Неточные совпадения
Что шаг, то натыкалися
Крестьяне
на диковину:
Особая и странная
Работа всюду
шла.
Один дворовый мучился
У двери: ручки медные
Отвинчивал; другой
Нес изразцы какие-то.
«Наковырял, Егорушка?» —
Окликнули с
пруда.
В саду ребята яблоню
Качали. — Мало, дяденька!
Теперь они осталися
Уж только наверху,
А было их до пропасти!
Посидев еще минуты две, Клим простился и
пошел домой.
На повороте дорожки он оглянулся: Дронов еще сидел
на скамье, согнувшись так, точно он собирался нырнуть в темную воду
пруда. Клим Самгин с досадой ткнул землю тростью и
пошел быстрее.
Ему представилось, как он сидит в летний вечер
на террасе, за чайным столом, под непроницаемым для солнца навесом деревьев, с длинной трубкой, и лениво втягивает в себя дым, задумчиво наслаждаясь открывающимся из-за деревьев видом, прохладой, тишиной; а вдали желтеют поля, солнце опускается за знакомый березняк и румянит гладкий, как зеркало,
пруд; с полей восходит пар; становится прохладно, наступают сумерки, крестьяне толпами
идут домой.
— Вот внук мой, Борис Павлыч! — сказала она старосте. — Что, убирают ли сено, пока горячо
на дворе? Пожалуй, дожди после жары
пойдут. Вот барин, настоящий барин приехал, внук мой! — говорила она мужикам. — Ты видал ли его, Гараська? Смотри же, какой он! А это твой, что ли, теленок во ржи, Илюшка? — спрашивала при этом, потом мимоходом заглянула
на пруд.
Мы вышли к большому монастырю, в главную аллею, которая ведет в столицу, и сели там
на парапете моста. Дорога эта оживлена особенным движением: беспрестанно
идут с ношами овощей взад и вперед или ведут лошадей с перекинутыми через спину кулями риса, с папушами табаку и т. п. Лошади фыркали и пятились от нас. В полях везде работают. Мы
пошли на сахарную плантацию. Она отделялась от большой дороги полями с рисом, которые были наполнены водой и походили
на пруды с зеленой, стоячей водой.
Мы
пошли было с Ермолаем вдоль
пруда, но, во-первых, у самого берега утка, птица осторожная, не держится; во-вторых, если даже какой-нибудь отсталый и неопытный чирок и подвергался нашим выстрелам и лишался жизни, то достать его из сплошного майера наши собаки не были в состоянии: несмотря
на самое благородное самоотвержение, они не могли ни плавать, ни ступать по дну, а только даром резали свои драгоценные носы об острые края тростников.
И Ерофей медлительно слез с облучка, отвязал ведерку,
пошел к
пруду и, вернувшись, не без удовольствия слушал, как шипела втулка колеса, внезапно охваченная водою… Раз шесть приходилось ему
на каких-нибудь десяти верстах обливать разгоряченную ось, и уже совсем завечерело, когда мы возвратились домой.
… В Люцерне есть удивительный памятник; он сделан Торвальдсеном в дикой скале. В впадине лежит умирающий лев; он ранен насмерть, кровь струится из раны, в которой торчит обломок стрелы; он положил молодецкую голову
на лапу, он стонет; его взор выражает нестерпимую боль; кругом пусто, внизу
пруд; все это задвинуто горами, деревьями, зеленью; прохожие
идут, не догадываясь, что тут умирает царственный зверь.
Дедушка приказал с утра наловить в
пруде карасей для завтрака, а дядя, увидев рабочих, идущих с неводом, отменил приказание и
послал людей
на сенокос.
Дело оказалось простым:
на Лубянской площади был бассейн, откуда брали воду водовозы. Вода
шла из Мытищинского водопровода, и по мере наполнения бассейна сторож запирал краны. Когда же нужно было наполнять Челышевский
пруд, то сторож крана бассейна не запирал, и вода по трубам
шла в банный
пруд.
В некоторых банях даже воровали городскую воду. Так, в Челышевских банях, к великому удивлению всех,
пруд во дворе, всегда полный воды, вдруг высох, и бани остались без воды. Но
на другой день вода опять появилась — и все
пошло по-старому.
И отдалось всё это ему чуть не гибелью: дядя-то Михайло весь в дедушку — обидчивый, злопамятный, и задумал он извести отца твоего. Вот,
шли они в начале зимы из гостей, четверо: Максим, дядья да дьячок один — его расстригли после, он извозчика до смерти забил.
