Неточные совпадения
Во
время градоначальствования Фердыщенки Козырю посчастливилось еще больше благодаря влиянию ямщичихи Аленки, которая приходилась ему внучатной сестрой. В начале 1766 года он угадал голод и стал заблаговременно скупать хлеб. По его наущению Фердыщенко
поставил у всех застав полицейских, которые останавливали возы с хлебом и гнали их прямо на двор к скупщику. Там Козырь объявлял, что платит за хлеб"по такции", и ежели между продавцами возникали сомнения, то недоумевающих отправлял в часть.
— Хорошо бы здесь город
поставить, — молвил бригадир, — и назвать его Домнославом, в честь той стрельчихи, которую вы занапрасно в то
время обеспокоили!
Во
время его губернаторства тетка Анны, богатая губернская барыня, свела хотя немолодого уже человека, но молодого губернатора со своею племянницей и
поставила его в такое положение, что он должен был или высказаться или уехать из города.
Иные ужасно обиделись, и не шутя, что им
ставят в пример такого безнравственного человека, как Герой Нашего
Времени; другие же очень тонко замечали, что сочинитель нарисовал свой портрет и портреты своих знакомых…
В иной комнате и вовсе не было мебели, хотя и было говорено в первые дни после женитьбы: «Душенька, нужно будет завтра похлопотать, чтобы в эту комнату хоть на
время поставить мебель».
— Удивляюсь, что вы
ставите так вопрос, Авдотья Романовна, — раздражался все более и более Лужин. — Ценя и, так сказать, обожая вас, я в то же
время весьма и весьма могу не любить кого-нибудь из ваших домашних. Претендуя на счастье вашей руки, не могу в то же
время принять на себя обязательств несогласимых…
Он уже много успел
поставить ему в последнее
время на счет.
Вдруг он переступил осторожно через порог, бережно притворил за собой дверь, подошел к столу, подождал с минуту, — все это
время не спуская с него глаз, — и тихо, без шуму, сел на стул подле дивана; шляпу
поставил сбоку, на полу, а обеими руками оперся на трость, опустив на руки подбородок.
Было немножко досадно, что приходится
ставить Таисью в ряд таких мелких людей, но в то же
время ‹это› укрепляло его желание извлечь ее из среды, куда она случайно попала. Он шел, поеживаясь от холода, и скандировал Некрасова...
Поставив стакан на стол, она легко ладонью толкнула Самгина в лоб; горячая ладонь приятно обожгла кожу лба, Самгин поймал руку и, впервые за все
время знакомства, поцеловал ее.
А на кухне в это
время так и кипит; повар в белом, как снег, фартуке и колпаке суетится;
поставит одну кастрюлю, снимет другую, там помешает, тут начнет валять тесто, там выплеснет воду… ножи так и стучат… крошат зелень… там вертят мороженое…
Прочими книгами в старом доме одно
время заведовала Вера, то есть брала, что ей нравилось, читала или не читала, и
ставила опять на свое место. Но все-таки до книг дотрогивалась живая рука, и они кое-как уцелели, хотя некоторые, постарее и позамасленнее, тронуты были мышами. Вера писала об этом через бабушку к Райскому, и он поручил передать книги на попечение Леонтия.
А Марк в это
время все допытывался, кто прячется под плетнем. Он вытащил оттуда незнакомца,
поставил на ноги и всматривался в него, тот прятался и не давался узнавать себя.
Надежда Васильевна и Анна Васильевна Пахотины, хотя были скупы и не
ставили собственно личность своего братца в грош, но дорожили именем, которое он носил, репутацией и важностью дома, преданиями, и потому, сверх определенных ему пяти тысяч карманных денег, в разное
время выдавали ему субсидии около такой же суммы, и потом еще, с выговорами, с наставлениями, чуть не с плачем, всегда к концу года платили почти столько же по счетам портных, мебельщиков и других купцов.
