Неточные совпадения
Если и была причина, почему он
предпочитал либеральное направление консервативному, какого держались тоже многие из его круга, то это произошло не оттого, чтоб он находил либеральное направление более разумным, но потому, что оно подходило ближе к его образу
жизни.
— Жили тесно, — продолжал Тагильский не спеша и как бы равнодушно. — Я неоднократно видел… так сказать, взрывы страсти двух животных. На дворе, в большой пристройке к трактиру, помещались подлые девки. В двенадцать лет я начал онанировать, одна из девиц поймала меня на этом и обучила
предпочитать нормальную половую
жизнь…
Он
предпочел бы не делать этого открытия, но, сделав, признал, что — верно: он стал относиться спокойнее к
жизни и проще, более терпимо к себе.
— Ну, — черт его знает, может быть, и сатира! — согласился Безбедов, но тотчас же сказал: — У Потапенко есть роман «Любовь», там женщина тоже
предпочитает мерзавца этим… честным деятелям. Женщина, по-моему, — знает лучше мужчины вкус
жизни. Правду
жизни, что ли…
— В непосредственную близость с врагом не вступал. Сидим в длинной мокрой яме и сообщаемся посредством выстрелов из винтовок. Враг
предпочитает пулеметы и более внушительные орудия истребления
жизни. Он тоже не стремится на героический бой штыками и прикладами, кулаками.
Христианство слишком изнежило семейную
жизнь, оно
предпочло Марию — Марфе, мечтательницу — хозяйке, оно простило согрешившей и протянуло руку раскаявшейся за то, что она много любила, а в Прудоновой семье именно надобно мало любить.
— Русские, действительно, чаще скучают, нежели люди других национальностей, и, мне кажется, это происходит оттого, что они чересчур избалованы. Русские не любят ни думать, ни говорить. Я знал одного полковника, который во всю
жизнь не сказал ни одного слова своему денщику,
предпочитая объясняться посредством телодвижений.
Один служит отлично, пользуется почетом, известностью, как хороший администратор; другой обзавелся семьей и
предпочитает тихую
жизнь всем суетным благам мира, никому не завидуя, ничего не желая; третий… да что? все, все как-то пристроились, основались и идут по своему ясному и угаданному пути.
Лучшие молодые люди в том возрасте, когда они еще не испорчены
жизнью и избирают карьеру,
предпочитают деятельность врачей, технологов, учителей, художников, писателей, даже просто земледельцев, живущих своим трудом, положениям судейским, административным, духовным и военным, оплачиваемым правительством, или положению людей, живущих своими доходами.
Я охотно изобразил бы, в заключение, как Козелков окончательно уверился в том, что он Меттерних, как он собирался в Петербург, как он поехал туда и об чем дорогой думал и как наконец приехал; я охотно остановился бы даже на том, что он говорил о своих подвигах в вагоне на железной дороге (до такой степени все в
жизни этого «героя нашего времени» кажется мне замечательным), но
предпочитаю воздержаться.
— Полюбились дедушке моему такие рассказы; и хотя он был человек самой строгой справедливости и ему не нравилось надуванье добродушных башкирцев, но он рассудил, что не дело дурно, а способ его исполнения, и что, поступя честно, можно купить обширную землю за сходную плату, что можно перевесть туда половину родовых своих крестьян и переехать самому с семейством, то есть достигнуть главной цели своего намерения; ибо с некоторого времени до того надоели ему беспрестанные ссоры с мелкопоместными своими родственниками за общее владение землей, что бросить свое родимое пепелище, гнездо своих дедов и прадедов, сделалось любимою его мыслию, единственным путем к спокойной
жизни, которую он, человек уже не молодой,
предпочитал всему.
Ничего не понимая, я между тем сообразил, что, судя по голосу, это не могла быть кто-нибудь из компании Геза. Я не колебался, так как
предпочесть шлюпку безопасному кораблю возможно лишь в невыносимых, может быть, угрожающих для
жизни условиях. Трап стукнул: отвалясь и наискось упав вниз, он коснулся воды. Я подвинул шлюпку и ухватился за трап, всматриваясь наверх до боли в глазах, но не различая фигур.
— Вы
предпочитаете хроническое самоубийство, — возразил Крупов, начинавший уже сердиться, — понимаю, вам
жизнь надоела от праздности, — ничего не делать, должно быть, очень скучно; вы, как все богатые люди, не привыкли к труду. Дай вам судьба определенное занятие да отними она у вас Белое Поле, вы бы стали работать, положим, для себя, из хлеба, а польза-то вышла бы для других; так-то все на свете и делается.
Гурмыжская. Не знаю. Я его готовила в военную службу. После смерти отца он остался мальчиком пятнадцати лет, почти без всякого состояния. Хотя я сама была молода, но имела твердые понятия о
жизни и воспитывала его по своей методе. Я
предпочитаю воспитание суровое, простое, что называется, на медные деньги; не по скупости — нет, а по принципу. Я уверена, что простые люди, неученые, живут счастливее.
