Неточные совпадения
Этот парень все более не нравился Самгину, весь не нравился. Можно было думать, что он рисуется своей грубостью и желает быть неприятным. Каждый раз, когда он начинал рассказывать о своей анекдотической жизни, Клим, послушав его две-три минуты, демонстративно уходил. Лидия
написала отцу, что она из Крыма проедет
в Москву и что снова решила поступить
в театральную
школу. А во втором, коротеньком письме Климу она сообщила, что Алина, порвав с Лютовым, выходит замуж за Туробоева.
— Но — разве она не
писала тебе, что не хочет учиться
в театральной
школе, а поступает на курсы? Она уехала домой недели две назад…
Этот долг можно заплатить из выручки за хлеб. Что ж он так приуныл? Ах, Боже мой, как все может переменить вид
в одну минуту! А там,
в деревне, они распорядятся с поверенным собрать оброк; да, наконец, Штольцу
напишет: тот даст денег и потом приедет и устроит ему Обломовку на славу, он всюду дороги проведет, и мостов настроит, и
школы заведет… А там они, с Ольгой!.. Боже! Вот оно, счастье!.. Как это все ему
в голову не пришло!
— Ты знаешь, сколько дохода с Обломовки получаем? — спрашивал Обломов. — Слышишь, что староста
пишет? доходу «тысящи яко две помене»! А тут дорогу надо строить,
школы заводить,
в Обломовку ехать; там негде жить, дома еще нет… Какая же свадьба? Что ты выдумал?
Кончились выборы: предводитель берет лист бумаги и говорит: «Заключимте, милостивые государи, наши заседания посильным пожертвованием
в пользу бедных нашей губернии да на
школы, на больницы», — и
пишет двести, триста рублей.
Она не только знает читать и
писать, она знает по-французски, она, сирота, вероятно несущая
в себе зародыши преступности, была воспитана
в интеллигентной дворянской семье и могла бы жить честным трудом; но она бросает своих благодетелей, предается своим страстям и для удовлетворения их поступает
в дом терпимости, где выдается от других своих товарок своим образованием и, главное, как вы слышали здесь, господа присяжные заседатели, от ее хозяйки, умением влиять на посетителей тем таинственным,
в последнее время исследованным наукой,
в особенности
школой Шарко, свойством, известным под именем внушения.
Школы в селе не было, но большинство крестьян было грамотное или, лучше сказать, полуграмотное, так как между крестьянами преобладал трактирный промысел. Умели
написать на клочке загаженной бумаги: «силетка адна, чаю порц: адна ище порц.: румка вотки две румки три румки вичина» и т. д. Далее этого местное просвещение не шло.
Например, он
написал громовую обличительную статью против Мышникова, когда тот
в качестве попечителя над городскими
школами уволил одну учительницу за непочтительность.
Таким непочатым умом научиться читать,
писать, считать, а особенно без
школы,
в охотку, это как орех разгрызть.
— А здешний воротила, портерную держит, лавочку, весь мир у него под пятой, и начальство привержено. Сын у него
в школе, так он подарок Людмиле Михайловне вздумал поднести, а она уперлась. Он, конечно, обиделся, доносы стал
писать — ну, и пришлось бежать. Земство так и не оставило ее у себя; живет она теперь
в городе
в помощницах у одной помещицы, которая вроде пансиона содержит.
Пиши: «Он читает на двух языках все, что выходит замечательного по всем отраслям человеческих знаний, любит искусства, имеет прекрасную коллекцию картин фламандской
школы — это его вкус, часто бывает
в театре, но не суетится, не мечется, не ахает, не охает, думая, что это ребячество, что надо воздерживать себя, не навязывать никому своих впечатлений, потому, что до них никому нет надобности.
Это была очень давнишняя мечта Александрова — сделаться поэтом или романистом. Еще
в пансионе Разумовской
школы он не без труда
написал одно замечательное стихотворение...
— Учился, конечно,
в деревенской
школе читать и
писать, после чего поступил
в ученье к сапожному мастеру.
Не успел я произнести эти слова… и вдруг вспомнил! Да, это оно, оно самое! Помилуйте! ведь еще
в школе меня и моих товарищей по классу сочинение заставляли
писать на тему:"Вещий сон Рюрика"… о, господи!