В ожидании какого-нибудь серьезного труда, какой могла дать ей жизнь со
временем, по ее уму и силам, она положила не избегать никакого дела, какое представится около нее, как бы оно просто и мелко ни было, — находя, что, под презрением к мелкому, обыденному делу и под мнимым ожиданием или изобретением какого-то нового, еще небывалого труда и дела, кроется у большей части просто лень или неспособность, или, наконец, больное и смешное самолюбие —
ставить самих себя выше своего ума и сил.
Тут цирюльник, с небольшим деревянным шкапчиком, где лежат инструменты его ремесла, раскинул свою лавочку,
поставил скамью, а на ней расположился другой китаец и сладострастно жмурится, как кот, в то
время как цирюльник бреет ему голову, лицо, чистит уши, дергает волосы и т. п.
Утром стали сниматься с якоря,
поставили грот-марсель, и в это
время фрегат потащило несколько десятков сажен вперед.
Так смутно думал Нехлюдов в этот период своей жизни; чувствовал же он во всё это
время восторг освобождения от всех нравственных преград, которые он
ставил себе прежде, и не переставая находился в хроническом состоянии сумасшествия эгоизма.
Нехлюдов посидел несколько
времени с стариком, который рассказал ему про себя, что он печник, 53 года работает и склал на своем веку печей что и счету нет, а теперь собирается отдохнуть, да всё некогда. Был вот в городе,
поставил ребят на дело, а теперь едет в деревню домашних проведать. Выслушав рассказ старика, Нехлюдов встал и пошел на то место, которое берег для него Тарас.
Многие из «высших» даже лиц и даже из ученейших, мало того, некоторые из вольнодумных даже лиц, приходившие или по любопытству, или по иному поводу, входя в келью со всеми или получая свидание наедине,
ставили себе в первейшую обязанность, все до единого, глубочайшую почтительность и деликатность во все
время свидания, тем более что здесь денег не полагалось, а была лишь любовь и милость с одной стороны, а с другой — покаяние и жажда разрешить какой-нибудь трудный вопрос души или трудный момент в жизни собственного сердца.
Спустя немного
времени один за другим начали умирать дети. Позвали шамана. В конце второго дня камлания он указал место, где надо
поставить фигурное дерево, но и это не помогло. Смерть уносила одного человека за другим. Очевидно, черт поселился в самом жилище. Оставалось последнее средство — уступить ему фанзу. Та к и сделали. Забрав все имущество, они перекочевали на реку Уленгоу.
В это
время Аринин стал поправлять огонь и задел белку. Она упала. Стрелок
поставил ее на прежнее место, но не так, как раньше, а головой вниз. Солон засуетился и быстро повернул ее головой кверху. При этом он сказал, что жарить белку можно только таким образом, иначе она обидится и охотнику не будет удачи, а рыбу, наоборот, надо
ставить к огню всегда головой вниз, а хвостом кверху.
Не теряя
времени, мы стали
ставить палатку.
Пройти нам удалось немного. Опасаясь во
время тумана заблудиться в горах, я решил рано стать на бивак. На счастье, Чжан Бао нашел между камней яму, наполненную дождевой водой, и вблизи от нее сухой кедровый стланец. Мы
поставили односкатную палатку, развели огонь и стали сушиться.
Зимой, в особенности во
время сильных ветров, надо умело
ставить двускатную палатку.
В одном месте было много плавникового леса, принесенного сюда во
время наводнений. На Лефу этим пренебрегать нельзя, иначе рискуешь заночевать без дров. Через несколько минут стрелки разгружали лодку, а Дерсу раскладывал огонь и
ставил палатку.
Чужое продовольствие в тайге трогать нельзя. Только в случае крайнего голода можно им воспользоваться, но при непременном условии, чтобы из первых же земледельческих фанз взятое было доставлено обратно на место. Тот, кто не исполнит этого обычая, считается грабителем и подвергается жестокому наказанию. Действительно, кража продовольствия в зверовой фанзе принуждает соболевщика раньше
времени уйти из тайги, а иногда может
поставить его прямо-таки в безвыходное положение.
