Неточные совпадения
Начались подвохи и подсылы с
целью выведать тайну, но Байбаков оставался нем как рыба и на все увещания ограничивался тем, что трясся всем телом. Пробовали споить его, но он, не отказываясь от водки, только потел, а секрета не выдавал. Находившиеся у него в ученье
мальчики могли сообщить одно: что действительно приходил однажды ночью полицейский солдат, взял хозяина, который через час возвратился с узелком, заперся в мастерской и с тех пор затосковал.
— Да, это очень дурно, — сказала Анна и, взяв сына за плечо не строгим, а робким взглядом, смутившим и обрадовавшим
мальчика, посмотрела на него и
поцеловала. — Оставьте его со мной, — сказала она удивленной гувернантке и, не выпуская руки сына, села за приготовленный с кофеем стол.
— Экой молодец стал! И то не Сережа, а
целый Сергей Алексеич! — улыбаясь сказал Степан Аркадьич, глядя на бойко и развязно вошедшего красивого, широкого
мальчика в синей курточке и длинных панталонах.
Мальчик имел вид здоровый и веселый. Он поклонился дяде, как чужому, но, узнав его, покраснел и, точно обиженный и рассерженный чем-то, поспешно отвернулся от него.
Мальчик подошел к отцу и подал ему записку о баллах, полученных в школе.
Были тут и мастера кататься, щеголявшие искусством, и учившиеся за креслами, с робкими неловкими движениями, и
мальчики, и старые люди, катавшиеся для гигиенических
целей; все казались Левину избранными счастливцами, потому что они были тут, вблизи от нее.
Но бедный
мальчик уже не помнит себя. С криком пробивается он сквозь толпу к савраске, обхватывает ее мертвую, окровавленную морду и
целует ее,
целует ее в глаза, в губы… Потом вдруг вскакивает и в исступлении бросается с своими кулачонками на Миколку. В этот миг отец, уже долго гонявшийся за ним, схватывает его, наконец, и выносит из толпы.
Но уже утром он понял, что это не так. За окном великолепно сияло солнце, празднично гудели колокола, но — все это было скучно, потому что «
мальчик» существовал. Это ощущалось совершенно ясно. С поражающей силой, резко освещенная солнцем, на подоконнике сидела Лидия Варавка, а он, стоя на коленях пред нею,
целовал ее ноги. Какое строгое лицо было у нее тогда и как удивительно светились ее глаза! Моментами она умеет быть неотразимо красивой. Оскорбительно думать, что Диомидов…
И,
поцеловав Клима в лоб, она ушла.
Мальчик встал, подошел к печке, сел в кресло, смахнул пепел с ручки его.
— Вы хотите, чтоб я поступил, как послушный благонравный
мальчик, то есть съездил бы к тебе, маменька, и спросил твоего благословения, потом обратился бы к вам, Татьяна Марковна, и просил бы быть истолковательницей моих чувств, потом через вас получил бы да и при свидетелях выслушал бы признание невесты, с глупой рожей
поцеловал бы у ней руку, и оба, не смея взглянуть друг на друга, играли бы комедию, любя с позволения старших…
Он засмеялся и внезапно обнял ее и
поцеловал в губы, как, бывало, делывал
мальчиком. Она вырвалась от него и вытерла рот.
Когда же он, больной и испорченный от нездоровой работы, пьянства, разврата, одурелый и шальной, как во сне, шлялся без
цели по городу и сдуру залез в какой-то сарай и вытащил оттуда никому ненужные половики, мы все достаточные, богатые, образованные люди, не то что позаботились о том, чтобы уничтожить те причины, которые довели этого
мальчика до его теперешнего положения, а хотим поправить дело тем, что будем казнить этого
мальчика.
Избыток того чувства, которым Гуляев тяготел к несуществующему сыну, естественно, переходил на других, и в гуляевском доме проживала
целая толпа разных сирот, девочек и
мальчиков.
— А я так не скажу этого, — заговорил доктор мягким грудным голосом, пытливо рассматривая Привалова. — И не мудрено: вы из
мальчика превратились в взрослого, а я только поседел. Кажется, давно ли все это было, когда вы с Константином Васильичем были детьми, а Надежда Васильевна крошечной девочкой, — между тем пробежало
целых пятнадцать лет, и нам, старикам, остается только уступить свое место молодому поколению.
Когда же стали прощаться и накрывать гроб, он обхватил его руками, как бы не давая накрыть Илюшечку, и начал часто, жадно, не отрываясь
целовать в уста своего мертвого
мальчика.
— Трою основали Тевкр, Дардан, Иллюс и Трос, — разом отчеканил
мальчик и в один миг весь покраснел, так покраснел, что на него жалко стало смотреть. Но
мальчики все на него глядели в упор, глядели
целую минуту, и потом вдруг все эти глядящие в упор глаза разом повернулись к Коле. Тот с презрительным хладнокровием все еще продолжал обмеривать взглядом дерзкого
мальчика.
