Неточные совпадения
Вральман. Тафольно, мая матушка, тафольно. Я сафсегда ахотник пыл
смотреть публик. Пыфало, о праснике съетутса в Катрингоф
кареты с хоспотам. Я фсё
на них сматру. Пыфало, не сойту ни
на минуту с косел.
В
карете дремала в углу старушка, а у окна, видимо только что проснувшись, сидела молодая девушка, держась обеими руками за ленточки белого чепчика. Светлая и задумчивая, вся исполненная изящной и сложной внутренней, чуждой Левину жизни, она
смотрела через него
на зарю восхода.
Он сорвался с места и, отворив дверь, быстро прошел в комнату. Перезвон бросился за ним. Доктор постоял было еще секунд пять как бы в столбняке,
смотря на Алешу, потом вдруг плюнул и быстро пошел к
карете, громко повторяя: «Этта, этта, этта, я не знаю, что этта!» Штабс-капитан бросился его подсаживать. Алеша прошел в комнату вслед за Колей. Тот стоял уже у постельки Илюши. Илюша держал его за руку и звал папу. Чрез минуту воротился и штабс-капитан.
Он думал, что я шучу, но когда я ему наскоро сказал, в чем дело, он вспрыгнул от радости. Быть шафером
на тайной свадьбе, хлопотать, может, попасть под следствие, и все это в маленьком городе без всяких рассеяний. Он тотчас обещал достать для меня
карету, четверку лошадей и бросился к комоду
смотреть, есть ли чистый белый жилет.
В сущности Харитина вышла очертя голову за Полуянова только потому, что желала хотя этим путем досадить Галактиону.
На, полюбуйся, как мне ничего не жаль! Из-за тебя гибну. Но Галактион, кажется, не почувствовал этой мести и даже не приехал
на свадьбу, а послал вместо себя жену с братом Симоном. Харитина удовольствовалась тем, что заставила мужа выписать
карету, и разъезжала в ней по магазинам целые дни. Пусть все
смотрят и завидуют, как молодая исправница катается.
Варвара Ивановна
на другой день встала ранее обыкновенного. Она не позвала к себе ни мужа, ни сына и страшно волновалась, беспрестанно
посматривая на часы. В одиннадцать часов она велела закладывать для себя
карету и к двенадцати выехала из дома.
Мать, в самом мрачном расположении духа, сидела в углу
кареты; в другом углу сидел отец; он также казался огорченным, но я заметил, что в то же время он не мог без удовольствия
смотреть на открывшиеся перед нашими глазами камышистые пруды, зеленые рощи, деревню и дом.
Яков тронул: лошадь до самой Тверской шла покорной и самой легкой рысцой, но, как въехали
на эту улицу, Яков
посмотрел глазами, что впереди никто очень не мешает, слегка щелкнул только языком, тронул немного вожжами, и рысак начал забирать; они обогнали несколько колясок,
карет, всех попадавшихся извозчиков, даже самого обер-полицеймейстера; у Павла в глазах даже зарябило от быстрой езды, и его слегка только прикидывало
на эластической подушке пролетки.
Пустившись
на этакое решение, чтобы подслушивать, я этим не удовольнился, а захотел и глазком что можно увидеть и всего этого достиг: стал тихонечко ногами
на табуретку и сейчас вверху дверей в пазу щелочку присмотрел и жадным оком приник к ней. Вижу, князь сидит па диване, а барыня стоит у окна и, верно,
смотрит, как ее дитя в
карету сажают.
— Если вы, тетя, меня не возьмете, то я за вашею
каретой побегу и закричу, — быстро и отчаянно прошептала она совсем
на ухо Варваре Петровне; хорошо еще, что никто не слыхал. Варвара Петровна даже
на шаг отшатнулась и пронзительным взглядом
посмотрела на сумасшедшую девушку. Этот взгляд всё решил: она непременно положила взять с собой Лизу!
Все поднялись. Сусанна Николаевна и Муза Николаевна сели
на заднюю скамейку огромной четвероместной
кареты, а горничные их —
на переднюю. Вороные кони Егора Егорыча, запряженные уже шестериком с отчаянным молодым форейтором
на выносе, быстро помчали отъезжающих; несмотря
на то, долго еще видно было, что Сусанна Николаевна все выглядывала из
кареты и
смотрела по направлению к Кузьмищеву, в ответ
на что gnadige Frau махала ей белым платком своим. Сверстову, наконец, наскучило такое сентиментальничание барынь.