Например, нейтральные и ненейтральные комнаты строго различаются; но разрешение на допуск в ненейтральные комнаты установлено раз навсегда для известного
времени дня: это потому, что две из трех граней дня перенесены в ненейтральные комнаты; установился обычай пить утренний чай в ее комнате, вечерний чай в его комнате; вечерний чай устраивается без особенных процедур; слуга, все тот же Степан, вносит в комнату Александра самовар и прибор, и только; но с утренним чаем особая манера: Степан
ставит самовар и прибор на стол в той нейтральной комнате, которая ближе к комнате Веры Павловны, и говорит Александру Матвеичу, что самовар подан, то есть говорит, если находит Александра Матвеича в его кабинете; но если не застает?
Он говорил колодникам в пересыльном остроге на Воробьевых горах: «Гражданский закон вас осудил и гонит, а церковь гонится за вами, хочет сказать еще слово, еще помолиться об вас и благословить на путь». Потом, утешая их, он прибавлял, что «они, наказанные, покончили с своим прошедшим, что им предстоит новая жизнь, в то
время как между другими (вероятно, других, кроме чиновников, не было налицо) есть ещё большие преступники», и он
ставил в пример разбойника, распятого вместе с Христом.
— Никакого. С тех пор как я вам писал письмо, в ноябре месяце, ничего не переменилось. Правительство, чувствующее поддержку во всех злодействах в Польше, идет очертя голову, ни в грош не
ставит Европу, общество падает глубже и глубже. Народ молчит. Польское дело — не его дело, — у нас враг один, общий, но вопрос розно поставлен. К тому же у нас много
времени впереди — а у них его нет.
Со
времени Возрождения талант становится до некоторой степени охраной: ни Спинозу, ни Лессинга не сажали в темную комнату, не
ставили в угол; таких людей иногда преследуют и убивают, но не унижают мелочами, их посылают на эшафот, но не в рабочий дом.
В церкви толкотня и странные предпочтения, одна баба передает соседу свечку с точным поручением
поставить «гостю», другая «хозяину». Вятские монахи и дьяконы постоянно пьяны во все
время этой процессии. Они по дороге останавливаются в больших деревнях, и мужики их потчуют на убой.
— Еще минут пять есть до назначенного
времени. Гарибальди вздохнул и весело сел на свое место. Но тут прибежал фактотум и стал распоряжаться, где
поставить диван, в какую дверь входить, в какую выходить.
С этими словами она выбежала из девичьей и нажаловалась матушке. Произошел целый погром. Матушка требовала, чтоб Аннушку немедленно услали в Уголок, и даже грозилась отправить туда же самих тетенек-сестриц. Но благодаря вмешательству отца дело кончилось криком и угрозами. Он тоже не похвалил Аннушку, но ограничился тем, что
поставил ее в столовой во
время обеда на колени. Сверх того, целый месяц ее «за наказание» не пускали в девичью и носили пищу наверх.
Разговор шел деловой: о торгах, о подрядах, о ценах на товары. Некоторые из крестьян
поставляли в казну полотна, кожи, солдатское сукно и проч. и рассказывали, на какие нужно подниматься фортели, чтоб подряд исправно сошел с рук.
Время проходило довольно оживленно, только душно в комнате было, потому что вся семья хозяйская считала долгом присутствовать при приеме. Даже на улице скоплялась перед окнами значительная толпа любопытных.
А именно: все
время, покуда она жила в доме (иногда месяца два-три), ее кормили и поили за барским столом; кровать ее
ставили в той же комнате, где спала роженица, и, следовательно, ее кровью питали приписанных к этой комнате клопов; затем, по благополучном разрешении, ей уплачивали деньгами десять рублей на ассигнации и посылали зимой в ее городской дом воз или два разной провизии, разумеется, со всячинкой.
