Неточные совпадения
Для чего этим трем барышням нужно было говорить через
день по-французски и по-английски; для чего они в известные часы играли попеременкам на фортепиано, звуки которого слышались у брата наверху, где занимались студенты; для чего ездили эти учителя французской
литературы, музыки, рисованья, танцев; для чего в известные часы все три барышни с М-llе Linon подъезжали в коляске к Тверскому бульвару в своих атласных шубках — Долли в длинной, Натали в полудлинной, а Кити в совершенно короткой, так что статные ножки ее в туго-натянутых красных чулках были на всем виду; для чего им, в сопровождении лакея с золотою кокардой на шляпе, нужно было ходить
по Тверскому бульвару, — всего этого и многого другого, что делалось в их таинственном мире, он не понимал, но знал, что всё, что там делалось, было прекрасно, и был влюблен именно в эту таинственность совершавшегося.
И, стремясь возвыситься над испытанным за этот
день, — возвыситься посредством самонасыщения словесной мудростью, — Самгин повторил про себя фразы недавно прочитанного в либеральной газете фельетона о текущей
литературе; фразы звучали по-новому задорно, в них говорилось «о духовной нищете людей, которым жизнь кажется простой, понятной», о «величии мучеников независимой мысли, которые свою духовную свободу ценят выше всех соблазнов мира».
Розанов хочет с художественным совершенством выразить обывательскую точку зрения на мир, тот взгляд старых тетушек и дядюшек,
по которому государственная служба есть
дело серьезное, а
литература, идеи и пр. — пустяки, забава.
Наравне с итальянской музыкой
делила опалу французская
литература и вообще все французское, а
по дороге и все политическое.
— Теперь критики только и
дело, что расхваливают его нарасхват, — продолжал между тем Годнев гораздо уже более ободренным тоном. — И мне тем приятнее, — прибавил он, склоняя
по обыкновению голову набок, — что вы, человек образованный и знакомый со многими иностранными
литературами, так отзываетесь, а здешние некоторые господа не хотят и внимания обратить на это сочинение и еще смеются!
Хотя поток времени унес далеко счастливые
дни моей юности, когда имел я счастие быть вашим однокашником, и фортуна поставила вас, достойно возвыся, на слишком высокую, сравнительно со мной, ступень мирских почестей, но, питая полную уверенность в неизменность вашу во всех благородных чувствованиях и зная вашу полезную, доказанную многими опытами любовь к успехам русской
литературы, беру на себя смелость представить на ваш образованный суд сочинение в повествовательном роде одного молодого человека, воспитанника Московского университета и моего преемника
по службе, который желал бы поместить свой труд в одном из петербургских периодических изданий.
Помню темный сентябрьский вечер.
По программе мы должны были заниматься
литературой. Я писал роман, Пепко тоже что-то строчил за своим столом. Он уже целых два
дня ничего не ел, кроме чая с пеклеванным хлебом, и впал в мертвозлобное настроение. Мои средства тоже истощились, так что не оставалось даже десяти крейцеров. В комнате было тихо, и можно было слышать, как скрипели наши перья.
Этот тон возмущал Бенни, и мне кажется, что такое посвящение в самом
деле довольно любопытно как для современников автора, так, особенно, для будущего историка
литературы нашего времени, который
по достоинству оценит искренность литературных трудов этого любопытного писателя и прозорливость «снисхождения, одобрявшего недостоинства трудившегося».
Директором был определен Кокошкин, а членом дирекции
по хозяйственной части — Загоскин; репертуарным членом был назначен Арсеньев, человек очень любезный и образованный, даже знаток и страстный поклонник греческой
литературы; но в репертуарные
дела он не мешался и предоставил их Кокошкину, который,
по страстной своей охоте к театру, ревностно занимался репертуарною частью.
В самом
деле, — как чувствуется веяние новой жизни, когда,
по прочтении Обломова, думаешь, что вызвало в
литературе этот тип.
