанок била осердясь —
Всё это мужа не спросясь.
Сам он тоже не посещал никого; таким образом меж ним и земляками легло холодное отчуждение, и будь
работа Лонгрена — игрушки — менее независима от дел деревни, ему пришлось бы ощутительнее испытать на себе последствия таких отношений. Товары и съестные припасы он закупал
в городе — Меннерс не мог бы похвастаться даже коробком спичек, купленным у него Лонгреном. Он делал также сам всю домашнюю
работу и терпеливо
проходил несвойственное мужчине сложное искусство ращения девочки.
— Интересно, что сделает ваше поколение, разочарованное
в человеке? Человек-герой, видимо, антипатичен вам или пугает вас, хотя историю вы мыслите все-таки как
работу Августа Бебеля и подобных ему. Мне кажется, что вы более индивидуалисты, чем народники, и что массы выдвигаете вы вперед для того, чтоб самим остаться
в стороне. Среди вашего брата не чувствуется человек, который
сходил бы с ума от любви к народу, от страха за его судьбу, как
сходит с ума Глеб Успенский.
Город уже проснулся, трещит, с недостроенного дома снимают леса, возвращается с
работы пожарная команда, измятые, мокрые гасители огня равнодушно смотрят на людей, которых учат
ходить по земле плечо
в плечо друг с другом, из-за угла выехал верхом на пестром коне офицер, за ним, перерезав дорогу пожарным, громыхая железом, поползли небольшие пушки, явились солдаты
в железных шлемах и
прошла небольшая толпа разнообразно одетых людей, впереди ее чернобородый великан нес икону, а рядом с ним подросток тащил на плече, как ружье, палку с национальным флагом.
Утешься, добрая мать: твой сын вырос на русской почве — не
в будничной толпе, с бюргерскими коровьими рогами, с руками, ворочающими жернова. Вблизи была Обломовка: там вечный праздник! Там сбывают с плеч
работу, как иго; там барин не встает с зарей и не
ходит по фабрикам около намазанных салом и маслом колес и пружин.
Он несколько лет неутомимо работает над планом, думает, размышляет и
ходя, и лежа, и
в людях; то дополняет, то изменяет разные статьи, то возобновляет
в памяти придуманное вчера и забытое ночью; а иногда вдруг, как молния, сверкнет новая, неожиданная мысль и закипит
в голове — и пойдет
работа.
Умер у бабы сын, мать отстала от
работы, сидела
в углу как убитая, Марфенька каждый день
ходила к ней и сидела часа по два, глядя на нее, и приходила домой с распухшими от слез глазами.
Дома у себя он натаскал глины, накупил моделей голов, рук, ног, торсов, надел фартук и начал лепить с жаром, не спал, никуда не
ходил, видясь только с профессором скульптуры, с учениками,
ходил с ними
в Исакиевский собор, замирая от удивления перед
работами Витали, вглядываясь
в приемы,
в детали,
в эту новую сферу нового искусства.
Подходя к перевозу, мы остановились посмотреть прелюбопытную машину, которая качала из бассейна воду вверх на террасы для орошения полей. Это — длинная, движущаяся на своей оси лестница, ступеньки которой загребали воду и тащили вверх. Машину приводила
в движение корова,
ходя по вороту кругом. Здесь, как
в Японии, говядину не едят: недостало бы мест для пастбищ; скота держат столько, сколько нужно для
работы, от этого и коровы не избавлены от ярма.
Сказали еще, что если я не хочу ехать верхом (а я не хочу), то можно ехать
в качке (сокращенное качалке), которую повезут две лошади, одна спереди, другая сзади. «Это-де очень удобно: там можно читать, спать». Чего же лучше? Я обрадовался и просил устроить качку. Мы с казаком, который взялся делать ее,
сходили в пакгауз, купили кожи, ситцу, и казак принялся за
работу.
«188* года апреля 28 дня, по указу Его Императорского Величества, Окружный Суд, по уголовному отделению,
в силу решения г-д присяжных заседателей, на основании 3 пункта статьи 771, 3 пункта статьи 776 и статьи 777 Устава уголовного судопроизводства, определил: крестьянина Симона Картинкина, 33 лет, и мещанку Екатерину Маслову, 27 лет, лишив всех прав состояния,
сослать в каторжные
работы: Картинкина на 8 лет, а Маслову на 4 года, с последствиями для обоих по 28 статье Уложения.
Когда Нехлюдов вернулся вслед за Катюшей
в мужскую камеру, там все были
в волнении. Набатов, везде ходивший, со всеми входивший
в сношения, всё наблюдавший, принес поразившее всех известие. Известие состояло
в том, что он на стене нашел записку, написанную революционером Петлиным, приговоренным к каторжным
работам. Все полагали, что Петлин уже давно на Каре, и вдруг оказывалось, что он только недавно
прошел по этому же пути один с уголовными.