Ибо и их только незнание, где отыскать выход из обуявшей паники, может заставить упорно принимать жизненные миражи за подлинную
жизнь, и легкомысленное мелькание вокруг разрозненных"вопросов"
предпочитать трудной, но настоятельно требующейся проверке основных идеалов современности.
3-й гость. Весьма неудачное сравнение. С моей точки зрения, mesdames, если теперешние молодые люди
предпочитают холостую
жизнь, то в этом виноваты, так сказать, социальные условия…
С этих-то пор Ольга Федотовна начала «садиться при княгине», сначала только для того, чтобы прогонять вместе с нею сон, следя за неустанным движением «тирана
жизни», а потом и в некоторых других случаях, когда княгиня
предпочитала иметь пред собою Ольгу Федотовну более в качестве друга сердца, чем в качестве слуги.
— Нет, нету. Если допустить даже, что мужчина и
предпочел бы известную женщину на всю
жизнь, то женщина-то, по всем вероятиям,
предпочтет другого, и так всегда было и есть на свете, — сказал он и достал папиросочницу и стал закуривать.
— Прежде Державин писал оду «Бог», «Послание к Фелице», описывал «Водопад», а нынешние поэты все описывают нам ножки и волосы своих знакомых дам!» Но как бы то ни было, Бегушев в этот период своей
жизни был совершенно согласен с поэтами и женщин
предпочитал всему на свете: в Наталью Сергеевну он безумно влюбился.
Живой человек не любит неподвижного в
жизни; потому никогда не наглядится он на живую красоту, и очень скоро пресыщает его tableau vivant, которую
предпочитают живым сценам исключительные поклонники искусства, [презирающие действительность].
Она обвинялась в долгой развратной
жизни, из которой могла бы выйти, если бы захотела, «ибо имеет родственников своей фамилии, хотя весьма удаленных, которые — я уверен в том — извлекли бы падшую из ее социального положения, но, по натуральной склонности сей особы к разврату, она
предпочитала погрязать в болоте, из которого вы тщетно имеете намерение спасти ее, причем, без сомнения, погубите и
жизнь свою и чудный ваш талант».
Она обвинялась в убийстве человека, «и также весьма порядочного господина, не отличавшегося талантами, подобно вам, но прекрасного человека, получавшего на службе пятьдесят рублей в месяц и имевшего в виду увеличить свое содержание, которое было бы весьма достаточно для
жизни их обоих, ибо на что же могло рассчитывать подобное существо, как эта презренная, которая, однако, по склонности своей,
предпочла отказать этому молодому человеку, господину Никитину, в браке, лишь бы продолжать гнусную
жизнь свою?..»
Единственная разница между ними заключалась в том, что Nicolas готовил себя к дипломатической карьере, а Мангушев, par principe, из принципа. всему на свете
предпочитал la vie de chateau
жизнь в поместье…
В лице Гаврилы явился тот «хороший человек», с которым Мухоедов отводил душу в минуту
жизни трудную, на столе стоял микроскоп, с которым он работал, грудой были навалены немецкие руководства, которые Мухоедов выписывал на последние гроши, и вот в этой обстановке Мухоедов день за днем отсиживается от какого-то Слава-богу и даже не мечтает изменять своей обстановки, потому что пред его воображением сейчас же проносится неизбежная тень директора реального училища, Ваньки Белоносова, катающегося на рысаках, этих врачей, сбивающих круглые капитальцы, и той суеты-сует, от которой Мухоедов отказался,
предпочитая оставаться неисправимым идеалистом.
— Вся новенькая литература, на манер осеннего ветра в трубе, стонет и воет: «Ах, несчастный! ах,
жизнь твою можно уподобить тюрьме! ах, как тебе в тюрьме темно и сыро! ах, ты непременно погибнешь, и нет тебе спасения!» Это прекрасно, но я
предпочел бы литературу, которая учит, как бежать из тюрьмы.
Он смерть
предпочитал позорной
жизни,
И думал сделать ей добро, не зло!..
— „Светлейший, мол, князь,
жизнь свою
предпочитаю положить за службу“.
Впрочем, он не вполне понимал их устройство и
предпочел бы иметь дело с безменом, на котором в течение долгой
жизни он отлично выучился и продавать и покупать с некоторой выгодой для себя.
Софья Михайловна. Так за что же он
предпочел ее мне? Может быть, она больше и сильней его любит, чем я. В таком случае я предостерегу ее, несчастную! Я скажу ей, что этому человеку ни души, ни сердца женского не надо. Я тоже любила его глубоко! Я
жизнью готова была для него пожертвовать; но он ничего этого не оценил и ушел к другой женщине! Что же это такое? Прихоть! Разврат! Пусть эта госпожа знает, какой он негодяй и чувственник!
И я
предпочитала — к Памятник-Пушкину, потому что мне нравилось, раскрывая и даже разрывая на бегу мою белую дедушкину карлсбадскую удавочную «кофточку», к нему бежать и, добежав, обходить, а потом, подняв голову, смотреть на чернолицего и чернорукого великана, на меня не глядящего, ни на кого и ни на что в моей
жизни не похожего.
