Неточные совпадения
Портрет Анны, одно и то же и писанное с натуры им и Михайловым, должно бы было
показать Вронскому разницу, которая была между ним и Михайловым; но он не видал ее. Он только после Михайлова перестал писать свой портрет Анны, решив, что это теперь было излишне.
Картину же свою из средневековой жизни он продолжал. И он сам, и Голенищев, и в особенности Анна находили, что она была очень хороша, потому что была гораздо более похожа на знаменитые
картины, чем
картина Михайлова.
Вошед в гостиную, Собакевич
показал на кресла, сказавши опять: «Прошу!» Садясь, Чичиков взглянул на стены и на висевшие на них
картины.
Он решился
показать профессору: профессор не заносчив, снисходителен и, вероятно, оценит труд по достоинству. С замирающим сердцем принес он
картину и оставил в коридоре.
— Нет, нет — не то, — говорил, растерявшись, Леонтий. — Ты — артист: тебе
картины, статуи, музыка. Тебе что книги? Ты не знаешь, что у тебя тут за сокровища! Я тебе после обеда
покажу…
Он скрылся опять, а мы пошли по сводам и галереям монастыря. В галереях везде плохая живопись на стенах: изображения святых и портреты испанских епископов, живших и умерших в Маниле. В церковных преддвериях видны большие
картины какой-то старой живописи. «Откуда эта живопись здесь?» — спросил я,
показывая на
картину, изображающую обращение Св. Павла. Ни епископ, ни наш приятель, молодой миссионер, не знали: они были только гости здесь.
— Вот вам десять рублей. Я беру
картину. Но если она не настоящая, то принесу обратно. Я буду у знакомых, где сегодня Репин обедает, и
покажу ему.
Приносит дама к знакомым
картину и
показывает ее И. Е. Репину. Тот хохочет. Просит перо и чернила и подписывает внизу
картины: «Это не Репин. И. Репин».
Около входов стоят женщины,
показывают «живые
картины» и зазывают случайно забредших пьяных, обещая за пятак предоставить все радости жизни вплоть до папироски за ту же цену…
«Вязка» после каждого аукциона являлась к Звереву, и один из залов представлял собой странную
картину: на столах золото, серебро, бронза, драгоценности, на стульях материи, из карманов вынимают,
показывают и перепродают часы, ожерелья.
По ее мнению, всё происшедшее было «непростительным и даже преступным вздором, фантастическая
картина, глупая и нелепая!» Прежде всего уж то, что «этот князишка — больной идиот, второе — дурак, ни света не знает, ни места в свете не имеет: кому его
покажешь, куда приткнешь? демократ какой-то непозволительный, даже и чинишка-то нет, и… и… что скажет Белоконская?
Они наглядно рисовали
картины новой жизни, вводили в самые недра ее,
показывали ее в полном действии.
Здесь имеется в виду его известная гравюра с
картины итальянского художника Рафаэля Санти (1483—1520) «Преображение».] и, наконец, масляная женская головка, весьма двусмысленной работы, но зато совсем уж с томными и закатившимися глазами, стояли просто без рамок, примкнутыми на креслах; словом, все
показывало учено-художественный беспорядок, как бы свидетельствовавший о громадности материалов, из которых потом вырабатывались разные рубрики журнала.
Много разных
картин показали мне эти окна: видел я, как люди молятся, целуются, дерутся, играют в карты, озабоченно и беззвучно беседуют, — предо мною, точно в панораме за копейку, тянулась немая, рыбья жизнь.
«Это, братец ты мой, что такое?» — спрашивает один мирный гражданин у другого,
показывая на
картину.
Всходя по лестнице Оружейной палаты, барон сказал,
показывая глазами на висевшие по бокам
картины: «Какая славная кисть!»
— Посмотрите: это настоящий Калям [Калям Александр (1810–1864) — швейцарский пейзажист.]! — говорил Тюменев,
показывая на одну из
картин и, видимо, желая привести свою даму в несколько поэтическое настроение.
— А эта женская головка, — продолжал, не унывая, Тюменев и
показывая на другую
картину, — сколько в ней неги, грации… Как, вероятно, был счастлив тот, кто имел право целовать эту головку.
— Нет, спал. Встал очень рано и работал. Скажите, чтобы нам дали чаю, и поговорим. Кстати,
покажите вашу
картину.
Эти болезненно щекотливые люди между прочим говорят, что они не видят никакой надобности в оглашении этой истории; я же вижу в этом несколько надобностей, из коих каждая одна настоятельнее другой: 1) я хочу изложением истории похождений Артура Бенни очистить его собственную память от недостойных клевет; 2) я желаю посредством этой правдивой и удобной для поверки повести освободить от порицания и осуждения живых лиц, терпящих до сих пор тяжелые напраслины за приязнь к Бенни при его жизни; 3) я пытаюсь
показать в этой невымышленной повести настоящую
картину недавней эпохи, отнявшей у нашей не богатой просвещенными людьми родины наилучших юношей, которые при других обстоятельствах могли бы быть полезнейшими деятелями, и 4) я имею намерение дать этою живою историею всякому, кому попадется в руки эта скромная книжка, такое чтение, в коем старость найдет себе нечто на послушание, а молодость на поучение.
