Неточные совпадения
— Кузьма, дай тулуп. А вы велите-ка взять
фонарь, я пойду взгляну, — сказал он приказчику.
Чертопханов подскочил с
фонарем,
повел им по земле…
Жандарм светил нам, мы сошли с лестницы, прошли несколько шагов двором, взошли небольшой дверью в длинный коридор, освещенный одним
фонарем; по обеим сторонам были небольшие двери, одну из них отворил дежурный офицер; дверь
вела в крошечную кордегардию, за которой была небольшая комнатка, сырая, холодная и с запахом подвала.
Кто-то окликнул нас, мы ответили; показался надзиратель с
фонарем; широко шагая через лужи, в которых отсвечивал его
фонарь, он через всё Воскресенское, которое едва было видно в потемках,
повел нас к себе в надзирательскую.
Время между тем подходило к сумеркам, так что когда он подошел к Невскому, то был уже полнейший мрак: тут и там зажигались
фонари, ехали, почти непрестанной вереницей, смутно видневшиеся экипажи, и мелькали перед освещенными окнами магазинов люди, и вдруг посреди всего, бог
весть откуда, раздались звуки шарманки. Калинович невольно приостановился, ему показалось, что это плачет и стонет душа человеческая, заключенная среди мрака и снегов этого могильного города.
— Ну, вот и слава Богу! И всегда так
вести себя нужно, чтобы жизнь наша, словно свеча в
фонаре, вся со всех сторон видна была… И осуждать меньше будут — потому, не за что! Вот хоть бы мы: посидели, поговорили, побеседовали — кто же может нас за это осудить? А теперь пойдем да Богу помолимся, а потом и баиньки. А завтра опять встанем… так ли, батюшка?
— Экой ты, братец мой, чудной какой, право! Чего глядеть-то?
Веди, говорю, на двор: там, пожалуй, хошь с
фонарем смотри. Как есть, говорю, первый сорт: Глеб Савиныч худого не любил, у него чтоб было самое настоящее. И то сказать, много ли здесь увидишь,
веди на двор! — пересыпал Захар, точно выбивал дробь языком.
Немного погодя я и сестра шли по лестнице. Я прикрывал ее полой своего пальто; мы торопились, выбирая переулки, где не было
фонарей, прячась от встречных, и это было похоже на бегство. Она уже не плакала, а глядела на меня сухими глазами. До Макарихи, куда я
вел ее, было ходьбы всего минут двадцать, и, странное дело, за такое короткое время мы успели припомнить всю нашу жизнь, мы обо всем переговорили, обдумали наше положение, сообразили…
У дверей высокого каменного дома встретила меня с
фонарем молодая служанка и
повела вверх по устланной коврами лестнице.
Генерал на это приглашение немедля отправился в сопровождении Маремьяши в отделение Аделаиды Ивановны, которое, чем долее жила в нем старушка, все более и более принимало оригинальный или почти исторический характер: оно состояло из маленького, крытого шатром и освещаемого цветным
фонарем прохода, потом очень большой комнаты, из которой одна дверь, красного дерева,
вела в спальню Аделаиды Ивановны, а другая, совершенно ей подобная, прикрывала собой шкаф, хранящий маленькую библиотеку m-lle Бегушевой.
Сделал полковник ночью ревизию в дворе орловского мещанина и забрал на съезжую Степана и Настю. Растерявшаяся и перепуганная Настя спросонья ничего ни могла разобрать: мундиры, солдаты,
фонари, ничего она не понимала, о чем ее спрашивают, и не помнила, что отвечала. До съезжей их
вели рядом с Степаном, но ни о чем не позволяли говорить. Настя была спокойна: она только смотрела в глаза Степану и пожимала ему руку. Они были связаны рука за руку тоненькою веревочкою. Степан был бледен и убит.
— То-то! — значительно сказала сваха и, заставив молодого выпить стакан водки,
повела его к Насте. В пуньке она опять налила водки и поднесла Насте, но Настя отпросилась от угощенья, а Григорий, совсем уже опьяневший, еще выпил. Сваха тоже выпила и, взяв штоф под мышку, вышла с
фонарем вон и затворила за собою пуньку.
Его взяли под руки и
повели, и он покорно зашагал, поднимая плечи. На дворе его сразу обвеяло весенним влажным воздухом, и под носиком стало мокро; несмотря на ночь, оттепель стала еще сильнее, и откуда-то звонко падали на камень частые веселые капли. И в ожидании, пока в черную без
фонарей карету влезали, стуча шашками и сгибаясь, жандармы, Янсон лениво водил пальцем под мокрым носом и поправлял плохо завязанный шарф.
Сторожка лесника, как успел заметить Николай Николаевич, была поставлена на сваях, так что между ее полом и землею оставалось свободное пространство, аршина в два высотою. Раскосая, крутая лестница
вела на крыльцо, Степан светил, подняв
фонарь над головой, и, проходя мимо него, студент заметил, что лесник весь дрожит мелкой, ознобной дрожью, ежась в своем сером форменном кафтане и пряча голову в плечи.
— Как темно, однако! — сказал Алексей Петрович, останавливаясь; они вошли в глубину аллеи, и дальше ничего нельзя было разобрать в сплошном мраке. — Ты бы, папа,
фонари, что ли,
велел поставить!
Войдя в большую избу, Корней разбудил немого и
велел ему запрягать лошадь. Немой, не сразу проснувшись, удивленно-вопросительно поглядывал на дядю и обеими руками расчесывал голову. Поняв наконец, что от него требовали, он вскочил, надел валенки, рваный полушубок, взял
фонарь и пошел на двор.
В это мгновение плеча его тихо коснулась мягкая, нежная рука. Он взял эту руку и
повел того, кому она принадлежала, к окну, в которое слабо светил снизу уличный
фонарь.
Цыгане пели, свистали, плясали… В исступлении, которое иногда овладевает очень богатыми, избалованными «широкими натурами», Фролов стал дурить. Он
велел подать цыганам ужин и шампанского, разбил матовый колпак у
фонаря, швырял бутылками в картины и зеркала, и всё это, видимо, без всякого удовольствия, хмурясь и раздраженно прикрикивая, с презрением к людям, с выражением ненавистничества в глазах и в манерах. Он заставлял инженера петь solo, поил басов смесью вина, водки и масла…
Широкая густая аллея
вела к подъезду дома от литых чугунных ворот, на чугунных же столбах которых возвышались два огромных
фонаря, зажигавшиеся лишь несколько раз в год, в высокоторжественные дни; обыкновенно же в девять часов вечера эти массивные ворота уже запирались.
Чернобровая девка с длинной косой до пят, с помощью
фонаря осмотрев сонными глазами приезжих в лицо,
повела их вверх по каменной, изрытой лестнице.
Впереди Иван
ведет колонну, освещая ей путь
фонарем и остерегая ее от снежных гор и опасных мест.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно-новою нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и
велел с
фонарями ехать вперед охотникам.