Когда люди поймут, чем они жертвуют, отнимая у науки право живосечений, агитация антививисекционистов будет обречена на полное бесплодие. На одном собрании противников живосечений манчестерский епископ Мургаус заявил, что он
предпочитает сто раз умереть, чем спасти свою
жизнь ценою тех адских мук, которые причиняются животным при живосечениях. Сознательно идти на такое самопожертвование способно лишь очень ничтожное меньшинство.
Каждое биение нашего сердца громко взывало к нам: живи! но для исполнения закона
жизни мы
предпочли смерть».
Если бы ему стоило чего-нибудь возвращение своей свободы и он не искал бы ее, этого самого дорогого для человека естественного права, отличающего человека от животного, то я понимаю, что он мог бы
предпочесть безопасность и удобство
жизни борьбе за свободу.
Мы все любим истину больше, чем ложь, но когда дело касается нашей
жизни, то мы часто
предпочитаем ложь истине, потому что ложь оправдывает нашу дурную
жизнь, а истина обличает ее.
Это писано в 1902 году, когда Толстой давно уже и окончательно утвердился в своем учении о смысле
жизни в добре. «Святые, каких можно себе только вообразить», разумеется, всего полнее осуществили бы на земле тот «смысл добра», о котором мечтает Толстой. Тем не менее он
предпочитает грешное современное человечество, лишь бы существовали дети. Очевидно, в детях есть для Толстого что-то такое, что выше самой невообразимой святости взрослого. Что же это?
Евангельская этика основана на бытии, а не на норме, она
жизнь предпочитает закону.
И человек
предпочел горечь различения и смерть райской
жизни в невинности и незнании.
А он, будучи очень честен, не хотел расстраивать семейную
жизнь во всем городе и
предпочел совсем оставить и Киев и медицинскую практику.
Чтобы быть в состоянии отдавать свою
жизнь, ему надо прежде отдать тот излишек, который он берет у других для блага своей
жизни, и потом еще сделать невозможное: решить, кому из людей служить своей
жизнью? Прежде, чем он будет в состоянии любить, т. е., жертвуя собою, делать благо, ему надо перестать ненавидеть, т. е. делать зло, и перестать
предпочитать одних людей другим для блага своей личности.
Люди даже
предпочитают сначала ростки сорных трав, которые растут быстрее, и единственный росток
жизни глохнет и замирает; но еще хуже то, что еще чаще бывает: люди слышали, что в числе этих ростков есть один настоящий, жизненный, называемый любовью, и они вместо него, топча его, начинают воспитывать другой росток сорной травы, называя его любовью.
И теперь, сидя здесь, на этой башне, он
предпочел бы хороший фейерверк, или какую-нибудь процессию при лунном свете, или Варю, которая опять прочла бы «Железную дорогу», или другую женщину, которая, стоя на валу, там, где стоит теперь Надежда, рассказывала бы что-нибудь интересное, новое, не имеющее отношения ни к любви, ни к счастью, а если и говорила бы о любви, то чтобы это было призывом к новым формам
жизни, высоким и разумным, накануне которых мы уже живем, быть может, и которые предчувствуем иногда…
— О, моя матушка! — восторженно воскликнула великая княгиня. — Не мы желали этого; ты знаешь, что мы гораздо лучше
предпочли бы не менять ни своего положения, ни образа
жизни! Дай Бог, чтобы и на троне было счастье…
Женщины некрасивые или уже чересчур вкусившие от
жизни, к числу последних принадлежат и «милые, но погибшие создания»,
предпочитают сильные запахи, действующие на мужские нервы, распаляющие воображение и таким образом заставляющие не замечать в этих представительницах прекрасного пола недостатков природы и изъянов, нанесенных
жизнью и временем.
При этом я отмечаю, где есть след, — при каких обстоятельствах произошел побег и какого возраста были эти искатели приключений в ту пору, когда они решились
предпочесть мирную
жизнь святых обителей случайностям увлекательной, но тревожной
жизни бродяг.
Людям кажется, что если изменение сознания влияет на изменение форм
жизни, то должно быть и обратное, и, так как направлять деятельность на внешние изменения и приятнее (последствия деятельности виднее) и легче, то они всегда
предпочитают направлять свои силы не на изменение сознания, а на изменение форм, и потому большей частью заняты не сущностью дела, а только подобием его.
— Хотя бы мне суждено было провести бесконечные годы еще в худшей темнице, чем эта, которою выстроил Ирод, и хотя бы мне надлежало умереть в ней без надежды когда-нибудь видеть море и солнце, и милые лица наших детей, то и тогда я
предпочел бы вечное это томление в неволе одной минуте твоего позора. Ты можешь поступать как хочешь, но что до меня, то пусть я здесь доживу мою
жизнь и умру в этой яме, но ты для моего спасения не отдавай своей чистоты, — в ней твоя прелесть, и в ней моя радость и сила.