Дома рассказывает он свою чудную повесть,
показывает красные и синие пятна на своем теле; воображение рассказчика и слушателей воспламеняется, дополняет
картину — и леший, или лесовик, получает свое фантастическое существование!
Сделал опыт: позвал Дедова и
показал ему
картину. Он сказал только: «ну, батенька», и развел руками. Уселся, смотрел полчаса, потом молча простился и ушел. Кажется, подействовало… Но ведь он все-таки — художник.
И всё это должен был выслушать терпеливо бедный живописец. Квартальный надзиратель между тем занялся рассматриваньем
картин и этюдов и тут же
показал, что у него душа живее хозяйской и даже была не чужда художественным впечатлениям.
Чтоб
показать себя, что я недаром жил в большом свете, я начал шаркать и хотел было отпустить какое-нибудь петербургское банмо, которых у меня запасено было порядочное количество… но тут открылась новая, трогательная
картина…
Переярков. Посмотрите, посмотрите, что за
картина! (
Показывает тростью на запад.) Солнце склоняется к западу, мирные поселяне возвращаются в свои хижины и свирель пастуха… (Обращаясь к проходящему.) Потише, милостивый государь! Потише, говорю я вам!
Новые
картины показывают Пикколо стоящим рядом со слоном; затем Пикколо стоит на стуле, опершись спиною на слоновий бок, затем широко распростирает руки по телу слона, прижавшись к нему грудью…
Фотограф вновь
показывает на экране последнюю
картину, на этот раз в том виде, как он ее снимал. Всем сразу становится ясно, что не Пикколо держал слона на руках, а слон держал его на спине, когда он встал на нее вверх ногами… С галерки слышен недовольный бас...
При отблеске каминного огня
Картина как-то задрожала в раме,
Сперва взглянула словно на меня
Молящими и влажными глазами,
Потом, ресницы медленно склоня,
Свой взор на шкаф с узорными часами
Направила. Взор говорил: «Смотри!»
Часы тогда
показывали: три.
«Читая эти два описания, — говорит профессор В. А. Манассеин, — не знаешь, чему более дивиться: тому ли хладнокровию, с которым экспериментатор дает сифилису развиться порезче для большей ясности
картины и «чтобы
показать больного большему числу врачей», или же той начальнической логике, в силу которой подчиненного можно подвергнуть тяжкой, иногда смертельной болезни, даже не спросив его согласия.
С поразительной ясностью запечатлелась в моей памяти эта
картина — поверженный Керим, а над ним ненавистный Доуров с кинжалом в поднятой руке. И тут же я вспомнила, где видела ее. Тетка Лейла-Фатьма
показала мне в своем темном окне нечто подобное полтора месяца тому назад — в лезгинском ауле. Лейла-Фатьма — колдунья. Ее гаданье сбылось…
Одна вздыхала и крестилась, что бы ни
показывал монах: светскую
картину, портрет, мозаичный вид флорентийской работы; а когда его приперли сзади к заставке открытой двери в крайнюю светелку с деревянной отделкой и зеркальным потолком, где владыка отдыхал в жаркую пору, одна из старушек истово перекрестилась, посмотрела сначала на соломенную шляпу с широкими плоскими полями, лежавшую тут же, потом на зеркальный потолок в позолоченных переборах рамок и вслух проговорила слезливым звуком...
Я уже сказал выше, что он считал себя специалистом по Мурильо и издал к тому времени большой том, где были обозначены все его
картины, разбросанные по разным музеям и галереям Европы и Америки. Он водил нас в собор
показывать там образ, который он открыл как произведение своего знаменитого земляка.
Он до самой зари рассказывал офицерам эпизоды из своего хорошего прошлого, водил их по комнатам,
показывал дорогие
картины, старые гравюры, редкое оружие, читал подлинные письма высокопоставленных людей, а измученные, утомленные офицеры слушали, глядели и, тоскуя по постелям, осторожно зевали в рукава; когда наконец хозяин отпустил их, спать было уже поздно.
Ночью в оных окнах много свеч горело, и почти на каждом окне видны были на полотне писаные смешные
картины, причем сияние, сквозь окна и стены проницающее, преизрядный и весьма удивительный вид
показывало.
— Именно эта статуя подала вашему величеству мысль сделать ледяной дом, которого быть строителем я удостоен вами. И потому я хотел сохранить в
картине происшествие, давшее ему начало. Настоящую ледяную статую я постарался достать и перенес в одну из комнат, которые буду иметь счастие вам
показывать. Прочие
картины — вымысел живописца.
— Нет, не знаю, — отвечал я и добавил, что я вовсе не для того и
показывал ему мой рисунок, чтобы требовать от него замечаний, потому что я тоже не люблю посторонних поправок, и притом я уверен, что с этого наброска со временем выйдет прекрасная
картина.