Неточные совпадения
Между тем глуповцы мало-помалу начинали
приходить в себя, и охранительные
силы, скрывавшиеся дотоле на задних дворах, робко, но твердым шагом выступали вперед.
Анна говорила, что
приходило ей на язык, и сама удивлялась, слушая себя, своей способности лжи. Как просты, естественны были ее слова и как похоже было, что ей просто хочется спать! Она чувствовала себя одетою
в непроницаемую броню лжи. Она чувствовала, что какая-то невидимая
сила помогала ей и поддерживала ее.
Для Константина народ был только главный участник
в общем труде, и, несмотря на всё уважение и какую-то кровную любовь к мужику, всосанную им, как он сам говорил, вероятно с молоком бабы-кормилицы, он, как участник с ним
в общем деле, иногда приходивший
в восхищенье от
силы, кротости, справедливости этих людей, очень часто, когда
в общем деле требовались другие качества,
приходил в озлобление на народ за его беспечность, неряшливость, пьянство, ложь.
Но
в глубине своей души, чем старше он становился и чем ближе узнавал своего брата, тем чаще и чаще ему
приходило в голову, что эта способность деятельности для общего блага, которой он чувствовал себя совершенно лишенным, может быть и не есть качество, а, напротив, недостаток чего-то — не недостаток добрых, честных, благородных желаний и вкусов, но недостаток
силы жизни, того, что называют сердцем, того стремления, которое заставляет человека из всех бесчисленных представляющихся путей жизни выбрать один и желать этого одного.
Поняв чувства барина, Корней попросил приказчика
прийти в другой раз. Оставшись опять один, Алексей Александрович понял, что он не
в силах более выдерживать роль твердости и спокойствия. Он велел отложить дожидавшуюся карету, никого не велел принимать и не вышел обедать.
Левин говорил то, что он истинно думал
в это последнее время. Он во всем видел только смерть или приближение к ней. Но затеянное им дело тем более занимало его. Надо же было как-нибудь доживать жизнь, пока не
пришла смерть. Темнота покрывала для него всё; но именно вследствие этой темноты он чувствовал, что единственною руководительною нитью
в этой темноте было его дело, и он из последних
сил ухватился и держался за него.
Запустить так имение, которое могло бы приносить по малой мере пятьдесят тысяч годового доходу!» И, не будучи
в силах удержать справедливого негодования, повторял он: «Решительно скотина!» Не раз посреди таких прогулок
приходило ему на мысль сделаться когда-нибудь самому, — то есть, разумеется, не теперь, но после, когда обделается главное дело и будут средства
в руках, — сделаться самому мирным владельцем подобного поместья.
— Прощайте, товарищи! — кричал он им сверху. — Вспоминайте меня и будущей же весной прибывайте сюда вновь да хорошенько погуляйте! Что, взяли, чертовы ляхи? Думаете, есть что-нибудь на свете, чего бы побоялся козак? Постойте же,
придет время, будет время, узнаете вы, что такое православная русская вера! Уже и теперь чуют дальние и близкие народы: подымается из Русской земли свой царь, и не будет
в мире
силы, которая бы не покорилась ему!..
Но по какой-то странной, чуть не звериной хитрости ему вдруг
пришло в голову скрыть до времени свои
силы, притаиться, прикинуться, если надо, даже еще не совсем понимающим, а между тем выслушать и выведать, что такое тут происходит?
Он вышел, весь дрожа от какого-то дикого истерического ощущения,
в котором между тем была часть нестерпимого наслаждения, — впрочем, мрачный, ужасно усталый. Лицо его было искривлено, как бы после какого-то припадка. Утомление его быстро увеличивалось.
Силы его возбуждались и
приходили теперь вдруг, с первым толчком, с первым раздражающим ощущением, и так же быстро ослабевали, по мере того как ослабевало ощущение.
— Стало быть, я с ним приятель большой… коли знаю, — продолжал Раскольников, неотступно продолжая смотреть
в ее лицо, точно уже был не
в силах отвести глаз, — он Лизавету эту… убить не хотел… Он ее… убил нечаянно… Он старуху убить хотел… когда она была одна… и
пришел… А тут вошла Лизавета… Он тут… и ее убил.
Туробоев сказал ему адрес, куда нужно
прийти в воскресенье к восьми часам утра, и ушел, захлопнув дверь за собой с ненужной
силой.