Шли с Ямской улицы и заманили Максима-то
на Дюков
пруд, будто покататься по льду,
на ногах, как мальчишки катаются, заманили да и столкнули его в прорубь, — я тебе рассказывала это…
— Отчего не мочь? Мо-ожет. Они даже друг друга бьют. К Татьян Лексевне приехал улан, повздорили они с Мамонтом, сейчас пистолеты в руки,
пошли в парк, там, около
пруда,
на дорожке, улан этот бац Мамонту — в самую печень! Мамонта —
на погост, улана —
на Кавказ, — вот те и вся недолга! Это они — сами себя! А про мужиков и прочих — тут уж нечего говорить! Теперь им — поди — особо не жаль людей-то, не ихние стали люди, ну, а прежде все-таки жалели — свое добро!
Если
идти из Кержацкого конца по заводской плотине, то
на другом берегу
пруда вы попадали прямо в заводскую контору.
Так
шло время месяца с полтора. Розанов все входил в больший фавор и доверие и в Лефортове, и
на Чистых
Прудах, но круг его знакомства не разнообразился.
Бугуруслан был хотя не широк, но очень быстр, глубок и омутист; вода еще была жирна, по выражению мельников, и
пруд к вечеру стал наполняться, а в ночь уже
пошла вода в кауз;
на другой день поутру замолола мельница, и наш Бугуруслан сделался опять прежнею глубокою, многоводной рекой.
Отец, который ни разу еще не ходил удить, может быть, потому, что матери это было неприятно,
пошел со мною и повел меня
на пруд, который был спущен.
С плоской возвышенности
пошла дорога под изволок, и вот наконец открылось перед нами лежащее
на низменности богатое село Парашино, с каменной церковью и небольшим
прудом в овраге.
Находя во мне живое сочувствие, они с увлеченьем предавались удовольствию рассказывать мне: как сначала обтают горы, как побегут с них ручьи, как спустят
пруд, разольется полая вода,
пойдет вверх по полоям рыба, как начнут ловить ее вятелями и мордами; как прилетит летняя птица, запоют жаворонки, проснутся сурки и начнут свистать, сидя
на задних лапках по своим сурчинам; как зазеленеют луга, оденется лес, кусты и зальются, защелкают в них соловьи…
А утром, чуть свет, когда в доме все еще спали, я уж прокладывал росистый след в густой, высокой траве сада, перелезал через забор и
шел к
пруду, где меня ждали с удочками такие же сорванцы-товарищи, или к мельнице, где сонный мельник только что отодвинул шлюзы и вода, чутко вздрагивая
на зеркальной поверхности, кидалась в «лотоки» и бодро принималась за дневную работу.
Александров послушался мудрого материнского совета и
пошел на Патриаршие
пруды, охая, морщась и потирая ноющие места.
— Почему пропало? Я хоть и реалист и практический человек, но зато верный и умный друг. Посмотри-ка
на письмо Машеньки: она будет ждать меня к четырем часам вечера, и тоже с подругой, но та превеселая, и ты от нее будешь в восторге. Итак, ровно в два часа мы оба уже
на Чистых
прудах, а в четыре без четверти берем порядочного извозчика и катим
на Патриаршие.
Идет?
— Давайте, — сказал Венсан, —
пойдем, благо времени у нас много, по Большой Никитской, а там мимо Иверской по Красной площади, по Ильинке и затем по Маросейке прямо
на Чистые
пруды. Крюк совсем малый, а мы полюбуемся, как Москва веселится.
Эти три
пруда, начинаясь от самого дома,
шли, один за другим, с лишком
на версту, до самого конца парка.
Фаэтон между тем быстро подкатил к бульвару Чистые
Пруды, и Егор Егорыч крикнул кучеру: «Поезжай по левой стороне!», а велев свернуть близ почтамта в переулок и остановиться у небольшой церкви Феодора Стратилата, он предложил Сусанне выйти из экипажа, причем самым почтительнейшим образом высадил ее и попросил следовать за собой внутрь двора, где и находился храм Архангела Гавриила, который действительно своими колоннами, выступами, вазами, стоявшими у подножия верхнего яруса, напоминал скорее башню, чем православную церковь, —
на куполе его, впрочем, высился крест; наружные стены храма были покрыты лепными изображениями с таковыми же лепными надписями
на славянском языке: с западной стороны, например, под щитом, изображающим благовещение, значилось: «Дом мой — дом молитвы»; над дверями храма вокруг спасителева венца виднелось: «Аз есмь путь и истина и живот»; около дверей, ведущих в храм,
шли надписи: «Господи, возлюблю благолепие дому твоего и место селения
славы твоея».
