Неточные совпадения
Городничий (с неудовольствием).А, не до слов теперь! Знаете ли, что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что? а? что теперь скажете? Теперь я вас… у!.. обманываете
народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее,
поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе еще награду за это? Да если б знали, так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы, говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!
— Надо орудовать, — отвечал помощник градоначальника, — вот что! не пустить ли, сударь, в
народе слух, что оная шельма Анелька заместо храмов божиих костелы везде
ставить велела?
—…мрет без помощи? Грубые бабки замаривают детей, и
народ коснеет в невежестве и остается во власти всякого писаря, а тебе дано в руки средство помочь этому, и ты не помогаешь, потому что, по твоему, это не важно. И Сергей Иванович
поставил ему дилемму: или ты так неразвит, что не можешь видеть всего, что можешь сделать, или ты не хочешь поступиться своим спокойствием, тщеславием, я не знаю чем, чтоб это сделать.
У князя в сакле собралось уже множество
народа. У азиатов, знаете, обычай всех встречных и поперечных приглашать на свадьбу. Нас приняли со всеми почестями и повели в кунацкую. Я, однако ж, не позабыл подметить, где
поставили наших лошадей, знаете, для непредвидимого случая.
— Милушкин, кирпичник! мог
поставить печь в каком угодно доме. Максим Телятников, сапожник: что шилом кольнет, то и сапоги, что сапоги, то и спасибо, и хоть бы в рот хмельного. А Еремей Сорокоплёхин! да этот мужик один станет за всех, в Москве торговал, одного оброку приносил по пятисот рублей. Ведь вот какой
народ! Это не то, что вам продаст какой-нибудь Плюшкин.
Народ подпрыгивал, размахивая руками, швырял в воздух фуражки, шапки. Кричал он так, что было совершенно не слышно, как пара бойких лошадей губернатора Баранова бьет копытами по булыжнику. Губернатор торчал в экипаже,
поставив колено на сиденье его, глядя назад, размахивая фуражкой, был он стального цвета, отчаянный и героический, золотые бляшки орденов блестели на его выпуклой груди.
Первые годы жизни Клима совпали с годами отчаянной борьбы за свободу и культуру тех немногих людей, которые мужественно и беззащитно
поставили себя «между молотом и наковальней», между правительством бездарного потомка талантливой немецкой принцессы и безграмотным
народом, отупевшим в рабстве крепостного права.
Когда он был на воле, он работал для, той цели, которую он себе
поставил, а именно: просвещение, сплочение рабочего, преимущественно крестьянского
народа; когда же он был в неволе, он действовал так же энергично и практично для сношения с внешним миром и для устройства наилучшей в данных условиях жизни не для себя только, но и для своего кружка.
Размеры русского государства
ставили русскому
народу почти непосильные задачи, держали русский
народ в непомерном напряжении.
Русское православие, которому русский
народ обязан своим нравственным воспитанием, не
ставило слишком высоких нравственных задач личности среднего русского человека, в нем была огромная нравственная снисходительность.
Демократию слишком часто понимают навыворот, не
ставят ее в зависимость от внутренней способности к самоуправлению, от характера
народа и личности.
— Никакого. С тех пор как я вам писал письмо, в ноябре месяце, ничего не переменилось. Правительство, чувствующее поддержку во всех злодействах в Польше, идет очертя голову, ни в грош не
ставит Европу, общество падает глубже и глубже.
Народ молчит. Польское дело — не его дело, — у нас враг один, общий, но вопрос розно поставлен. К тому же у нас много времени впереди — а у них его нет.
Щель, сделавшаяся между партером и актерами, прикрытая сначала линючим ковром ламартиновского красноречия, делалась больше и больше; июньская кровь ее размыла, и тут-то раздраженному
народу поставили вопрос о президенте. Ответом на него вышел из щели, протирая заспанные глаза, Людовик-Наполеон, забравший все в руки, то есть и мещан, которые воображали по старой памяти, что он будет царствовать, а они — править.