— Мой брат недавно
прислал мне письмо с одним товарищем, — рассказывал Самгин. — Брат — недалекий парень, очень мягкий. Его испугало крестьянское движение на юге и потрясла дикая расправа с крестьянами. Но он пишет, что не
в силах ненавидеть тех, которые били, потому что те, которых били, тоже безумны до ужаса.
В том, что говорили у Гогиных, он не услышал ничего нового для себя, — обычная разноголосица среди людей, каждый из которых боится порвать свою веревочку, изменить своей «системе фраз». Он привык думать, что хотя эти люди строят мнения на фактах, но для того, чтоб не считаться с фактами.
В конце концов жизнь творят не бунтовщики, а те, кто
в эпохи смут накопляют
силы для жизни мирной.
Придя домой, он записал свои мысли, лег спать, а утром Анфимьевна,
в платье цвета ржавого железа, подавая ему кофе, сказала...
Оно
пришло. «Это, должно быть,
силы играют, организм проснулся…» — говорила она его словами, чутко вслушиваясь
в небывалый трепет, зорко и робко вглядываясь
в каждое новое проявление пробуждающейся новой
силы.
— Не увидимся с Ольгой… Боже мой! Ты открыл мне глаза и указал долг, — говорил он, глядя
в небо, — где же взять
силы? Расстаться! Еще есть возможность теперь, хотя с болью, зато после не будешь клясть себя, зачем не расстался? А от нее сейчас
придут, она хотела
прислать… Она не ожидает…
Как теперь вдруг все отнять?.. Да притом
в этом столько… столько занятия… удовольствия, разнообразия… жизни… Что она вдруг станет делать, если не будет этого? И когда ей
приходила мысль бежать — было уже поздно, она была не
в силах.
— Вот когда заиграют все
силы в вашем организме, тогда заиграет жизнь и вокруг вас, и вы увидите то, на что закрыты у вас глаза теперь, услышите, чего не слыхать вам: заиграет музыка нерв, услышите шум сфер, будете прислушиваться к росту травы. Погодите, не торопитесь,
придет само! — грозил он.
Один из «пророков» разобрал стихи публично на лекции и сказал, что «
в них преобладает элемент живописи, обилие образов и музыкальность, но нет глубины и мало
силы», однако предсказывал, что с летами это
придет, поздравил автора тоже с талантом и советовал «беречь и лелеять музу», то есть заняться серьезно.
Он благоговейно ужасался, чувствуя, как
приходят в равновесие его
силы и как лучшие движения мысли и воли уходят туда,
в это здание, как ему легче и свободнее, когда он слышит эту тайную работу и когда сам сделает усилие, движение, подаст камень, огня и воды.
Убеждений мы не
в силах изменить, как не
в силах изменить натуру, а притворяться не сможем оба. Это не логично и не честно. Надо высказаться и согласиться во всем; мы сделали первое и не
пришли к соглашению; следовательно, остается молчать и быть счастливыми помимо убеждений; страсть не требует их. Будем молчать и будем счастливы. Надеюсь, ты с этой логикой согласишься».
Но когда настал час — «
пришли римляне и взяли», она постигла, откуда пал неотразимый удар, встала, сняв свой венец, и молча, без ропота, без малодушных слез, которыми омывали иерусалимские стены мужья, разбивая о камни головы, только с окаменелым ужасом покорности
в глазах пошла среди павшего царства,
в великом безобразии одежд, туда, куда вела ее рука Иеговы, и так же — как эта бабушка теперь — несла святыню страдания на лице, будто гордясь и
силою удара, постигшего ее, и своею
силою нести его.
Но тут уж я
пришел в полное исступление и, сопротивляясь из всех
сил, кажется, ударил и городового.
От Анны Андреевны я домой не вернулся, потому что
в воспаленной голове моей вдруг промелькнуло воспоминание о трактире на канаве,
в который Андрей Петрович имел обыкновение заходить
в иные мрачные свои часы. Обрадовавшись догадке, я мигом побежал туда; был уже четвертый час и смеркалось.
В трактире известили, что он
приходил: «Побывали немного и ушли, а может, и еще
придут». Я вдруг изо всей
силы решился ожидать его и велел подать себе обедать; по крайней мере являлась надежда.
— «От вас угроз», то есть — от такого нищего! Я пошутил, — проговорил он тихо, улыбаясь. — Я вам ничего не сделаю, не бойтесь, уходите… и тот документ из всех
сил постараюсь
прислать — только идите, идите! Я вам написал глупое письмо, а вы на глупое письмо отозвались и
пришли — мы сквитались. Вам сюда, — указал он на дверь (она хотела было пройти через ту комнату,
в которой я стоял за портьерой).