Я взглянул
на Глумова и встретил и его устремленные
на меня глаза. Мы поняли друг друга. Молча
пошли мы от
пруда, но не к дому, а дальше. А Праздников все что-то бормотал, по-видимому, даже не подозревая страшной истины. Дойдя до конца парка, мы очутились
на поле. Увы! в этот момент мы позабыли даже о том, что оставляем позади четверых верных товарищей…
Всю остальную дорогу мы
шли уже с связанными руками, так как население, по мере приближения к городу, становилось гуще, и урядник, ввиду народного возбуждения, не смел уже допустить никаких послаблений. Везде
на нас стекались смотреть; везде при нашем появлении кричали: сицилистов ведут! а в одной деревне даже хотели нас судить народным судом, то есть утопить в
пруде…
Он
пошел в сад, сел
на скамеечку над
прудом, — здесь еще он никогда не сиживал, — и тупо уставился
на затянутую зеленую воду. Володин сел рядом с ним, разделял его грусть и бараньими глазами глядел
на тот же
пруд.
Не скоро сладили с упрямою рекой; долго она рвала и уносила хворост, солому, навоз и дерн; но, наконец, люди одолели, вода не могла пробиться более, остановилась, как бы задумалась, завертелась,
пошла назад, наполнила берега своего русла, затопила, перешла их, стала разливаться по лугам, и к вечеру уже образовался
пруд, или, лучше сказать, всплыло озеро без берегов, без зелени, трав и кустов,
на них всегда растущих; кое-где торчали верхи затопленных погибших дерев.
В картине этой было что-то похожее
на летний вечер в саду, когда нет ветру, когда
пруд стелется, как металлическое зеркало, золотое от солнца, небольшая деревенька видна вдали, между деревьев, роса поднимается, стадо
идет домой с своим перемешанным хором крика, топанья, мычанья… и вы готовы от всего сердца присягнуть, что ничего лучшего не желали бы во всю жизнь… и как хорошо, что вечер этот пройдет через час, то есть сменится вовремя ночью, чтоб не потерять своей репутации, чтоб заставить жалеть о себе прежде, нежели надоест.
Когда вышли к заставе,
на небе чуть брезжило. Продолжая молчать, Ярцев и Кочевой
шли по мостовой мимо дешевых дач, трактиров, лесных складов; под мостом соединительной ветви их прохватила сырость, приятная, с запахом липы, и потом открылась широкая длинная улица, и
на ней ни души, ни огня… Когда дошли до Красного
пруда, уже светало.
Князь в самом деле замышлял что-то странное: поутру он, действительно, еще часов в шесть вышел из дому
на прогулку, выкупался сначала в
пруде,
пошел потом по дороге к Марьиной роще, к Бутыркам и, наконец, дошел до парка; здесь он, заметно утомившись, сел
на лавочку под деревья, закрыв даже глаза, и просидел в таком положении, по крайней мере, часа два.
Сядешь, это, за книжку, потом позавтракаешь, жена"варьяции
на русские темы"сыграет, дети придут: папа!
пойдем в парк либо
на пруд рыбу ловить!
Кучумов. Ведь этак можно и надоесть. Говори там, где тебя слушать хотят. А что такое нынешнее время, лучше ль оно прежнего? Где дворцы княжеские и графские? Чьи они? Петровых да Ивановых. Где роговая музыка, я вас спрашиваю? А, бывало,
на закате солнца, над
прудами, а потом огни, а посланники-то смотрят. Ведь это
слава России. Гонять таких господ надо.
Мы с Урмановым свернули по дорожке над
прудом, направляясь по плотине. Урманов некоторое время
шел молча, улыбаясь про себя. Он то брал меня под руку, то кидал ее. Вдруг, остановившись
на дорожке, он спросил...
Через день или два я
шел с удочками
на пруд.
На пруде был небольшой островок и
на нем две скамеечки для рыбной ловли. Пробираться туда надо было узкой тропочкой, — кое-где чрез кочки. Поэтому ходили туда только рыболовы. Публика заходила редко.
В нашем заводе были два
пруда — старый и новый. В старый
пруд вливались две реки — Шайтанка и Сисимка, а в новый — Утка и Висим. Эти горные речки принимали в себя разные притоки. Самой большой была Утка,
на которую мы и отправились. Сначала мы прошли версты три зимником, то есть зимней дорогой, потом свернули налево и
пошли прямо лесом. Да, это был настоящий чудный лес, с преобладанием сосны. Утром здесь так было хорошо: тишина, смолистый воздух, влажная от ночной росы трава, в которой путались ноги.