Я не могу
поставить себя вне судьбы своего
народа, оставаясь на высоте каких-нибудь отвлеченных либерально-демократических принципов.
Поставили три высоких столба, привезли тридцатипудовую чугунную бабу, спустили вниз на блоке — и запели.
Народ валил толпами послушать.
Этого свирепого князя, согласно легенде, съели мыши, а простой
народ на его место
поставил королем крестьянина Пяста.
Он только забыл моральный по преимуществу склад русского мышления и религиозное беспокойство русского
народа, склонного постоянно
ставить проблемы религиозного характера.
Айно живут в близком соседстве с
народами, у которых растительность на лице отличается скудостью, и немудрено поэтому, что их широкие бороды
ставят этнографов в немалое затруднение; наука до сих пор еще не отыскала для айно настоящего места в расовой системе.
С других приисков
народ заходил, и вся Мутяшка была на вестях: у кого какое золото идет, где новые работы
ставят и т. д.
— Что мы, разве невольники какие для твоего Родиона-то Потапыча? — выкрикивал Петр Васильич. — Ему хорошо, так и другим тоже надо… Как собака лежит на сене: сам не ест и другим не дает. Продался конпании и знать ничего не хочет… Захудал
народ вконец, взять хоть нашу Фотьянку, а кто цены-то
ставит? У него лишнего гроша никто еще не заработал…
— Не Ермошка, так другой выищется… На Фотьянке теперь
народу видимо-невидимо, точно праздник. Все фотьянские бабы лопатами деньги гребут: и постой держат, и харчи продают, и обшивают приисковых. За одно лето сколько новых изб
поставили. Всех вольное-то золото поднимает. А по вечерам такое веселье поднимается… Наши приисковые гуляют.
И землю хвалит, и
народ хвалит, и уж местечко мы обыскали, этово-тово, штобы свой выселок
поставить.
— Да какая ж драма? Что ж, вы на сцене изобразите, как он жену бил, как та выла, глядючи на красный платок солдатки, а потом головы им разнесла? Как же это
ставить на сцену! Да и борьбы-то нравственной здесь не представите, потому что все грубо, коротко. Все не борется, а… решается. В таком быту
народа у него нет своей драмы, да и быть не может: у него есть уголовные дела, но уж никак не драмы.
Дети до возраста в неге,
Конь хоть сейчас на завод,
В кованой, прочной телеге
Сотню пудов увезет…
Сыты там кони-то, сыты,
Каждый там сыто живет,
Тесом там избы-то крыты,
Ну уж зато и
народ!
Взросшие в нравах суровых,
Сами творят они суд,
Рекрутов
ставят здоровых,
Трезво и честно живут,
Подати платят до срока...
— Как не любить! любят, коли другого не предвидится… Только вот ежели сапоги или полушубки
ставить… это уж шабаш! Самый здесь, сударь,
народ насчет этого легкий!
— Сейчас придет свидетель. Я бы его водил по городам,
ставил на площадях, чтобы
народ слушал его. Говорит он всегда одно, но это всем надо слышать…
«Когда же приидет сын человеческий во славе своей и все святые ангелы с ним, тогда сядет на престоле славы своей, и соберутся пред ним все
народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов, и
поставит овец по правую сторону свою, а козлов — по левую.
Соберемся мы, бывало, в кружок,
поставит нам жена браги, и пошел разговор, старцы эти были
народ хошь не больно грамотный, однако из этих цветников да азбуков понабрались кой-чего; сидит себе, знай пьет, да кажный глоток изречением из святого писания будто закусывает, особливо один — отцом Никитой прозывался.
И точно, воротился я к Михайлову дню домой, и вижу, что там все новое. Мужички в деревнишке смутились; стал я их расспрашивать — ничего и не поймешь. Только и слов, что, мол, генеральская дочь в два месяца большущие хоромы верстах в пяти от деревни
поставила. Стали было они ей говорить, что и без того
народу много селится, так она как зарычит, да пальцы-то, знашь, рогулей изладила, и все вперед тычет, да бумагу каку-то указывает.