В 1644 году Мигель Лопец Легаспи
пришел, с пятью монахами ордена августинцев и с пятью судами, покорять острова
силою креста и оружия.
— Сударыня, если вы опытный доктор, то я зато опытный больной, — слюбезничал через
силу Митя, — и предчувствую, что если вы уж так следите за судьбой моею, то и поможете ей
в ее гибели, но для этого позвольте мне наконец изложить пред вами тот план, с которым я рискнул явиться… и то, чего от вас ожидаю… Я
пришел, сударыня…
Китайцы
приходят в Уссурийский край одинокими и отбирают от инородцев женщин
силой.
Только она и давала некоторую возможность отбиваться от него: если уж начнет слишком доезжать своими обличениями, доезжаемый скажет ему: «да ведь совершенство невозможно — ты же куришь», — тогда Рахметов
приходил в двойную
силу обличения, но большую половину укоризн обращал уже на себя, обличаемому все-таки доставалось меньше, хоть он не вовсе забывал его из — за себя.
Ну,
пришло новое царствование, Орлов, видите,
в силе, то есть я не знаю, насколько это правда… так думают, по крайней мере; знают, что он мой наследник, и внучка-то меня любит, ну, вот и пошла такая дружба — опять готовы подавать шубу и калоши.
Посмотрев Миньону и решившись еще раз
прийти ее посмотреть вечером, мы отправились обедать к «Яру». У меня был золотой, и у Огарева около того же. Мы тогда еще были совершенные новички и потому, долго обдумывая, заказали ouka au shampagne, [уху на шампанском (фр.).] бутылку рейнвейна и какой-то крошечной дичи,
в силу чего мы встали из-за обеда, ужасно дорогого, совершенно голодные и отправились опять смотреть Миньону.
Но, несмотря на это, опальный университет рос влиянием,
в него как
в общий резервуар вливались юные
силы России со всех сторон, из всех слоев;
в его залах они очищались от предрассудков, захваченных у домашнего очага,
приходили к одному уровню, братались между собой и снова разливались во все стороны России, во все слои ее.
Я веселее вздохнул, увидя, что губернатор и прокурор согласились, и отправился
в полицию просить об облегчении
силы наказания; полицейские, отчасти польщенные тем, что я сам
пришел их просить, отчасти жалея мученика, пострадавшего за такое близкое каждому дело, сверх того зная, что он мужик зажиточный, обещали мне сделать одну проформу.
— Пусть попробует он, окаянный антихрист,
прийти сюда; отведает, бывает ли
сила в руках старого козака. Бог видит, — говорил он, подымая кверху прозорливые очи, — не летел ли я подать руку брату Данилу? Его святая воля! застал уже на холодной постеле, на которой много, много улеглось козацкого народа. Зато разве не пышна была тризна по нем? выпустили ли хоть одного ляха живого? Успокойся же, мое дитя! никто не посмеет тебя обидеть, разве ни меня не будет, ни моего сына.
Приходили сюда отдыхать, набираться
сил и вдохновения, обменяться впечатлениями и переживать счастливые минуты, слушая и созерцая таланты
в этой не похожей на клубную обстановке.
Любили букинисты и студенческую бедноту, делали для нее всякие любезности.
Приходит компания студентов, человек пять, и общими
силами покупают одну книгу или издание лекций совсем задешево, и все учатся по одному экземпляру. Или брали напрокат книгу, уплачивая по пятачку
в день. Букинисты давали книги без залога, и никогда книги за студентами не пропадали.
В наличности не было
сил для разрешения кризиса. Оставалась надежда на будущее, на что-то новое, что
придет с этим будущим, и прежде всего на «нового человека», которого должны выдвинуть молодые поколения.
Об этом спрашивает молодая женщина, «пробужденная им к сознательной жизни». Он все откроет ей, когда
придет время… Наконец однажды, прощаясь с нею перед отъездом
в столицу, где его уже ждет какое-то важное общественное дело, — он наклоняется к ней и шопотом произносит одно слово… Она бледнеет. Она не
в силах вынести гнетущей тайны. Она заболевает и
в бреду часто называет его имя, имя героя и будущего мученика.