Мать этим не смущалась и только дивилась иногда, как это
мальчик, вместо того чтоб идти играть, простаивает у шкапа по
целым часам над какою-нибудь книжкой.
— Я вас уже
целый час жду, Красоткин, — с решительным видом проговорил Смуров, и
мальчики зашагали к площади.
— Благодари же барина, — сказал исправник.
Мальчик подошел к Кирилу Петровичу и
поцеловал у него руку.
Кетчер махал мне рукой. Я взошел в калитку,
мальчик, который успел вырасти, провожал меня, знакомо улыбаясь. И вот я в передней, в которую некогда входил зевая, а теперь готов был пасть на колена и
целовать каждую доску пола. Аркадий привел меня в гостиную и вышел. Я, утомленный, бросился на диван, сердце билось так сильно, что мне было больно, и, сверх того, мне было страшно. Я растягиваю рассказ, чтоб дольше остаться с этими воспоминаниями, хотя и вижу, что слово их плохо берет.
— Это тебе за кобылу! это тебе за кобылу! Гриша! поди сюда,
поцелуй меня, добрый
мальчик! Вот так. И вперед мне говори, коли что дурное про меня будут братцы или сестрицы болтать.
«Грызиками» назывались владельцы маленьких заведений, в пять-шесть рабочих и нескольких же
мальчиков с их даровым трудом. Здесь
мальчикам было еще труднее: и воды принеси, и дров наколи, сбегай в лавку — то за хлебом, то за луком на копейку, то за солью, и
целый день на посылках, да еще хозяйских ребят нянчи! Вставай раньше всех, ложись после всех.
Она то и дело влетала к нам, хватала сестру, отводила куда-нибудь в сторону, и здесь у них начинались хохот, «секреты», какие-то символические знаки и недомолвки, имевшие явною
целью заинтересовать нас, «
мальчиков», если мы были поблизости.
Вскоре он уехал на время в деревню, где у него был жив старик отец, а когда вернулся, то за ним приехал
целый воз разных деревенских продуктов, и на возу сидел
мальчик лет десяти — одиннадцати, в коротенькой курточке, с смуглым лицом и круглыми глазами, со страхом глядевшими на незнакомую обстановку…
Это была первая женщина, которую Симон видел совсем близко, и эта близость поднимала в нем всю кровь, так что ему делалось даже совестно, особенно когда Серафима
целовала его по-родственному. Он потихоньку обожал ее и боялся выдать свое чувство. Эта тайная любовь тоже волновала Серафиму, и она напрасно старалась держаться с
мальчиком строго, — у ней строгость как-то не выходила, а потом ей делалось жаль славного мальчугана.
Целый день дед, бабушка и моя мать ездили по городу, отыскивая сбежавшего, и только к вечеру нашли Сашу у монастыря, в трактире Чиркова, где он увеселял публику пляской. Привезли его домой и даже не били, смущенные упрямым молчанием
мальчика, а он лежал со мною на полатях, задрав ноги, шаркая подошвами по потолку, и тихонько говорил...
Но
мальчик не мог схватить этих звуков в их
целом, не мог соединить их, расположить в перспективу.
Удивленная мать с каким-то странным чувством слушала этот полусонный, жалобный шепот… Ребенок говорил о своих сонных грезах с такою уверенностью, как будто это что-то реальное. Тем не менее мать встала, наклонилась к
мальчику, чтобы
поцеловать его, и тихо вышла, решившись незаметно подойти к открытому окну со стороны сада.
Вместе с тем ее гневное чувство к Иохиму улеглось окончательно. Она была счастлива и сознавала, что обязана этим счастьем ему: он научил ее, как опять привлечь к себе ребенка, и если теперь ее
мальчик получит от нее
целые сокровища новых впечатлений, то за это оба они должны быть благодарны ему, мужику-дударю, их общему учителю.
Присутствие в доме слепого
мальчика постепенно и нечувствительно дало деятельной мысли изувеченного бойца другое направление. Он все так же просиживал
целые часы, дымя трубкой, но в глазах, вместо глубокой и тупой боли, виднелось теперь вдумчивое выражение заинтересованного наблюдателя. И чем более присматривался дядя Максим, тем чаще хмурились его густые брови, и он все усиленнее пыхтел своею трубкой. Наконец однажды он решился на вмешательство.
В другой раз Лаврецкий, сидя в гостиной и слушая вкрадчивые, но тяжелые разглагольствования Гедеоновского, внезапно, сам не зная почему, оборотился и уловил глубокий, внимательный, вопросительный взгляд в глазах Лизы… Он был устремлен на него, этот загадочный взгляд. Лаврецкий
целую ночь потом о нем думал. Он любил не как
мальчик, не к лицу ему было вздыхать и томиться, да и сама Лиза не такого рода чувство возбуждала; но любовь на всякий возраст имеет свои страданья, — и он испытал их вполне.
— Я-с, Дмитрий Петрович, — отвечал
мальчик. Они обнялись и три раза поцеловались, а потом Гриша поймал Розанова руку и
поцеловал ее.
