Неточные совпадения
— Вот как я…
попал! — тихонько произнес Кутузов, выходя из-за портьеры, прищурив правый глаз, потирая ладонью подбородок. — Отказаться — нельзя; назвался груздем — полезай
в кузов. Это ведь ваша жена? — шептал он. — Вот что: я ведь медик не только по паспорту и даже
в ссылке немножко практиковал. Мне кажется: у нее пневмония и — крупозная, а это — не шуточка. Понимаете?
Мазепы враг, наездник пылкий,
Старик
Палей из мрака
ссылкиВ Украйну едет
в царский стан.
Но Александр умер, и Аракчеев
пал. Дело Витберга при Николае приняло тотчас худший вид. Оно тянулось десять лет и с невероятными нелепостями. Обвинительные пункты, признанные уголовной палатой, отвергаются сенатом. Пункты,
в которых оправдывает палата, ставятся
в вину сенатом. Комитет министров принимает все обвинения. Государь, пользуясь «лучшей привилегией царей — миловать и уменьшать наказания», прибавляет к приговору —
ссылку на Вятку.
Итак, первые ночи, которые я не
спал в родительском доме, были проведены
в карцере. Вскоре мне приходилось испытать другую тюрьму, и там я просидел не восемь дней, а девять месяцев, после которых поехал не домой, а
в ссылку. Но до этого далеко.
Пятнадцать лет тому назад, будучи
в ссылке,
в одну из изящнейших, самых поэтических эпох моей жизни, зимой или весной 1838 года, написал я легко, живо, шутя воспоминания из моей первой юности. Два отрывка, искаженные цензурою, были напечатаны. Остальное погибло; я сам долею сжег рукопись перед второй
ссылкой, боясь, что она
попадет в руки полиции и компрометирует моих друзей.
Полуянов был осужден. Его приговорили к
ссылке в не столь отдаленные места Сибири, что было равносильно возвращению на родину. Он опять
упал духом и вместо последнего слова расплакался самым глупым образом. Его едва успокоили.
В момент приговора Харитины
в зале суда уже не было. Она перестала интересоваться делом и уехала с доктором утешать Прасковью Ивановну.
Своего сожителя она презирает и все-таки живет с ним и
спит вместе: так надо
в ссылке.
— Мы вместе жили
в ссылке, шли туда, сидели
в тюрьмах… Порою было невыносимо, отвратительно, многие
падали духом…
Подобное же обвинение было употреблено партиею Милославских как средство для отвращения Алексея Михайловича от женитьбы на дочери Рафа Всеволожского: невесте, уже выбранной царем, так туго зачесали волосы, что она
упала в обморок
в присутствии царя, и вследствие того на нее донесли, что она страждет черной немочью, а отца обвинили
в колдовстве, за что он со всей семьей и отправлен был
в ссылку.
Другой несчастный, замешанный
в эти же долги,
попал в тюрьму и приговорен был к
ссылке; но, заключает бедняк рассказ свой, «великодушие общего нашего милостивца, большого боярина, участь его облегчило.
Бродяга
спал, а мои мысли не давали мне покоя. Я забыл о том, что привело его
в тюрьму и
ссылку, что пережил он, что сделал
в то время, когда «перестал слушаться родителей». Я видел
в нем только молодую жизнь, полную энергии и силы, страстно рвущуюся на волю… Куда?
— Неужто же ты, Лара, будешь смотреть спокойно, как меня, твоего брата, повезут
в острог? Пожалей же меня наконец, — приставал он, — не губи меня вдосталь: ведь я и так всю мою жизнь провел бог знает как, то
в тюрьме, то
в ссылке за политику, а потом очутился
в таких жестоких комбинациях, что от женского вопроса у меня весь мозг высох и уже сердце перестает биться. Еще одна какая-нибудь
напасть, и я лишусь рассудка и, может быть, стану такое что-нибудь делать, что тебе будет совестно и страшно.
Другой дядя по отцу, чиновник казенной палаты, человек молчаливый, недалекий и ревматический, молчит или же говорит только о том, что
в случае возникновения процесса фамилия Усковых
попадет в газеты; по его мнению, дело следует потушить
в самом начале и не предавать его огласке, но, кроме
ссылок на газеты, он ничем другим не поясняет этого своего мнения.
В настоящую минуту, когда я пишу эти строки (то есть
в августе 1908 года), за такое письмо обвиненный
попал бы много-много
в крепость (или
в административную
ссылку), а тогда известный писатель, ничем перед тем не опороченный, пошел на каторгу.
Рошфора, попавшего также
в вожаки Коммуны, тут не судили. Он был приговорен к
ссылке в Новую Каледонию, откуда и бежал впоследствии. Во время войны он перед тем, как
попасть во временное правительство после переворота 4 сентября, жил как эмигрант
в Брюсселе, где я с ним тогда и познакомился, только теперь точно не могу сказать —
в ту ли осень или несколько раньше.
Он, как мы знаем, вернулся
в свою глушь по доброй воле. Прежний надзор был с него снят, переписка его не контролировалась, а между тем симптомы
опалы и
ссылки продолжали существовать. Подобная непоследовательность, странная
в другое время и при другом режиме,
в то время не поражала, потому что проглядывала во всем.
Так рассказывали Александру Васильевичу, а стоя на часах
в коридоре Петропавловской крепости, он видел, как один из заключенных, робкий, приниженный, с всклокоченными волосами, с седой бородой, бледным лицом, впалыми щеками,
в оборванной грязной одежде,
упал в ноги назначенному для сопровождения его
в ссылку князю Шаховскому, обнимая его колени и умоляя о пощаде.
Вскоре после
ссылки Лестока двор снова переехал
в Москву. Там государыня обедала и ужинала у Разумовского,
в Горенках, а 17 марта
в селе Петровском было обеденное кушанье для тезоименитства его сиятельства графа Алексея Григорьевича; кушала ее императорское величество и их высочества и первого и второго класса обоего пола персоны.
Палили из пушек при питии здоровьев. Вслед за двором приехал
в Москву и граф Кирилл Григорьевич.
Затем Павел Петрович, как мы уже знаем, возвел своего любимца сперва
в баронское, а затем
в графское достоинство и подарил ему село Грузино, принадлежавшее когда-то, по жалованной грамоте Петра Великого, светлейшему князю Меньшикову, и отошедшее вновь
в казну, после
опалы и
ссылки этого вельможи.
Сначала
пала рука Волынского, потом три окровавленные головы (его, Щурхова и Перокина). Эйхлер и служка не удостоены этой чести: их наказали кнутом и сослали
в Сибирь,
в каторжную работу. Графу Купшину (по лишении его чинов!..) отрезали язык и дали паспорт
в вечную
ссылку. Видно было по знакам его, что он просил смерти.
Хитрый и ловкий, граф Алексей Петрович Бестужев-Рюмин еще при Анне Леопольдовне вызван был из
ссылки, куда
попал по делу Бирона, и снова привлечен к общественной деятельности благодаря совершенному отсутствию всякого серьезного дарования между людьми, державшими бразды правления. Один он был опытен
в делах и умел владеть пером. Государыне он был неугоден, но умел хорошо излагать свои мысли на бумаге и объясняться по-французски и по-немецки. По необходимости его удержали при делах.