Концерт над стеклянными водами и рощами и парком уже
шел к концу, как вдруг произошло нечто, которое прервало его раньше времени. Именно, в Концовке собаки, которым по времени уже следовало бы спать, подняли вдруг невыносимый лай, который постепенно перешел в общий мучительнейший вой. Вой, разрастаясь, полетел по полям, и вою вдруг ответил трескучий в миллион голосов концерт лягушек
на прудах. Все это было так жутко, что показалось даже
на мгновенье, будто померкла таинственная колдовская ночь.
Арефа отыскал постоялый, отдохнул, а утром
пошел на господский двор, чтобы объявиться Гарусову. Двор стоял
на берегу
пруда и был обнесен высоким тыном, как острог. У ворот стояли заводские пристава и пускали во двор по допросу: кто, откуда, зачем? У деревянного крыльца толпилась кучка рабочих, ожидавших выхода самого, и Арефа примкнул к ним. Скоро показался и сам… Арефа, как глянул, так и обомлел: это был ехавший с ним вершник.
Показался засевший в горах Баламутский завод. Строение было почти все новое. Издали блеснул заводский
пруд, а под ним чернела фабрика. Кругом завода
шла свежая порубь: много свел Гарусов настоящего кондового леса
на свою постройку. У Арефы даже сердце сжалось при виде этой незнакомой для степного глаза картины. Эх, невеселое место: горы, лес, дым, и сама Яровая бурлит здесь по-сердитому, точно никак не может вырваться из стеснивших ее гор.
Перед вечером все моются в речке или
на ставах [Став —
пруд.], а как зайдет солнце,
идут бедняги в свою школу [Простой народ в Юго-западном крае называет синагоги школами.], и уж какой оттуда крик слышится, так и не приведи бог: все орут в голос, а глаза от страха закрывают…
Один из молодых молотобойцев, Мойше Британ, парень необыкновенно коренастый и сильный, вдруг спустился с берега и храбро один
пошел по льду. Это был вызов. Он
шел беспечно серединою
пруда, и в руках у него была большая палка
на длинной веревке. Порой, остановившись, он пускал палку под ноги катающихся, и несколько человек упало. С берега раздавались ободряющие крики...
Антрыгина. Тебе хочется знать? Изволь. Постой, когда это… да
на той неделе во вторник — еду я мимо Чистых
прудов, вдруг вижу: этот господин
идет под ручку с какой-то дамой, садятся
на лавочку и так это горячо разговаривают…
Простясь с матерью, Лиза одна
пошла в бывшую дядину комнату. Надев белую кофточку и спрятав в платок свою густую длинную косу, она потушила свечу, подняла окно и с ногами села
на стул, устремив задумчивые глаза
на пруд, теперь уж весь блестевший серебряным сияньем.
Заметив, что
на нее смотрит Артынов, она кокетливо прищурила глаза и заговорила громко по-французски, и оттого, что ее собственный голос звучал так прекрасно и что слышалась музыка и луна отражалась в
пруде, и оттого, что
на нее жадно и с любопытством смотрел Артынов, этот известный донжуан и баловник, и оттого, что всем было весело, она вдруг почувствовала радость, и, когда поезд тронулся и знакомые офицеры
на прощанье сделали ей под козырек, она уже напевала польку, звуки которой
посылал ей вдогонку военный оркестр, гремевший где-то там за деревьями; и вернулась она в свое купе с таким чувством, как будто
на полустанке ее убедили, что она будет счастлива непременно, несмотря ни
на что.
Вот большой графский
пруд; от тучи он посинел и нахмурился; повеяло от него сыростью и тиной. Около гати две ивы, старая и молодая, нежно прислонились друг к другу.
На этом самом месте недели две назад Петр Михайлыч и Власич
шли пешком и пели вполголоса студенческую песню: «Не любить — погубить значит жизнь молодую…» Жалкая песня!
Сыну хочется
идти вместе с отцом посмотреть
на заимку
пруда: она его не пускает, потому что «нечего ему делать в толпе мужиков и не для чего слушать их грубые и непристойные шутки прибаутки и брань между собою».
По широкому полю
иду,
Раздаются шаги мои звонко,
Разбудил я гусей
на пруду,
Я со стога спугнул ястребенка.
В прежние приезды немало от него бывало проказ: то собак раздразнит, а они ноги ему искусают, то с песнию «Яко по суху путешествова Израиль» по
пруду по́йдет шагать и очутится
на тинистом дне.
На иные дела гусаров нельзя
посылать — их берег Поташов, а надо же бывало иной раз кому язык мертвой петлей укоротить, у кого воза с товарами властной рукой отбить, кого в стену замуровать, кого в
пруд послать карасей караулить.