А я-то, глупая, думала: вырастет она, моя сердечная, будет ездить в
карете да ходить в шелковых платьях; из-за двери в щелочку
посмотрела бы
на тебя тогда; спряталась бы от тебя, мой ангел, — что тебе за мать крестьянка!..
Вдали затрещали по камням колёса экипажа, застучали подковы. Климков прижался к воротам и ждал. Мимо него проехала
карета, он безучастно
посмотрел на неё, увидел два хмурых лица, седую бороду кучера, большие усы околодочного рядом с нею.
Бегушев
посмотрел на часы свои и велел закладывать
карету.
Заметно было, что он готовился к чему-то весьма хлопотливому, чтоб не сказать более, шептал про себя, жестикулировал правой рукой, беспрерывно поглядывал в окна
кареты, так что,
смотря теперь
на господина Голядкина, право бы, никто не сказал, что он сбирается хорошо пообедать, запросто, да еще в своем семейном кругу, — сан-фасон, как между порядочными людьми говорится.
Несмотря
на то что время было сырое и пасмурное, он опустил оба окна
кареты и заботливо начал высматривать направо и налево прохожих, тотчас принимая приличный и степенный вид, как только замечал, что
на него кто-нибудь
смотрит.
Он уже стал было заносить свою ногу
на подножку
кареты, как вдруг обернулся и
посмотрел на окна Крестьяна Ивановича.
Любим Карпыч. Пустите меня! (Поет.) Трум-ту-тум, трум-ту-тум! (Пляшет.)
Посмотри на меня, вот тебе пример — Любим Торцов перед тобой живой стоит. Он по этой дорожке ходил — знает, какова она! И я был богат и славен, в
каретах ездил, такие штуки выкидывал, что тебе и в голову не придет, а потом верхним концом да вниз. Вот погляди, каков я франт!
В числе их был Красинский: прижавшись к стене, он с завистью
смотрел на разных господ со звездами и крестами, которых длинные лакеи осторожно вытаскивали из
кареты,
на молодых людей, небрежно выскакивавших из саней
на гранитные ступени, и множество мыслей теснилось в голове его.
— По сердцу, ну да! — возразил Петр. — Пропащее твое дело, как я
посмотрю на тебя! А ты бы дослужился до больших чинов, невесту бы взял богатую, в вотчину бы свою приехал в
карете осьмериком, усадьбу бы сейчас всю каменную выстроил, дурака бы Сеньку своего в лисью шубу нарядил.
Загоскин был рассеян, и его рассеянность подавала повод ко многим смешным анекдотам: он часто клал чужие вещи в карман и даже запирал их в свою шкатулку; сел один раз в чужую
карету, к даме, не коротко знакомой, и приказал кучеру ехать домой, тогда как муж стоял
на крыльце и с удивлением
смотрел на похищение своей жены.
Пораженный новым горем, остановился я
на крыльце и печально
смотрел на длинный ряд
карет, кабриолетов, колясок, в которых не было для меня и самого маленького уголка, и
на нарядных наездниц, под которыми гарцевали нетерпеливые кони.
Один жалуется
на боль и слабость в ногах, говорит, что не может иначе прогуливаться, как в
карете; а между тем,
смотришь, он ежедневно делает десять верст бегая вокруг бильярда.
Подъехала
карета; дама села в нее. Господин в енотовой шубе остановился; казалось, он не в силах был сделать движения и бессмысленно
смотрел на господина в бекеше. Господин в бекеше улыбался довольно неостроумно.
Поехали. По городу проезжали, — все она в окна
кареты глядит, точно прощается либо знакомых увидеть хочет. А Иванов взял да занавески опустил — окна и закрыл. Забилась она в угол, прижалась и не глядит
на нас. А я, признаться, не утерпел-таки: взял за край одну занавеску, будто сам поглядеть хочу, — и открыл так, чтобы ей видно было… Только она и не
посмотрела — в уголку сердитая сидит, губы закусила… В кровь, так я себе думал, искусает.
— Что ж, что дома?.. Умереть дома? — вспыльчиво отвечала больная. Но слово умереть, видимо, испугало ее, она умоляюще и вопросительно
посмотрела на мужа. Он опустил глаза и молчал. Рот больной вдруг детски изогнулся, и слезы полились из ее глаз. Муж закрыл лицо платком и молча отошел от
кареты.