Ровно в девять часов в той же гостиной подают завтрак. Нынче завтрак обязателен и представляет подобие обеда, а во
время оно завтракать давали почти исключительно при гостях, причем ограничивались тем, что
ставили на стол поднос, уставленный закусками и эфемерной едой, вроде сочней, печенки и т. п. Матушка усердно потчует деда и ревниво смотрит, чтоб дети не помногу брали. В то
время она накладывает на тарелку целую гору всякой всячины и исчезает с нею из комнаты.
Я не очень люблю это слово, оно
ставит истину в слишком большую зависимость от
времени.
Вологодским губернатором в это
время был мой дальний родственник и друг моего дяди, граф М.П. Это тоже
ставило меня в несколько привилегированное положение.
Тоска вызывается не только смертью, которая
ставит нас перед вечностью, но и жизнью, которая
ставит нас перед
временем.
В уголке раздевальной примащивался цирюльник, который без всякой санитарии стриг и брил посетителей. Иногда, улучив свободное
время, он занимался и медициной: пускал кровь и
ставил банки, пиявки, выдергивал зубы…
Бегали от побоев портные, сапожники, парикмахеры, столяры, маляры, особенно служившие у маленьких хозяйчиков — «грызиков», где они, кроме учения ремеслу этими хозяйчиками, а главное — их пьяными мастерами и хозяйками употреблялись на всякие побегушки. Их, в опорках и полуголых, посылали во всякое
время с ведрами на бассейн за водой, они вставали раньше всех в квартире, приносили дрова, еще затемно
ставили самовары.
Старый лакей, который служил здесь еще во
времена крепостного права, знающий привычки старого барина, в известный час
поставит перед ним столик с прибором и дымящейся серебряной миской и осторожно будит его, посматривая на часы...
И, поглядывая в книгу, он излагал содержание следующего урока добросовестно, обстоятельно и сухо. Мы знали, что в совете он так же обстоятельно излагал свое мнение. Оно было всегда снисходительно и непоколебимо. Мы его уважали, как человека, и добросовестно готовили ему уроки, но история представлялась нам предметом изрядно скучным. Через некоторое
время так же честно и справедливо он взвесил свою педагогическую работу, —
поставил себе неодобрительный балл и переменил род занятий.
В то
время он только что
поставил газету «Биржевые ведомости», которую обещал сделать органом провинции, и его рекламы, заманчивые, яркие и вкусные, производили на провинциального читателя сильное впечатление.
Все мысли и чувства Аграфены сосредоточивались теперь в прошлом, на том блаженном
времени, когда была жива «сама» и дом стоял полною чашей. Не стало «самой» — и все пошло прахом. Вон какой зять-то выворотился с поселенья. А все-таки зять, из своего роду-племени тоже не выкинешь. Аграфена являлась живою летописью малыгинской семьи и свято блюла все, что до нее касалось. Появление Полуянова с особенною яркостью подняло все воспоминания, и Аграфена успела,
ставя самовар, всплакнуть раз пять.
Русская Церковь, со своей стороны, в настоящее
время, если не ошибаюсь,
ставит перед собой подобную цель из-за происходящего на Западе возмутительного и внушающего тревогу упадка христианства; оказавшись перед лицом застоя христианства в Римской Церкви и его распада в церкви протестантской, она принимает, по моему мнению, миссию посредника — связанную более тесно, чем это обычно считают, с миссией страны, к которой она принадлежит.
Ю. Самарин одно
время ставил будущее православной церкви в зависимость от судьбы философии Гегеля, и только Хомяков убедил его в недопустимости такого рода сопоставления.
Лосский все
время бессознательно строит онтологическую гносеологию, которая делает невозможной материалистическую онтологию и
ставит его во враждебное отношение ко всем формам позитивизма.
Пушка и колокол; говорят, что скоро привезут и
поставят здесь ревун, который будет реветь во
время туманов и нагонять тоску на жителей Александровска.