Вы — ответственный редактор
«Русской мысли» — важный пост!
В жизни — мысль великий фактор,
В ней
народов мощь и рост.
Но она — что конь упрямый:
Нужен верный ездовой,
Чтоб он ровно шел и прямо,
Не мечася, как шальной.
Русский дух им должен править:
Есть у вас он, то легко
Вам журнал свой и прославить,
И
поставить высоко.
— Люди московские! — сказал Иоанн, указывая на осужденных, — се зрите моих и ваших злодеев! Они, забыв крестное свое целование, теснили вас от имени моего и, не страшася суда божия, грабили животы ваши и губили
народ, который я же их
поставил боронити. И се ныне приимут, по делам своим, достойную мзду!
Больше трех раз кряду нельзя
ставить деньги на кон, — я стал бить чужие ставки и выиграл еще копейки четыре да кучу бабок. Но когда снова дошла очередь до меня, я
поставил трижды и проиграл все деньги, как раз вовремя: обедня кончилась, звонили колокола,
народ выходил из церкви.
Матвей ждал Дыму, но Дыма с ирландцем долго не шел. Матвей сел у окна, глядя, как по улице снует
народ, ползут огромные, как дома, фургоны, летят поезда. На небе, поднявшись над крышами, показалась звезда. Роза, девушка, дочь Борка, покрыла стол в соседней комнате белою скатертью и
поставила на нем свечи в чистых подсвечниках и два хлеба прикрыла белыми полотенцами.
Поставили они женщину с билетом впереди и пошли проталкивать ее между
народом.
Народ когда-то точно исповедовал нечто подобное тому, что исповедует теперь церковь, хотя далеко не то же самое (в
народе, кроме этого изуверства икон, домовых, мощей и семиков с венками и березками, всегда было еще глубокое нравственное жизненное понимание христианства, которого никогда не было во всей церкви, а встречалось только в лучших представителях ее); но
народ, несмотря на все препятствия, которые в этом
ставило ему государство и церковь, давно уже пережил в лучших представителях своих эту грубую степень понимания, что он и показывает самозарождающимися везде рационалистическими сектами, которыми кишит теперь Россия и с которыми так безуспешно борются теперь церковники.
— Идёшь ты на барже, а встречу тебе берега плывут, деревни, сёла у воды стоят, лодки снуют, словно ласточки, рыбаки снасть
ставят, по праздникам
народ пёстро кружится, бабьи сарафаны полымем горят — мужики-то поволжские сыто живут, одеваются нарядно, бабы у них прирабатывают, деньги — дороги, одежа — дёшева!
И при этом оба так простодушно удостоверяли: «Как хотите, а с простым
народом без того нельзя-с», что даже несомненные противники системы оглушения — и те становились в тупик, следует ли
ставить в вину такие подвиги, которые служат лишь выражением самых заветных и искренних убеждений?
— Да он ведь у нас администратор от самых младых ногтей и первый в своем участке школы завел, — его всем в пример
ставят. Не откроет ли он вам при своих дарованиях секрета, как устроить, чтобы
народ не умирал без медицинской помощи?
Короткие путины, конечно, еще были:
народом поднимали или унжаки с посудой или паузки с камнем, и наша единственная уцелевшая на Волге Крымзенская расшива была анахронизмом. Она была старше Ивана Костыги, который от Утки-Майны до Рыбны больше двадцати путин сделал у Пантюхи и потому с презрением смотрел и на пароходы и на всех нас, которых бурлаками не считал. Мне посчастливилось, он меня сразу
поставил третьим, за подшишечным Уланом, сказав...
Крючки имеют значительную выгоду в том, что их можно
ставить скрытно, так что никто кроме хозяина, не увидит и не найдет их; а это обстоятельство очень важно, если ловля производится на бойких местах, где много шатается
народа: редко кто не полюбопытствует посмотреть поставленную снасть, если ее увидит; а много найдется и таких людей, которые будут нарочно приходить и вынимать вашу добычу.