А ведь стоило только найтись человеку, — думал Нехлюдов, глядя на болезненное, запуганное лицо мальчика, — который пожалел бы его, когда его еще от нужды отдавали из деревни
в город, и помочь этой нужде; или даже когда он уж был
в городе и после 12 часов
работы на фабрике шел с увлекшими его старшими товарищами
в трактир, если бы тогда нашелся человек, который сказал бы: «не
ходи, Ваня, нехорошо», — мальчик не пошел бы, не заболтался и ничего бы не сделал дурного.
Старцев все собирался к Туркиным, но
в больнице было очень много
работы, и он никак не мог выбрать свободного часа.
Прошло больше года таким образом
в трудах и одиночестве; но вот из города принесли письмо
в голубом конверте…
В самом консервативном типе культуры темная стихия
проходит через
работу и преодоление человеческого духа и сознания.
На эту
работу ушло 10 суток. Временами мои спутники
ходили на охоту, иногда удачно, но часто возвращались ни с чем. С кусунскими удэгейцами мы подружились и всех наперечет знали
в лицо и по именам.
Для этого надо было найти плёс, где вода шла тихо и где было достаточно глубоко. Такое место скоро было найдено немного выше последнего порога. Русло
проходило здесь около противоположного берега, а с нашей стороны тянулась длинная отмель, теперь покрытая водой. Свалив три большие ели, мы очистили их от сучьев, разрубили пополам и связали
в довольно прочный плот.
Работу эту мы закончили перед сумерками и потому переправу через реку отложили до утра.
— Раньше никакой люди первый зверя найти не могу. Постоянно моя первый его посмотри. Моя стреляй — всегда
в его рубашке дырку делай. Моя пуля никогда
ходи нету. Теперь моя 58 лет. Глаз худой стал, посмотри не могу. Кабарга стреляй — не попал, дерево стреляй — тоже не попал. К китайцам
ходи не хочу — их
работу моя понимай нету. Как теперь моя дальше живи?
За
работой незаметно
прошел день. Солнце уже готовилось уйти на покой. Золотистые лучи его глубоко проникали
в лес и придавали ему особенную привлекательность.
Пришлось нам с братом Авдюшкой, да с Федором Михеевским, да с Ивашкой Косым, да с другим Ивашкой, что с Красных Холмов, да еще с Ивашкой Сухоруковым, да еще были там другие ребятишки; всех было нас ребяток человек десять — как есть вся смена; но а пришлось нам
в рольне заночевать, то есть не то чтобы этак пришлось, а Назаров, надсмотрщик, запретил; говорит: «Что, мол, вам, ребяткам, домой таскаться; завтра
работы много, так вы, ребятки, домой не
ходите».
За день мы успевали
пройти от 15 до 25 км, смотря по местности, погоде и той
работе, которая производилась
в пути.
Дальнейший план
работ был намечен следующим образом: Г.И. Гранатману было поручено
пройти горами между Арзамасовкой и Сибегоу (приток Тадушу), а А.И. Мерзляков должен был обойти Арзамасовку с другой стороны.
В верховьях Тадушу мы должны были встретиться. Я с остальными людьми наметил себе путь по побережью моря к заливу Владимира.
Стал очень усердно заниматься гимнастикою; это хорошо, но ведь гимнастика только совершенствует материал, надо запасаться материалом, и вот на время, вдвое большее занятий гимнастикою, на несколько часов
в день, он становится чернорабочим по
работам, требующим силы: возил воду, таскал дрова, рубил дрова, пилил лес, тесал камни, копал землю, ковал железо; много
работ он
проходил и часто менял их, потому что от каждой новой
работы, с каждой переменой получают новое развитие какие-нибудь мускулы.
Мы
прошли 6 или 7 комнат,
в которых живут девушки (я все говорю про первое мое посещение); меблировка этих комнат тоже очень порядочная, красного дерева или ореховая;
в некоторых есть стоячие зеркала,
в других — очень хорошие трюмо; много кресел, диванов хорошей
работы.
В будни
ходил он
в плисовой куртке, по праздникам надевал сертук из сукна домашней
работы; сам записывал расход и ничего не читал, кроме «Сенатских ведомостей».
Следующее утро
прошло в каком-то полусне сознания. Я хотел приняться за
работу — не мог; хотел ничего не делать и не думать… и это не удалось. Я бродил по городу; возвращался домой, выходил снова.
Неважные испытания, горькие столкновения, которые для многих
прошли бы бесследно, провели сильные бразды
в ее душе и были достаточным поводом внутренней глубокой
работы.
Он велел синоду разобрать дело крестьян, а старика
сослать на пожизненное заточение
в Спасо-Евфимьевский монастырь; он думал, что православные монахи домучат его лучше каторжной
работы; но он забыл, что наши монахи не только православные, но люди, любящие деньги и водку, а раскольники водки не пьют и денег не жалеют.
В ней было изображено, что государь, рассмотрев доклад комиссии и взяв
в особенное внимание молодые лета преступников, повелел под суд нас не отдавать, а объявить нам, что по закону следовало бы нас, как людей, уличенных
в оскорблении величества пением возмутительных песен, — лишить живота; а
в силу других законов
сослать на вечную каторжную
работу.
Обучался он живописи
в Суздале, потом
ходил некоторое время по оброку и работал по монастырям; наконец матушка рассудила, что
в четырех-пяти церквах, которые находились
в разных ее имениях, и своей
работы достаточно.