Мы, младшие, с волнением
смотрели на ряд
карет, подъехавших к зданию института, в которых наши выпускные в парадных платьях отправились во дворец, и с нетерпением ждали их возвращения.
Палтусов вошел
на Пречистенский бульвар, сел
на скамейку и
смотрел вслед быстро удалявшейся
карете. Только ее глухой грохот и раздавался. Ни души не видно было кругом, кроме городового, дремавшего
на перекрестке. Истома и усталость от танцев приковывали Палтусова к скамье. Но ему не хотелось спать. И хорошо, что так вышло!.. Ему жаль было Станицыну… Но не о ней стал он думать. Завтра надо действовать. Поскорей в Петербург — не дальше первой недели поста.
Дождь льет как из ведра… И ни одного извозчика, к моему несчастью. У театрального подъезда стоит
карета… Счастливцы те, кто поедут в ней. Я с завистью
смотрю на закрытый экипаж. Внезапно сторож распахивает дверь, и кто-то, маленький и изящный, закутанный в меховое манто, с голубым капором
на миниатюрной головке, выходит
на подъезд.
—
Карета давно подъехала ко дворцу! — раздался голос, и Волынской, встрепенувшись, видит: дверка отворена, подножки спущены, и гайдук в изумлении
смотрит на своего барина, неподвижно углубленного в
карете.
Когда могила была засыпана, граф подал руку Наталье Федоровне и повел ее к
карете. Садясь в нее, она обернулась, чтобы
посмотреть на рыдающую мать, поддерживаемую под руки двумя незнакомыми ей генералами, и вдруг перед ней мелькнуло знакомое, но страшно исхудавшее и побледневшее лицо Николая Павловича Зарудина. В смущенно брошенном
на нее украдкой взгляде его прекрасных глаз она прочла всю силу сохранившейся в его сердце любви к ней, связанной навеки с другим, почти ненавистным ей человеком.
В этот день Вена почти опустела — все повалили в Шенбрун, где встречал русскую колонну император Франц. Не будучи сюда приглашен, Александр Васильевич сидел в
карете и
смотрел оттуда
на войска. Франц заметил его и предложил ему верховую лошадь. Суворов сел верхом и рядом с императором
смотрел проходившие войска.
Екатерина
смотрела на них из
кареты, в которой сидела вместе с австрийским императором.
Смотрю вперед, и сам обомлел: вижу привидение, не ниже
кареты, плетется через долину с мертвецом
на спине.
Сама государыня
смотрела на шествие среди множества народа из раззолоченной
кареты, за которою тянулся ряд других
карет всевозможной формы, с крыльцами по бокам, похожих
на веера, в которых сидели напудренные вельможные царедворцы в бархатных и атласных кафтанах, украшенных золотом.
Убегая из Москвы, люди этого войска захватили с собой всё, чтò было награблено. Наполеон тоже увозил с собой свой собственный trésor. [сокровище.] Увидав обоз, загромождавший армию, Наполеон ужаснулся (как говорит Тьер). Но он, с своею опытностью войны, не велел сжечь все лишние повозки, как он это сделал с повозками маршала, подходя к Москве; он
посмотрел на эти коляски и
кареты, в которых ехали солдаты, и сказал, что это очень хорошо, что экипажи эти употребятся для провианта, больных и раненых.
—
Смотрите, ей Богу, Безухов! — говорила Наташа, высовываясь в окно
кареты и глядя
на высокого, толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым, безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
— Когда ты приехал? Где остановились? В чем же вы, в
карете? — вот какие вопросы делала Марья Ивановна, проходя с ними в гостиную и не слушая ответов и глядя большими глазами то
на одного, то
на другого. Бешева удивилась этому спокойствию, равнодушию даже, и не одобряла его. Они все улыбались, разговор замолк; Марья Ивановна молча, серьезно
смотрела на брата.
Глуп я и не расторопен, только одно и умею что свою работу. Но Боже мой, Господи! — с какою завистью, с каким отчаянием, с какой подлой жадностью
смотрю я
на богатых,
на их дома и зеркальные стекла,
на их автомобили и
кареты,
на подлую роскошь их одеяния, бриллиантов, золота! И вовсе не честен я, это пустяки, я просто завидую и несчастен от того, что сам не умею так устроиться, как они. Раз все грабят, то почему я должен умирать с голоду во имя какой-то честности, над которою не смеется только ленивый!
Несмотря
на то, что чья-то
карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно
посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.