Когда он однажды заикнулся об отдельной квартире и о других удобствах, она поглядела ему в глаза так пристально, надменно и сурово, что он, как
мальчик, покраснел в своих живописных сединах и
целовал ее руки, лепеча несвязные извинения.
Я сравнивал себя с крестьянскими
мальчиками, которые
целый день, от восхода до заката солнечного, бродили взад и вперед, как по песку, по рыхлым десятинам, которые кушали хлеб да воду, — и мне стало совестно, стыдно, и решился я просить отца и мать, чтоб меня заставили бороновать землю.
— Ну, поди сюда, мой милый! — сказал ему Вихров, и когда Женичка подошел к нему, он
поцеловал его, и ему невольно при этом припомнился покойный Еспер Иваныч и сам он в детстве своем.
Мальчик конфузливо сел около кровати на стул, который тоже подвинула ему Катишь.
— А это ваш малютка? — сказал он, показывая на
мальчика, подходя к нему и
целуя того.
Мальчик-хозяин поместился рядом с ним, и видимо с
целью занимать его.
А матери этих детей все стоят тут же, в сторонке, плачут; каждая узнает своего
мальчика или девочку, а они подлетают к ним и
целуют их, утирают им слезы своими ручками и упрашивают их не плакать, потому что им здесь так хорошо…
Где это он теперь: всё блестит, всё сияет и кругом всё куколки, — но нет, это всё
мальчики и девочки, только такие светлые, все они кружатся около него, летают, все они
целуют его, берут его, несут с собою, да и сам он летит, и видит он: смотрит его мама и смеется на него радостно.
Целый час я говорю с вами, русский
мальчик, и ничего не слышу, кроме загадочных слов, которых ни на один язык нельзя перевести.
Лишившись жены, Петр Михайлыч не в состоянии был расстаться с Настенькой и вырастил ее дома. Ребенком она была страшная шалунья:
целые дни бегала в саду, рылась в песке, загорала, как только может загореть брюнеточка, прикармливала с реки гусей и бегала даже с мещанскими
мальчиками в лошадки. Ходившая каждый день на двор к Петру Михайлычу нищая, встречая ее, всегда говорила...
— И вы говорили это, — продолжал Александр, — двадцатилетнему
мальчику, для которого любовь — все, которого деятельность,
цель — все вертится около этого чувства: им он может спастись или погибнуть.
Около государя идет наследник. Александров знает, что наследник на
целый год старше его, но рядом с отцом цесаревич кажется худеньким стройным
мальчиком. Это сопоставление великолепного тяжкого мужского могущества с отроческой гибкой слабостью на мгновение пронизывает сердце юнкера теплой, чуть-чуть жалостливой нежностью.
Да разве один он здесь Лупетка! Среди экспонентов выставки, выбившихся из
мальчиков сперва в приказчики, а потом в хозяева, их сколько угодно. В бытность свою
мальчиками в Ножовой линии, на Глаголе и вообще в холодных лавках они стояли
целый день на улице, зазывая покупателей, в жестокие морозы согревались стаканом сбитня или возней со сверстниками, а носы, уши и распухшие щеки блестели от гусиного сала, лоснившего помороженные места, на которых лупилась кожа. Вот за это и звали их «лупетками».
Он, с
целью раз навсегда хорошенько проучить их, спустил курок. Пуля, направленная с шальной меткостью, настигла
мальчика, остановившегося ближе к берегу.
Шатов то плакал, как маленький
мальчик, то говорил бог знает что, дико, чадно, вдохновенно;
целовал у ней руки; она слушала с упоением, может быть и не понимая, но ласково перебирала ослабевшею рукой его волосы, приглаживала их, любовалась ими.
Людмила торопливо
целовала Сашины руки от плеч до пальцев, и Саша не отнимал их, взволнованный, погруженный в страстные и жестокие мечты. Обожанием были согреты Людмилины
поцелуи, и уже словно не
мальчика, словно отрока-бога лобзали ее горячие губы в трепетном и таинственном служении расцветающей Плоти.
Людмила, посмеиваясь и дразня
мальчика, принялась душить его серингою. Саша поблагодарил и опять
поцеловал ей руку.
Саша ловко шаркнул,
поцеловал ей руку, — и вежливость наказанного
мальчика еще больше тронула ее.
Вскоре отец захворал, недели две он валялся по полу своей комнаты на широкой серой кошме, весь в синих пятнах, и
целые дни, сидя около него,
мальчик слушал хриплый голос, часто прерываемый влажным, глухим кашлем.
От этого человека всегда веяло неизбывной тоской; все в доме не любили его, ругали лентяем, называли полоумным. Матвею он тоже не нравился — с ним было всегда скучно, порою жутко, а иногда его измятые слова будили в детской душе нелюдимое чувство, надолго загонявшее
мальчика куда-нибудь в угол, где он, сидя одиноко
целыми часами, сумрачно оглядывал двор и дом.
— Рискованное? — крикнул тоненьким голоском маленький, чистенький и опрятный
мальчик, который был необыкновенно красив и которого все в классе
целовали.