Неточные совпадения
— Ах, да
ты, верно, старой Акули застыдился! так ведь ей, голубчик, за семьдесят! И мастерица уж она мыть! еще папеньку твоего мывала, когда
в Малиновце жила. Вздор, сударь, вздор! Иди-ка
в баньку и мойся!
в чужой монастырь с своим уставом не ходят! Настюша! скажи Акулине да проведи его
в баню!
— Уйдешь ли
ты в баню, мерзавец! — крикнула наконец Марья Петровна, но таким голосом, что Сенечке стало страшно. И долго потом волновалась Марья Петровна, и долго разговаривала о чем-то сама с собой, и все повторяла:"Лишу! ну, как бог свят лишу я этого подлеца наследства! и перед богом не отвечу!"С своей стороны, Сенечка хоть и
пошел в баню, но не столько мылся
в ней, сколько размышлял:"Господи, да отчего же я всем угодил, всем заслужил, только маменьке Марье Петровне ничем угодить и заслужить не могу!"
— Ах, какой
ты! И без того скучно, а
ты… Вот Дарья Семеновна — та отлично устроилась. Я, говорит, ma chere, с тех пор, как эта скука
пошла, каждый день все
в баню езжу!
— Вот сейчас
в баню посылал. Не бойся, пожалуйста! не задержу! Я к
тебе за делом.
—
В баню пойду. У меня спину ломит.
Ты бы сам ходил почаще,
в церковь-то!
Он ее, слышь, кормилец, все
в одиночку на работу
посылал, то
в саду заставит полоть, либо пшеницу там обшастать,
баню истопить, белье вымыть, а сам все к ней заходит, будто надсматривать; хозяйка его тем летом прытко хворала, и он будто такое имел намеренье: «Как, говорит, супружница моя жизнь покончит, так, говорит, Марфушка, я на
тебе женюсь; барин мне невестою не постоит: кого хочу, того и беру».
— А
ты думаешь, она помилует? — Слово «она» Лаврентий Петрович выговорил с страшной выразительностью. Затем он поднял кверху свой огромный бугроватый кулак и, печально полюбовавшись его массивными очертаниями, продолжал: — Вот, глянь-ка! Приложу кого, так тут ему аз и хверт и будет. А тоже… Ну да, тоже. Эх, дьякон пустоголовый: «К Троице,
в баню пойду». Получше
тебя люди жили, да и те помирали.
— Смотрю я на
тебя, отец дьякон, и думаю: старый
ты человек, а глуп, прямо сказать, до святости. Ну и чего
ты ерепенишься: «К Троице поеду,
в баню пойду». Или вот тоже про яблоню «белый налив». Жить
тебе всего неделю, а
ты…
— Некогда мне с
тобой балясы точить, — молвила Фленушка. — Пожалуй, еще Матрена из
бани пойдет да увидит нас с
тобой, либо
в горницах меня хватятся… Настасья Патаповна кланяться велела. Вот кто… Она по
тебе сокрушается… Полюбила с первого взгляда… Вишь глаза-то у
тебя, долговязого, какие непутные, только взглянул на девку, тотчас и приворожил… Велишь, что ли, кланяться?
— Помилуй бог! Что
тебе вздумалось! Туда
посылай здоровых богачей, прихрамывающих игроков-интриганов и всякую сволочь. Там пусть они купаются
в грязи, а я истинно болен. Мне нужна молитва,
в деревне изба,
баня, кашица да квас, ведь я солдат.
— Верхом, само собой, веселее. Да, кажись, по купечеству все больше
в колясках ездят.
Ты уж там собери, что надо, а я
пойду в баню помыться. Приходи после меня, я
тебе полкотла оставлю…
— Не подсыпайся, братец, не могу.
Ты солдат старательный, сам знаю. Да как быть-то? Ротный из-за
тебя с полковым адъютантом
в раздор не
пойдет… Потерпи, Бородулин, экой
ты щекотливый. Солдат только на морозе да
в бане краснеть должен. Однако
ты там смотри, —
в адъютантский котел с солдатской ложкой не суйся… Адъютант у нас серьезный. Ступай.
И тут уж я при сильном напряжении сил увидал, что это со мною разговаривает какой-то мой вчерашний угощатель, и он повел меня
в баню, а потом
послал на раннюю, «а как
ты, — говорит, — домой придешь, у
тебя уже и кучер будет… Да еще какой! Настоящий орловский Теренька. Многого не запросит, а уж дела наделает!»
Я
тебя, душко, и покормлю хорошо, и наливки дам пить, и
в бане помыю, а по смерти, когда
тебя задавят, я
тебя помнить обещаюсь…» А он все не
идет, и опять меня томит забота: как бы его найти и поймать?