Еще раз
в отцовском доме сошлись все сестры. Даже
пришла Серафима, не показывавшаяся нигде. Все ходили с опухшими от слез глазами. Сошлись и зятья. Самым деятельным оказался Замараев. Он взял на себя все хлопоты, суетился, бегал и старался изо всех
сил.
Если судить по данным подворной описи, собранным смотрителем поселений, то можно
прийти к выводу, что все три Арково
в короткий срок своего существования значительно преуспели
в сельском хозяйстве; недаром один анонимный автор пишет про здешнее земледелие: «Труд этот с избытком вознаграждается благодаря почвенным условиям этой местности, которые весьма благоприятны для земледелия, что сказывается
в силе лесной и луговой растительности».
Знатоки дела определили с полною точностью ее чудодейственную
силу: всякий, кто
приходил к иконе
в день ее праздника пешком, пользовался «двадцатью днями отпущения», то есть все его беззакония, совершенные
в течение двадцати дней, должны были идти на том свете насмарку.
Он задумался, между прочим, о том, что
в эпилептическом состоянии его была одна степень почти пред самым припадком (если только припадок
приходил наяву), когда вдруг, среди грусти, душевного мрака, давления, мгновениями как бы воспламенялся его мозг, и с необыкновенным порывом напрягались разом все жизненные
силы его.
Мелкого нашего народу с каждым днем прибывало. Мы знакомились поближе друг с другом, знакомились и с роскошным нашим новосельем. Постоянных классов до официального открытия Лицея не было, но некоторые профессора
приходили заниматься с нами, предварительно испытывая
силы каждого, и таким образом, знакомясь с нами, приучали нас,
в свою очередь, к себе.
— Много успел со времени разлуки нашей передумать об этих днях, — вижу беспристрастно все происшедшее, чувствую
в глубине сердца многое дурное, худое, которое не могу себе простить, но какая-то необыкновенная
сила покорила, увлекала меня и заглушала обыкновенную мою рассудительность, так что едва ли какое-нибудь сомнение — весьма естественное —
приходило на мысль и отклоняло от участия
в действии, которое даже я не взял на себя труда совершенно узнать, не только по важности его обдумать.
Позвали Симеона… Он
пришел, по обыкновению, заспанный и хмурый. По растерянным лицам девушек и экономок он уже видел, что случилось какое-то недоразумение,
в котором требуется его профессиональная жестокость и
сила. Когда ему объяснили
в чем дело, он молча взялся своими длинными обезьяньими руками за дверную ручку, уперся
в стену ногами и рванул.
Помню,
пришло мне тоже на мысль, как бы хорошо было, если б каким-нибудь волшебством или чудом совершенно забыть все, что было, что прожилось
в последние годы; все забыть, освежить голову и опять начать с новыми
силами.
Голос у него стал крепким, лицо побледнело, и
в глазах загорелась обычная, сдержанная и ровная
сила. Снова громко позвонили, прервав на полуслове речь Николая, — это
пришла Людмила
в легком не по времени пальто, с покрасневшими от холода щеками. Снимая рваные галоши, она сердитым голосом сказала...
Вот и сегодня. Ровно
в 16.10 — я стоял перед сверкающей стеклянной стеной. Надо мной — золотое, солнечное, чистое сияние букв на вывеске Бюро.
В глубине сквозь стекла длинная очередь голубоватых юниф. Как лампады
в древней церкви, теплятся лица: они
пришли, чтобы совершить подвиг, они
пришли, чтобы предать на алтарь Единого Государства своих любимых, друзей — себя. А я — я рвался к ним, с ними. И не могу: ноги глубоко впаяны
в стеклянные плиты — я стоял, смотрел тупо, не
в силах двинуться с места…
Вот: если ваш мир подобен миру наших далеких предков, так представьте себе, что однажды
в океане вы наткнулись на шестую, седьмую часть света — какую-нибудь Атлантиду, и там — небывалые города-лабиринты, люди, парящие
в воздухе без помощи крыльев, или аэро, камни, подымаемые вверх
силою взгляда, — словом, такое, что вам не могло бы
прийти в голову, даже когда вы страдаете сноболезнью.
Только и разговору у нас
в этот раз было. Хотел я подойти к ней поближе, да робостно: хотенье-то есть, а
силы нетутка. Однако, стало быть, она заприметила, что у меня сердце по ней измирает: на другой день и опять к колодцу
пришла.
Пришел и я. Известно, стою у сруба да молчу, даже ни слова молвить не могу: так, словно все дыханье умерло, дрожу весь — и вся недолга.
В этот раз она уж сама зачала.