Вральманы пичкали нас коротенькими знаниями (был один год, например, когда я одновременно обучалсяодиннадцати «наукам» и
в том числе «Пепину свинству», о котором недавно вам
писал), а холоп высшей
школы внушал, что цель знания есть исполнение начальственных предначертаний.
Еще
в конце первого года моего пребывания
в школе, когда товарищи, привыкнув ко мне, перестали меня дразнить, одно обстоятельство внесло
в мою душу сильную смуту и заставило вокруг меня зашуметь злоязычие, подобно растроганной колоде пчел. Дядя, отец и мать по временам
писали мне, и чаще всех дядя, изредка влагавший
в свое письмо воспитаннику Шеншину сто рублей.
В первый раз я слышал свои стихи, произносимые на сцене [«
Школа мужей» за несколько лет еще была разыграна
в Петербурге, без меня, и тоже с успехом, как мне
писали.
Стихотворство увлекательно. Как ни ненавидел я вообще ученые занятия, но стихи меня соблазнили, и я захотел
написать маменьке поздравительные с наступающим новым годом. Чего для, притворясь больным, не пошел по обыкновению
в школу, а, позавтракав, сделав сам себе мерку, принялся и к обеду
написал...
В линиях стояли отдельно псалтырщики, часословщики и гранатники;
школа делилась на три класса; писатели не отличались особо, потому что учащий псалтырь учился и
писать.
Датируется 1833 годом на основании воспоминаний товарища Лермонтова по юнкерской
школе А. Меринского: «
В юнкерской
школе он
написал стихотворную повесть (1833 г.) „Хаджи Абрек“„(«Атеней“, 1858, ч. 6, № 47. стр. 301).
Нам
пишет вполне заслуживающий доверия землевладелец, что у них есть один деятель, некто А. И. П-ов, стяжавший себе
в своем муравейнике славу страстотерпца за „священные права хлебопашца“, наконец вымогательствами вещественных знаков признательности с помещика П. Н. Горданова за право выстроить для крестьян ремесленную
школу.
— Слава богу; а то я что-то читал дурацкое-предурацкое: роман, где какой-то компрометированный герой
школу в бане заводит и потом его за то вся деревня будто столь возлюбила, что хочет за него «целому миру рожу расквасить» — так и думал: уж это не Ясафушка ли наш сочинял? Ну а он что же такое
пишет?
Сам Павел Дмитрич Кротов — антик, который надо продавать на золотники: он рассорился со всем Петербургом, уехал к себе
в Кротово и никого видеть не хочет, да нам до него и дела нет; а у него есть галерея — дивная галерея, картины всех
школ и едва ли не
в наилучших образцах, и вдобавок
в куполе над библиотекою теперь у него
пишет что-то al fresco [
В виде фрески (итал.).] один известнейший немецкий художник: мне страсть хочется это видеть, да и вам советую: во-первых, огромное наслаждение, и притом несметная польза.
В последнем письме мать
писала Милице, что y него уже пробиваются усики и что он делает поразительные успехи
в военной
школе, на радость им, старикам.
— Так позволь мне хоть
в воскресную
школу с нею ходить: я еле
писать умею. Ум никогда не помешает.
Этот Нилус, узнав, что я
написал пьесу, стал мне говорить про своего"незаконного"сына, который должен скоро выйти из Театрального училища.
В школе его звали Нилус, а
в труппе он взял псевдоним Нильского.
Досадно ей, горько… Но оставить на
школу — кому поручить? Украдут, растащат, выйдет глупо. А то еще братец процесс затеет, будет доказывать, что она завещание
писала не
в своем уме. Его сделать душеприказчиком?.. Он только сам станет величаться… Довольно с него.
Он открывает
в Ясной Поляне
школу для крестьянских детей и сам занимается с ними,
пишет ряд статей о народном образовании, издает педагогический журнал «Ясная Поляна».
Занимается
в школе сам, приохочивает к занятиям Софью Андреевну,
пишет статьи о народном образовании, подвергает уничтожающей критике существующие методы народного обучения, изобретает свой способ обучения грамоте, устраивает
в Москве состязание с Московским Комитетом Грамотности
в сравнительных достоинствах своего метода и общепринятого звукового.