Ермолай был такой же бессознательно развращенный человек, как и большинство дворовых мужчин; стало быть, другого и ждать от него было нельзя.
В Малиновце он появлялся редко, когда его
работа требовалась по дому, а большую часть года
ходил по оброку
в Москве. Скука деревенской жизни была до того невыносима для московского лодыря, что потребность развлечения возникала сама собой. И он отыскивал эти развлечения, где мог, не справляясь, какие последствия может привести за собой удовлетворение его прихоти.
Словом сказать, малиновецкий дом оживился. Сенные девушки — и те
ходили с веселыми лицами,
в надежде, что при старом барине их не будут томить
работой. Одно горе: дедушка любил полакомиться, а к приезду его еще не будет ни ягод, ни фруктов спелых.
— Что ж так-то сидеть! Я всю дорогу шел, работал. День или два идешь, а потом остановишься, спросишь, нет ли
работы где. Где попашешь, где покосишь, пожнешь. С недельку на одном месте поработаешь, меня
в это время кормят и на дорогу хлебца дадут, а иной раз и гривенничек. И опять
в два-три дня я свободно верст пятьдесят уйду. Да я, тетенька, и другую
работу делать могу: и лапоть сплету, и игрушку для детей из дерева вырежу, и на охоту
схожу, дичинки добуду.
Распоряжение это сделано под предлогом устранения пожарных случаев, но,
в сущности, для того, чтоб ни одной минуты барской
работы, даже для приготовления пищи, не пропадало, так как и мужики и бабы всю неделю ежедневно, за исключением праздников,
ходят на барщину.
Девичий гомон мгновенно стихает; головы наклоняются к
работе; иглы проворно мелькают, коклюшки стучат.
В дверях показывается заспанная фигура барыни, нечесаной, немытой,
в засаленной блузе. Она зевает и крестит рот; иногда так постоит и уйдет, но
в иной день заглянет и
в работы.
В последнем случае редко
проходит, чтобы не раздалось, для начала дня, двух-трех пощечин.
В особенности достается подросткам, которые еще учатся и очень часто портят
работу.
— Что ж, что
в поневе! И все бабы так
ходят. Будешь баба, по-бабьему и одеваться будешь. Станешь бабью
работу работать, по домашеству старикам помогать — вот и обойдется у вас. Неужто ж лучше с утра до вечера, не разгибаючи спины, за пяльцами сидеть?
Железо на оковку положил такое, какого не клал на сотникову таратайку, когда
ходил на
работу в Полтаву.
С ним, уже во время
работ, я спускался второй раз
в Неглинку около Малого театра, где канал делает поворот и где русло было так забито разной нечистью, что вода едва
проходила сверху узкой струйкой: здесь и была главная причина наводнений.
Я
прошел к Малому театру и, продрогший, промочив ноги и нанюхавшись запаха клоаки, вылез по мокрой лестнице. Надел шубу, которая меня не могла согреть, и направился
в редакцию, где сделал описание
работ и припомнил мое старое путешествие
в клоаку.
На выставках экспонировались летние ученические
работы. Весной, по окончании занятий
в Училище живописи, ученики разъезжались кто куда и писали этюды и картины для этой выставки. Оставались
в Москве только те, кому уж окончательно некуда было деваться. Они
ходили на этюды по окрестностям Москвы, давали уроки рисования, нанимались по церквам расписывать стены.
Прошло, вероятно, около года. «Щось буде» нарастало, развертывалось, определялось. Отец уже работал
в каких-то «новых комитетах», но о сущности этих
работ все-таки говорилось мало и осторожно.
— Разе это
работа, Михей Зотыч? На два вершка
в глубину пашут… Тьфу! Помажут кое-как сверху — вот и вся
работа. У нас
в Чердынском уезде земелька-то по четыре рублика ренды за десятину
ходит, — ну, ее и холят. Да и какая земля — глина да песок. А здесь одна божецкая благодать… Ох, бить их некому, пшеничников!
— И то поговаривают, Галактион Михеич. Зарвался старичок… Да и то сказать, горит у нас
работа по Ключевой. Все так и рвут… Вот
в Заполье вальцовая мельница Луковникова, а другую уж строят
в верховье Ключевой. Задавят они других-то крупчатников… Вот уж здесь околачивается доверенный Луковникова: за нашею пшеницей приехал. Своей-то не хватает… Что только будет, Галактион Михеич. Все точно с ума
сошли, так и рвут.
Так как самым удобным для
работы и вообще для жизни является обыкновенный крестьянский покрой, то большинство ссыльных
ходит в вольном платье.]
Орочи настаивали, они помогли нам обуться и подняться на ноги. Они принялись рубить дрова и просили нас то одного, то другого
сходить за топором, принести дров, поднять полено и т. д. Я убедил Рожкова и Ноздрина не отказываться от
работы и объяснил
в чем дело. Кишечник и желудок отвыкли работать, и от этого мы заболели: нужны движения, нужно дать встряску организму, нужен физический труд, хотя бы через силу.