Пародия была впервые полностью развернута в рецензии Добролюбова на комедии «Уголовное
дело» и «Бедный чиновник»: «В настоящее время, когда в нашем отечестве поднято столько важных вопросов, когда на служение общественному благу вызываются все живые силы народа, когда все в России стремится к свету и гласности, — в настоящее время истинный патриот не может видеть без радостного трепета сердца и без благодарных слез в очах, блистающих святым пламенем высокой любви к отечеству, — не может истинный патриот и ревнитель общего блага видеть равнодушно высокоблагородные исчадия граждан-литераторов с пламенником обличения, шествующих в мрачные углы и на грязные лестницы низших судебных инстанций и сырых квартир мелких чиновников, с чистою, святою и плодотворною целию, — словом, энергического и правдивого обличения пробить грубую кору невежества и корысти, покрывающую в нашем отечестве жрецов правосудия, служащих в низших судебных инстанциях, осветить грозным факелом сатиры темные деяния волостных писарей, будочников, становых, магистратских секретарей и даже иногда отставных столоначальников палаты, пробудить в сих очерствевших и ожесточенных в заблуждении, но тем не менее не вполне утративших свою человеческую природу существах горестное сознание своих пороков и слезное в них раскаяние, чтобы таким образом содействовать общему великому
делу народного преуспеяния, совершающегося столь видимо и быстро во всех концах нашего обширного отечества, нашей родной Руси, которая,
по глубоко знаменательному и прекрасному выражению нашей летописи, этого превосходного литературного памятника, исследованного г. Сухомлиновым, — велика и обильна, и чтобы доказать, что и молодая
литература наша, этот великий двигатель общественного развития, не остается праздною зрительницею народного движения в настоящее время, когда в нашем отечестве возбуждено столько важных вопросов, когда все живые силы народа вызваны на служение общественному благу, когда все в России неудержимо стремится к свету и гласности» («Современник», 1858, № XII).
Перемытаривать оный мне казалось
дело возможное, пока я не слег горячкою (которую у нас запросто называют: к бороде), но с того времени вещи мне инако казаться стали», И это не ирония, а искреннее убеждение, искреннее
по крайней мере в отношении к
литературе.
Да и, кроме того, в отчете министра внутренних
дел за 1855 год, в то время, когда в
литературе никто не смел заикнуться о полиции, прямо выводилось следующее заключение из фактов полицейского управления за тот год: «Настоящая картина указывает на необходимость некоторых преобразований в полицейской части, тем более что бывают случаи, когда полиция затрудняется в своих действиях
по причине невозможности применить к действительности некоторые предписываемые ей правила.
В самом
деле, оставил я службу
по Министерству путей сообщения и приехал сюда в деревню, чтобы жить в покое и заниматься
литературой по общественным вопросам.
Тонкого Холуяна Леонарда до самого обеда ни за что и нигде нельзя было увидеть. Черт его знает, где он скрывался! Говорили, будто безвыходно сидел в отдаленных, внутренних комнатах, и что-то там делал —
литературой будто какой-то занимался. А Антошка на тонких ножках, как вставал, так уходил куда-то в поле с маленькою бесчеревной собачкою, и его также целый
день не видно. Все
по хозяйству ходит. Лучших, то есть, условий даже и пожелать нельзя.
И кроме того, она, с его разрешения, расширит его врачебное
дело, так как много занималась и занимается
литературой по психиатрии и хорошо видит недостатки в теперешней постановке лечебницы.
Говорить, ходить
по сцене и писать — всем кажется таким легким, пустячным
делом, что эти два, самые доступные, по-видимому, своею простотой, но поэтому и самые труднейшие, сложные и мучительные из Говорить, ходить
по сцене и писать — всем кажется таким легким, пустячным
делом, что эти два, самые доступные, по-видимому, своею простотой, но поэтому и самые труднейшие, сложные и мучительные из искусств — театр и художественная
литература — находят повсеместно самых суровых и придирчивых судей, самых строптивых и пренебрежительных критиков, самых злобных и наглых хулителей.