Марина(покачав головой). Порядки! Профессор встает в двенадцать часов, а самовар кипит с утра, все его дожидается. Без них обедали всегда в первом часу, как везде у людей, а при них в седьмом. Ночью профессор читает и пишет, и вдруг часу во втором звонок… Что такое, батюшки? Чаю! Буди для него
народ,
ставь самовар… Порядки!
Я посылал тогда нарочно в Углич,
И сведано, что многие страдальцы
Спасение подобно обретали
У гробовой царевича доски.
Вот мой совет: во Кремль святые мощи
Перенести,
поставить их в соборе
Архангельском;
народ увидит ясно
Тогда обман безбожного злодея,
И мощь бесов исчезнет яко прах.
Xлынов. Господа, пожалуйте ко мне откушать, на дачу, покорнейше я вас прошу, щи да кашу кушать! А может, поищем, и стерлядей найдем, — я слышал, что они в садках сидеть соскучились; давно в уху просятся. Винца тоже отыщем, кажется, у меня завалялась бутылочка где-то; а не поленятся лакеи, так и в подвал сходят, дюжину-другую шампанского приволокут. Так как вы наше начальство, будем здоровье ваше пить, с пушечной пальбой, и
народ поставим в саду ура кричать. Милости просим, господа!
В верхней Гостомле, куда была выдана замуж Настя,
поставили на выгоне сельскую расправу. Был на трех заседаниях в расправе. На одном из этих заседаний молоденькую бабочку секли за непочтение к мужу и за прочие грешки. Бабочка просила, чтоб ее мужиками не секли: «Стыдно, — говорит, — мне перед мужиками; велите бабам меня наказать». Старшина, и добросовестные, и
народ присутствовавший долго над этим смеялись. «Иди-ка, иди. Засыпьте ей два десятка, да ловких!» — заказывал старшина ребятам.
Все
народы, кроме французов, очень хорошо видят, что между Корнелем или Расином и Шекспиром неизмеримое расстояние; но французы до сих пор еще сравнивают их — трудно дойти до сознания: «наше не совсем хорошо»; между нами найдется очень много людей, готовых утверждать, что Пушкин — всемирный поэт; есть даже люди, думающие, что он выше Байрона: так высоко человек
ставит свое.
— Самый же непонятный
народ — это, обязательно, студенты академии, да, — рассказывала она моим товарищам. — Они такое делают с девушками: велят помазать пол мылом,
поставят голую девушку на четвереньки, руками-ногами на тарелки и толкают ее в зад — далеко ли уедет по полу? Так — одну, так и другую. Вот. Зачем это?
Я видел плотников, грузчиков, каменщиков, знал Якова, Осипа, Григория, а тут говорили именно о единосущном
народе и
ставили себя куда-то ниже его, в зависимость от его воли.
У него и у Савёлки одна вера была. Помню, икона чудесно явилась у нас на селе. Однажды рано утром по осени пришла баба до колодца за водой и — вдруг видит: но тьме на дне колодца — сияние. Собрала она
народ, земский явился, поп пришёл, Ларион прибежал, спустили в колодезь человека, и поднял он оттуда образ «Неопалимой купины». Тут же начали молебен служить, и решено было часовню над колодцем
поставить. Поп кричит...
И вот направился я по сим местам, вместе с тем самым бродячим
народом, который и нашу обитель сотнями наполнял по праздникам. Братия относилась к нему безучастно или враждебно — дескать, дармоеды — старалась обобрать у них все пятаки, загоняла на монастырские работы и, всячески выжимая сок из этих людей, пренебрегала ими. Я же, занятый своим делом, мало встречался с пришлыми людьми, да и не искал встреч, считая себя человеком особенным в намерениях своих и внутренно
ставя образ свой превыше всех.
— И не надо, — говорит, — и не
ставь, а то господина
поставишь над собой! Я тебе не о человеке говорю, а о всей силе духа земли, о
народе!