Они сел и в поезд. Дали третий звонок.
Поезд свистнул и стал двигаться. Начальник станции, с толстым, бородатым лицом, что-то сердито кричал сторожу и указывал пальцем на конец платформы. Там сидели и лежали среди узлов человек десять мужиков, в лаптях и пыльных зипунах. Сторож, с злым лицом, подбежал к ним, что-то крикнул и вдруг, размахнув ногою, сильно ударил сапогом лежавшего на узле старика. Мужики испуганно вскочили и стали поспешно собирать узлы.
Неточные совпадения
Вьюга все еще бесилась, можно было думать, что это она дергает и раскачивает вагон, пытается сорвать его с рельс. Локомотив, натужно
посвистев, осторожно подтащил
поезд к перрону дачного поселка. Самгин вышел из вагона в кипящую холодную пену, она тотчас залепила его очки, заставила снять их.
«Все считает, считает… Странная цель жизни — считать», — раздраженно подумал Клим Иванович и перестал слушать сухой шорох слов Тагильского, они сыпались, точно песок. Кстати — локомотив коротко
свистнул, дернул
поезд, тихонько покатил его минуту, снова остановил, среди вагонов, в грохоте, скрежете, свисте, резко пропела какой-то сигнал труба горниста, долетел отчаянный крик...
Локомотив снова
свистнул, дернул вагон, потащил его дальше, сквозь снег, но грохот
поезда стал как будто слабее, глуше, а остроносый — победил: люди молча смотрели на него через спинки диванов, стояли в коридоре, дымя папиросами. Самгин видел, как сетка морщин, расширяясь и сокращаясь, изменяет остроносое лицо, как шевелится на маленькой, круглой голове седоватая, жесткая щетина, двигаются брови. Кожа лица его не краснела, но лоб и виски обильно покрылись потом, человек стирал его шапкой и говорил, говорил.
Потом, испуганно
свистнув,
поезд ворвался в железную клетку моста и как будто повлек ее за собою, изгибая, ломая косые полосы ферм. Разрушив клетку, отбросив с пути своего одноглазый домик сторожа, он загремел потише, а скрип под вагоном стал слышней.
Свистнет паровоз, загрохочет
поезд — и увозит бунты за бунтами куда-то в синюю даль.
Проходило восемь минут. Звенел звонок,
свистел паровоз, и сияющий
поезд отходил от станции. Торопливо тушились огни на перроне и в буфете. Сразу наступали темные будни. И Ромашов всегда подолгу с тихой, мечтательной грустью следил за красным фонариком, который плавно раскачивался, сзади последнего вагона, уходя во мрак ночи и становясь едва заметной искоркой.
В семь часов вечера помпадур, усталый и измученный, оставил нас, чтобы заехать в свою квартиру и переодеться. В девять мы собрались на станции железной дороги в ожидании
поезда. В 9 1 /2 помпадур наскоро перецеловал нас, выпил прощальный бокал и уселся в вагон. Через минуту паровоз
свистнул, и помпадур вместе со всем
поездом потонул во мраке!..
Вечером, когда вдали показался дымный город, дорогу перерезал запыхавшийся
поезд,
свистнул, обдал паром и врезался под землю, исчез в какой-то полукруглой дыре.
Лукич бодро подбегал к станции, а навстречу ему,
свистя и размётывая в воздухе толстый жгут белого пара, приближался
поезд, наполняя воздух тяжёлым грохотом.
Вагон грузно грохотал.
Поезд останавливался на каждой станции,
свистел, дымил, выпускал и принимал пассажиров. Теркин сидел в своем углу, и ничто не развлекало его. К ним в отделение влезла полная, с усиками, барыня, нарядная, шумная, начала пространно жаловаться на начальника станции, всем показывала свой билет первого класса, с которым насилу добилась места во втором.
То
засвистал над головой паровоз, приветствуя встречный
поезд, а Юрасову почудилось что-то бесконечно ужасное, последнее в ужасе своем, бесповоротное.
Наш
поезд двинулся, угрожающе
свистя на кипевшую, взмахивавшую руками толпу.
Говорил я с машинистом нашего
поезда. Он объяснил наше запоздание так же, как пограничник:
поезда наместника загораживают в Харбине пути, наместник запретил
свистеть по ночам паровозам, потому что свистки мешают ему спать. Машинист говорил о наместнике Алексееве тоже со злобою и насмешкою.