Неточные совпадения
Я ударил
последнего по голове кулаком, сшиб его с ног и бросился в
кусты. Все тропинки сада, покрывавшего отлогость против наших домов, были мне известны.
На другой день рано утром мы ее похоронили за крепостью, у речки, возле того места, где она в
последний раз сидела; кругом ее могилки теперь разрослись
кусты белой акации и бузины. Я хотел было поставить крест, да, знаете, неловко: все-таки она была не христианка…
И все было ново нам: мы знакомились с декорациею не наших деревьев, не нашей травы,
кустов и жадно хотели запомнить все: группировку их, отдельный рисунок дерева, фигуру листьев, наконец, плоды; как будто смотрели на это в
последний раз, хотя нам только это и предстояло видеть на долгое время.
Из пернатых в этот день мы видели сокола-сапсана. Он сидел на сухом дереве на берегу реки и, казалось, дремал, но вдруг завидел какую-то птицу и погнался за нею. В другом месте две вороны преследовали сорокопута.
Последний прятался от них в
кусты, но вороны облетели
куст с другой стороны, прыгали с ветки на ветку и старались всячески поймать маленького разбойника.
В Орловской губернии
последние леса и площадя [«Площадями» называются в Орловской губернии большие сплошные массы
кустов; орловское наречие отличается вообще множеством своебытных, иногда весьма метких, иногда довольно безобразных, слов и оборотов.
На охоте он отличался неутомимостью и чутье имел порядочное; но если случайно догонял подраненного зайца, то уж и съедал его с наслажденьем всего, до
последней косточки, где-нибудь в прохладной тени, под зеленым
кустом, в почтительном отдалении от Ермолая, ругавшегося на всех известных и неизвестных диалектах.
Как бы ни был мал дождь в лесу, он всегда вымочит до
последней нитки. Каждый
куст и каждое дерево собирают дождевую воду на листьях и крупными каплями осыпают путника с головы до ног. Скоро я почувствовал, что одежда моя стала намокать.
Весь наш двор и кухня были, конечно, полны рассказами об этом замечательном событии. Свидетелем и очевидцем его был один только будочник, живший у самой «фигуры». Он видел, как с неба слетела огненная змея и села прямо на «фигуру», которая вспыхнула вся до
последней дощечки. Потом раздался страшный треск, змея перепорхнула на старый пень, а «фигура» медленно склонилась в зелень
кустов…
С этим же криком бегает он иногда по болоту, а все чаще издает эти звуки, сидя на сучке сухого дерева, или на высоком пне, или даже на
кусту;
последнее, впрочем, бывает очень редко; знаю я также, что токующих бекасов, разумеется, самцов, охотники-промышленники приманивают на голос самки и бьют сидячих.
Смотря по возвышенной или низменной местности, окрестности такой реки бывают сухи или болотисты, В
последнем случае необозримые, бесконечные камыши, проросшие
кустами и лесом, с озерами более или менее глубокими, представляют самые благонадежные, просторные и крепкие места для вывода и укрывательства с молодыми всякой птице и преимущественно водяной дичи.
Последняя местность всего удобнее для двух охотников: они пойдут по обеим сторонам овражка, собака отправится в
кусты, а вальдшнепы будут вылетать направо и налево; по лесным же опушкам лучше ходить одному, разумеется с собакой.
В одно поле, на двуствольное ружье, лучшие охотники убивали каждый до шестидесяти штук бекасов, дупелей и вальдшнепов: ибо осенью и
последние сваливаются из лесов в болота и держатся в больших
кустах с мочажиной около реки Инзы.
Предполагая, что не могли же все вальдшнепы улететь в одну ночь, я бросился с хорошею собакою обыскивать все родники и ключи, которые не замерзли и не были занесены снегом и где накануне я оставил довольно вальдшнепов; но, бродя целый день, я не нашел ни одного; только подходя уже к дому, в корнях непроходимых
кустов, около родникового болотца, подняла моя неутомимая собака вальдшнепа, которого я и убил: он оказался хворым и до
последней крайности исхудалым и, вероятно, на другой бы день замерз.
В это же
последнее время два раза, случилось мне найти гнезда коростелей, тщательно свитые из сухой травы и устроенные весьма скрытно в непроходимой чаще
кустов, растущих на опушке уремы.
Вместе с молодежью прошелся он по аллеям: липы немного постарели и выросли в
последние восемь лет, тень их стала гуще; зато все
кусты поднялись, малинник вошел в силу, орешник совсем заглох, и отовсюду пахло свежим дромом, лесом, травою, сиренью.
Я решил заняться ловлей певчих птиц; мне казалось, что это хорошо прокормит: я буду ловить, а бабушка — продавать. Купил сеть, круг, западни, наделал клеток, и вот, на рассвете, я сижу в овраге, в
кустах, а бабушка с корзиной и мешком ходит по лесу, собирая
последние грибы, калину, орехи.
— Велят!.. плохой ты, брат, дворянин! Чего тут дожидаться приказу — сам давай! Господи боже мой! мы, что ль, русские дворяне, не живем припеваючи? А пришла беда, так и в
куст?.. Сохрани владыко!..
