Неточные совпадения
Всюду
над Москвой, в небе, всё еще густо-черном, вспыхнули и трепетали зарева, можно было думать, что сотни медных голосов наполняют воздух светом, а церкви
поднялись из хаоса
домов золотыми кораблями сказки.
Поднялся ветер. В одну минуту пламя обхватило весь
дом. Красный дым вился
над кровлею. Стекла затрещали, сыпались, пылающие бревна стали падать, раздался жалобный вопль и крики: «Горим, помогите, помогите». — «Как не так», — сказал Архип, с злобной улыбкой взирающий на пожар. «Архипушка, — говорила ему Егоровна, — спаси их, окаянных, бог тебя наградит».
Голос Павла звучал твердо, слова звенели в воздухе четко и ясно, но толпа разваливалась, люди один за другим отходили вправо и влево к
домам, прислонялись к заборам. Теперь толпа имела форму клина, острием ее был Павел, и
над его головой красно горело знамя рабочего народа. И еще толпа походила на черную птицу — широко раскинув свои крылья, она насторожилась, готовая
подняться и лететь, а Павел был ее клювом…
Я успевал совершить дальний обход, и все же в городе то и дело встречались мне заспанные фигуры, отворявшие ставни
домов. Но вот солнце
поднялось уже
над горой, из-за прудов слышится крикливый звонок, сзывающий гимназистов, и голод зовет меня домой к утреннему чаю.
Матвей ждал Дыму, но Дыма с ирландцем долго не шел. Матвей сел у окна, глядя, как по улице снует народ, ползут огромные, как
дома, фургоны, летят поезда. На небе,
поднявшись над крышами, показалась звезда. Роза, девушка, дочь Борка, покрыла стол в соседней комнате белою скатертью и поставила на нем свечи в чистых подсвечниках и два хлеба прикрыла белыми полотенцами.
Зоя первая отворила калитку, вбежала в сад и закричала: «Привела скитальцев!» Молодая девушка с бледным и выразительным лицом
поднялась со скамейки близ дорожки, а на пороге
дома показалась дама в лиловом шелковом платье и, подняв вышитый батистовый платок
над головою для защиты от солнца, улыбнулась томно и вяло.
В воздухе плавали густые звуки колокола, мягкие и тёплые. Тяжёлая туча накрыла город плотным тёмным пологом. Задумчивое пение меди, не
поднимаясь вверх, печально влачилось
над крышами
домов.
Было уже за полночь, когда он заметил, что
над стадом
домов города, из неподвижных туч садов, возникает ещё одна, медленно
поднимаясь в тёмно-серую муть неба; через минуту она, снизу, багрово осветилась, он понял, что это пожар, побежал к
дому и увидал: Алексей быстро лезет по лестнице на крышу амбара.
И вот, когда наступила ночь и луна
поднялась над Силоамом, перемешав синюю белизну его
домов с черной синевой теней и с матовой зеленью деревьев, встала Суламифь с своего бедного ложа из козьей шерсти и прислушалась. Все было тихо в
доме. Сестра ровно дышала у стены, на полу. Только снаружи, в придорожных кустах, сухо и страстно кричали цикады, и кровь толчками шумела в ушах. Решетка окна, вырисованная лунным светом, четко и косо лежала на полу.
Заводские домики, как старые знакомые, смотрели приветливо; вдали чернела фабрика;
над ней точно висела в воздухе белая церковь, — все было по-старому, «как мать поставила»; мой экипаж прокатился по широкой улице, миновал господский
дом, в котором благоденствовал Муфель с «будущей Россией», и начал тихо
подниматься мимо церкви в гору, к домику Фатевны.
Сверкнула молния; разорванная ею тьма вздрогнула и, на миг открыв поглощённое ею, вновь слилась. Секунды две царила подавляющая тишина, потом, как выстрел, грохнул гром, и его раскаты понеслись
над домом. Откуда-то бешено рванулся ветер, подхватил пыль и сор с земли, и всё, поднятое им, закружилось, столбом
поднимаясь кверху. Летели соломинки, бумажки, листья; стрижи с испуганным писком пронизывали воздух, глухо шумела листва деревьев, на железо крыши
дома сыпалась пыль, рождая гулкий шорох.
Огнем горят золоченые церковные главы, кресты, зеркальные стекла дворца и длинного ряда высоких
домов, что струной вытянулись по венцу горы. Под ними из темной листвы набережных садов сверкают красноватые, битые дорожки, прихотливо сбегающие вниз по утесам. И
над всей этой красотой высоко, в глубокой лазури, царем
поднимается утреннее солнце.
К одному из углов переднего фасада
дома было пристроено крыльцо с сенями и с лестницей, ступеней в пятнадцать,
над которым спускался далеко выдававшийся вперед тесовый навес. Тесовая крыша
дома, с большим слуховым окном, круто и высоко
поднималась над домиком.
Дом этот, одноэтажный, длинный, как фабрика, и приземистый, как старопольский шляхетский будинок, имел ту особенность, что он был выстроен по спуску, отчего один его конец лежал чуть ли не на самой земле, тогда как другой, выравниваясь по горизонтальной линии, высоко
поднимался на какой-то насыпи,
над которою было что-то вроде карниза.
В 12-м часу голоса стали затихать, пропел петух, из-за лип стала выходить полная луна,
поднялся свежий, белый туман-роса, и
над деревней и
над домом воцарилась тишина.
Грохота наверху не было слышно, — он замирал в тумане, бессильный
подняться над землею, и это бесшумное движение под черным небом, среди темных, промокших
домов, казалось бесцельным и скучным.