Неточные совпадения
За окном тяжко двигался крестный ход: обыватели города, во главе с духовенством всех церквей, шли за город,
в поле — провожать икону Богородицы
в далекий
монастырь, где она пребывала и откуда ее
приносили ежегодно
в субботу на пасхальной неделе «гостить», по очереди, во всех церквах города, а из церквей, торопливо и не очень «благолепно», носили по всем домам каждого прихода, собирая с «жильцов» десятки тысяч священной дани
в пользу
монастыря.
Но старшие и опытнейшие из братии стояли на своем, рассуждая, что «кто искренно вошел
в эти стены, чтобы спастись, для тех все эти послушания и подвиги окажутся несомненно спасительными и
принесут им великую пользу; кто же, напротив, тяготится и ропщет, тот все равно как бы и не инок и напрасно только пришел
в монастырь, такому место
в миру.
Нет, монах святой, ты будь-ка добродетелен
в жизни,
принеси пользу обществу, не заключаясь
в монастыре на готовые хлеба и не ожидая награды там наверху, — так это-то потруднее будет.
Притащили еще голову. «Еще, еще», — приказывал блаженный;
принесли третью и, наконец, четвертую. Вдовицу обставили сахаром со всех сторон. Монах от
монастыря вздохнул; всё это бы сегодня же могло попасть
в монастырь, по прежним примерам.
— И она мне
принесла невероятное известие, — продолжал князь, разводя руками, — хотя правда, что Сергей Степаныч мне еще раньше передавал городской слух, что у Василия Михайлыча идут большие неудовольствия с его младшей дочерью, и что она даже жаловалась на него; но сегодня вот эта старшая его дочь, которую он очень любит, с воплем и плачем объявила мне, что отец ее услан
в монастырь близ Казани, а Екатерина Филипповна —
в Кашин,
в монастырь; также сослан и некто Пилецкий [Пилецкий — Мартин Степанович Пилецкий-Урбанович (1780—1859), мистик, последователь Е.Ф.
…
В субботу на Пасхе
приносят в город из Оранского
монастыря чудотворную икону Владимирской Божией Матери; она гостит
в городе до половины июня и посещает все дома, все квартиры каждого церковного прихода.
В Тамбинской пустыни настоятель, прекрасный хозяин, из купцов, принял просто и спокойно Сергия и поместил его
в келье Иллариона, дав сначала ему келейника, а потом, по желанию Сергия, оставив его одного. Келья была пещера, выкопанная
в горе.
В ней был и похоронен Илларион.
В задней пещере был похоронен Илларион,
в ближней была ниша для спанья, с соломенным матрацем, столик и полка с иконами и книгами. У двери наружной, которая запиралась, была полка; на эту полку раз
в день монах
приносил пищу из
монастыря.
Один раз по дороге
в Швейцарию шла женщина с ребеночком. Началась метель; женщина сбилась с дороги. села
в снегу и застыла. Монахи вышли с собаками и нашли женщину с ребеночком. Монахи отогрели ребеночка и выкормили. А женщину они
принесли уже мертвую и похоронили у себя
в монастыре.
Носилась молва, будто бы ведьмы сожгли на этом костре молодую свою сестру, Катрусю, за то, что она отступилась от кагала и хотела,
принеся христианское покаяние, пойти
в монастырь; и что будто бы мать ее, старая Ланцюжиха, первая подожгла костер.
За несколько рублей была добыта рука какого-то удавившегося молодого парня, и Кузьма, бережно завернув ее
в тряпицу,
принес в тот же день Дарье Николаевне. По ее указанию смастерил он ящик,
в который уложил руку, надев на ее палец перстень Константина Рачинского, и сам отнес
в Новодевичий
монастырь этот гостинец, с надписью на ящике, написанной рукой Салтыковой: «Марье Осиповне Олениной», и передал «матушке казначее».
Она
принесла в дар
монастырю огромную сумму.
Носились слухи, что он нашел убежище у новгородского архиепископа Пимена,
принес перед ним искреннюю душевную исповедь и тот скрыл его
в одном из новгородских
монастырей.