Тогда и в
литературе явится полный, резко и живо очерченный, образ русского Инсарова. И не долго нам ждать его: за это ручается то лихорадочное мучительное нетерпение, с которым мы ожидаем его появления в жизни. Он необходим для нас, без него вся наша жизнь идет как-то не в зачет, и каждый
день ничего не значит сам
по себе, а служит только кануном другого
дня. Придет же он, наконец, этот
день! И, во всяком случае, канун недалек от следующего за ним
дня: всего-то какая-нибудь ночь
разделяет их!..
Так тут-то он, между прочим, сознается, что писал многое вследствие необходимости, писал к сроку, написывал
по три с половиною печатных листа в два
дня и две ночи; называет себя почтовою клячею в
литературе; смеется над критиком, уверявшим, что от его сочинений пахнет потом и что он их слишком обделывает.
Тогда он смотрел еще очень моложаво, постарше меня, но все-таки он человек скорее нашего поколения. Наружности он был скромной, вроде англиканского пастора, говорил тихо, сдержанно, без всякого краснобайства, но с тонкими замечаниями и оценками. Он в то время принадлежал исключительно
литературе и журнализму и уже позднее выступил на политическую арену, депутатом, и дошел до звания министра
по ирландским
делам в министерстве Гладстона.
Пришла весна, и Люксембургский сад (тогда он не был урезан, как впоследствии) сделался на целые
дни местом моих уединенных чтений. Там одолевал я и все шесть томов"Системы позитивной философии", и прочел еще много книг
по истории
литературы, философии и литературной критике. Никогда в моей жизни весна — под деревьями, под веселым солнцем — не протекала так по-студенчески, в такой гармонии всех моих духовных запросов.
Он и в всемирной
литературе не признавал, например, Гейне, потому что поэт,
по его убеждению, не должен так уходить в"злобы
дня"и пускать в ход сарказм и издевательство.
Он мог без устали, изо
дня в
день работать до шестнадцати часов и никуда не ходил, кроме заседаний «Института», где был уже членом
по разряду «Надписей и
литературы» (и где его приятелем был Ренан), и визитов к вдове Огюста Конта — престарелой и больной; к ней и наш Вырубов являлся на поклон и, как я позднее узнал, поддерживал ее материально.
Невозможность
по политическим условиям непосредственного социального
дела привела к тому, что вся активность перешла в
литературу и мысль, где все вопросы ставились и решались очень радикально.
По разъяснению г. А. Георгиевского, это должно было идти так, что «
дело самосознания каждая местность должна совершить собственными средствами, чрез посредство своей местной
литературы, ибо централизация умственной деятельности есть явление ненормальное и вредное, которое парализует жизнь остальных частей, стягивая все силы к одному пункту» (ibid., III).
Предоставив всецело своей жене выслушивать комплименты и любезности, рассыпаемые щедрою рукою представителями и представительницами высшего петербургского света
по адресу его миллионов, он большую часть года находился за границей, где, как и дома, свободное от
дела время отдавал своей громадной библиотеке, пополняемой периодически выходящими в свет выдающимися произведениями как
по всем отраслям знания, так и
по литературе.
Единственной монографической работой о писателе продолжает оставаться книга А. М. Линина"К истории буржуазного стиля в русской
литературе (Творчество П. Д. Боборыкина)", выпущенная в Ростове-на-Дону в 1935 году, в которой, при всех издержках социологизаторского подхода, содержится ценный биографический и историко-литературный материал, и
по наши
дни не потерявший научного значения.
— Грустного тут ничего нет. Мы
дело свое покончили; а если русскому юношеству угодно питаться тем, что ему пережевывают все эти анахарсисы, — на здоровье! Теперь, — сказал он после небольшой паузы, — вы уж меня больше не станете исповедовать
по части
литературы. Сей сюжет столь пресен, что два раза возвращаться к нему нельзя.