Последнюю денежку ставь ребром.
Взмахнула Ворона крыльями раз десяток и догнала воробьиную стаю. Желтенькая птичка выбилась из
последних сил и бросилась в маленький садик, где росли
кусты сирени, смородины и черемухи. Она хотела спрятаться от гнавшихся за ней воробьев. Забилась желтенькая птичка под
куст, а Ворона — тут как тут.
Голова Евлампии показалась из-за
кустов; но она не подошла к нам. Она еще похорошела за
последнее время — и словно еще выросла и раздобрела.
Пока мы переходили через поляну, турки успели сделать несколько выстрелов. Нас отделяла от них только
последняя большая заросль, медленно поднимавшаяся к деревне. Мы вошли в
кусты. Все смолкло.
Бог, кажется, внял его детской мольбе, и нам было послано невидимое спасение. В ту самую минуту, когда прогремел гром и мы теряли
последнее мужество, в лесу за
кустами послышался треск, и из-за густых ветвей рослого орешника выглянуло широкое лицо незнакомого нам мужика. Лицо это показалось нам до такой степени страшным, что мы вскрикнули и стремглав бросились бежать к ручью.
Была тихая, теплая и темная ночь; окно было открыто; звезды блестели на черном небе. Он смотрел на них, отличая знакомые созвездия и радуясь тому, что они, как ему казалось, понимают его и сочувствуют ему. Мигая, он видел бесконечные лучи, которые они посылали ему, и безумная решимость увеличивалась. Нужно было отогнуть толстый прут железной решетки, пролезть сквозь узкое отверстие в закоулок, заросший
кустами, перебраться через высокую каменную ограду. Там будет
последняя борьба, а после — хоть смерть.
Они шли теперь по
последнему, почти ровному излому тропинки. Справа от них обрывалась круто вниз гора и бесконечно далеко уходило кипящее море, а слева лепились по скату густые
кусты шиповника, осыпанного розовыми, нежными цветами, и торчали из красно-желтой земли, точно спины лежащих животных, большие, серые, замшелые камни. Студент смущенно и сердито глядел себе под ноги.
Теперь этот живой привесок общинных весов бежал рядом с нами, держась по большей части у моего стремени, так как я ехал
последним. Когда мы въехали в лес, Микеша остановил меня и, вынув из-под
куста небольшой узелок и ружье, привязал узелок к луке седла, а ружье вскинул себе на плечо… Мне показалось, что он делает это с какой-то осторожностью, поглядывая вперед. Узел, очевидно, он занес сюда, пока снаряжали лошадей.
(Выходит из-за
куста.) Вот и толкуй старшой! Старшой все говорит: мало ты в ад ко мне мужиков водишь. Гляди-ка, купцов, господ да попов сколько каждый день прибывает, а мужиков мало. Как его обротаешь? Не подобьешься к нему никак. Уж чего же лучше —
последнюю краюшку украл. А он все не обругался. И не знаю, что теперь делать! Пойду доложусь. (Проваливается.)
Странное чувство овладело мною: я и испугался и заинтересовался этим явлением. Очень быстро чувство страха сменилось любопытством… Я быстро пошел назад, взошел на пригорок и пробрался к тому
кусту, где
последний раз видел свет. Шаровая молния пропала. Долго я искал ее глазами и нигде не мог найти. Она словно в воду канула. Тогда я вернулся на тропу и пошел своей дорогой.
Сделав таким образом точную съемку лагеря, Александр Васильевич спрятал свою книжку, спустился с дерева и снова, то ползком, то согнувшись в три погибели, то бегом, между высокими
кустами вернулся к тому месту, где его ожидали казаки.
Последние были в большой тревоге. Увидав, что их подполковник пошел прямо, на так сильно испугавший их неприятельский лагерь, казаки послушно забрались вместе с конем Суворова в частый кустарник и притаились там.
Он постепенно за неделю убедился, что она права в том, что тетушка-генеральша «похорохорится, похорохорится, да и в
кусты», по образному выражению Дарьи Николаевны, так как никаких ни с какой стороны не было заметно враждебных действий, и даже при встрече с родственниками, он видел только их соболезнующие лица, насмешливые улыбки, но не слыхал ни одного резкого, неприятного слова по его и его невесты адресу: о его предполагаемом браке точно не знали или не хотели знать —
последнее, судя по выражению лиц родственников и даже просто знакомых, было правильнее.
Во время ужасного разговора убийцы и жертвы Авраам стоял за
кустами. Когда ж совершилось злодеяние и
Последний Новик скрылся, чернец вышел из своей засады и подкрался к убитому, истекавшему кровью из плеча, в котором сделана была глубокая рана. Скорою, усердною помощью можно было б еще возвратить его к жизни.
— Видимо, он хотел убить и княжну, но вход в ее спальню охраняла от убийцы эта благородная и преданная девушка… Он убил ее и надругался над нею у порога спальни княжны, а
последняя успела тем временем убежать в сад, где ее нашли без чувств в
кустах.
Он собрал
последние силы, взял левую руку в правую и побежал до
кустов.