Весь этот день я был радостен и горд. Не сидел, по обыкновению,
притаившись в углу, а бегал по комнатам и громко выкрикивал: «Мря, нря, цря, чря!» За обедом матушка давала мне лакомые куски, отец погладил по голове, а тетеньки-сестрицы, гостившие в то время у нас, подарили целую тарелку с яблоками, турецкими рожками и пряниками. Обыкновенно они делывали это только в дни именин.
Я миновала его, дрожа от холода и страха, и подошла к высоким, настежь раскрытым стеклянным дверям, ведущим на площадку лестницы перед церковью, называемую папертью, и
притаилась в углу коридора за дверью, где, не будучи сама замечена, могла, хотя не без труда, видеть происходящее на паперти.
Неточные совпадения
Вошла я и
притаилась, и смотрю, как месяц освещал их все, а я стою
в темном
углу: меня не видать, а я их всех вижу.
В этих роскошных палатах не было такого
угла,
в котором
притаилось бы хоть одно теплое детское воспоминание, на какое имеет право последний нищий…
«Знаю я, говорю, Никитушка, где ж ему и быть, коль не у Господа и Бога, только здесь-то, с нами-то его теперь, Никитушка, нет, подле-то, вот как прежде сидел!» И хотя бы я только взглянула на него лишь разочек, только один разочек на него мне бы опять поглядеть, и не подошла бы к нему, не промолвила,
в углу бы
притаилась, только бы минуточку едину повидать, послыхать его, как он играет на дворе, придет, бывало, крикнет своим голосочком: «Мамка, где ты?» Только б услыхать-то мне, как он по комнате своими ножками пройдет разик, всего бы только разик, ножками-то своими тук-тук, да так часто, часто, помню, как, бывало, бежит ко мне, кричит да смеется, только б я его ножки-то услышала, услышала бы, признала!
К стеклам окна прижались чьи-то волосатые, седые, слепые лица;
в углу, над сундуком, висит платье бабушки, — я это знал, — но теперь казалось, что там
притаился кто-то живой и ждет.
Зная нрав Глеба, каждый легко себе представит, как приняты были им все эти известия. Он приказал жене остаться
в избе, сам поднялся с лавки, провел ладонью по лицу своему, на котором не было уже заметно кровинки, и вышел на крылечко. Заслышав голос Дуни, раздавшийся
в проулке, он остановился. Это обстоятельство дало, по-видимому, другое направление его мыслям. Он не пошел к задним воротам, как прежде имел намерение, но выбрался на площадку, обогнул навесы и
притаился за
угол.
А когда он зарывал деньги —
в землю около трубы, — ему вдруг показалось, что
в углу чердака, во тьме, кто-то
притаился и следит за ним.
Фатимка,
притаившись в темном
углу сеней, глядела с каким-то страхом на всю эту сцену; но только что скрылась Варвара, она, как котенок, выпрыгнула из своей прятки, подбрела к дверям конторы, легла наземь и приложила глаза к скважине.
В том самом
углу гостиной, где некогда
притаившись любила играть
в куклы маленькая Лидочка, теперь тоже сиживал, окруженный игрушками, хорошенький белокурый мальчик с блестящими черными глазами, восьмилетний сын супругов фон Зееман — «Тоня», Антон Антонович II, как
в шутку называли его отец и мать.