Неточные совпадения
Полдень знойный; на небе ни облачка. Солнце стоит неподвижно над головой и жжет траву. Воздух
перестал струиться и висит без движения. Ни дерево, ни вода не шелохнутся; над деревней и полем лежит невозмутимая тишина — все как будто вымерло. Звонко и далеко раздается человеческий голос в пустоте. В двадцати саженях слышно, как пролетит и прожужжит жук, да в
густой траве кто-то все храпит, как будто кто-нибудь завалился туда и спит сладким сном.
Там то же почти, что и в Чуди: длинные, загороженные каменными, массивными заборами улицы с
густыми, прекрасными деревьями: так что идешь по аллеям. У ворот домов стоят жители. Они, кажется, немного
перестали бояться нас, видя, что мы ничего худого им не делаем. В городе, при таком большом народонаселении, было живое движение. Много народа толпилось, ходило взад и вперед; носили тяжести, и довольно большие, особенно женщины. У некоторых были дети за спиной или за пазухой.
Когда дремота все
гуще застилала его сознание, когда смутный шелест буков совсем стихал и он
переставал уже различать и дальний лай деревенских собак, и щелканье соловья за рекой, и меланхолическое позвякивание бубенчиков, подвязанных к пасшемуся на лугу жеребенку, — когда все отдельные звуки стушевывались и терялись, ему начинало казаться, что все они, слившись в одну стройную гармонию, тихо влетают в окно и долго кружатся над его постелью, навевая неопределенные, но удивительно приятные грезы.
То с утра до утра шел не
переставая мелкий, как водяная пыль, дождик, превращавший глинистые дороги и тропинки в сплошную
густую грязь, в которой увязали надолго возы и экипажи.
Спустя полчаса через
густой лес, отделявший Терек от станицы, Лукашка с Назаркой почти бегом шли домой, не
переставая разговаривать.
Паром заскрипел, закачался и поплыл от берега. Перевозный шалаш, опрокинутая лодка, холмик с церковью мгновенно, будто подхваченные неведомою силой, уносятся от нас, а мысок с зеленою подмытою ивой летит нам навстречу. Тюлин поглядел на мелькающий берег, почесал
густую шапку своих волос и
перестал пихаться шестом.
Тетка почувствовала, что после этого крика чемодан ударился о что-то твердое и
перестал качаться. Послышался громкий
густой рев: по ком-то хлопали, и этот кто-то, вероятно рожа с хвостом вместо носа, ревел и хохотал так громко, что задрожали замочки у чемодана. В ответ на рев раздался пронзительный, визгливый смех хозяина, каким он никогда не смеялся дома.
— Слушайте! Это одиннадцать часов, кажется? — сказал я, когда мерный звук колокола
загудел с отдаленной городской башни. Она вдруг остановилась,
перестала смеяться и начала считать.
Я чувствую себя заключенным внутри холодного, масляного пузыря, он тихо скользит по наклонной плоскости, а я влеплен в него, как мошка. Мне кажется, что движение постепенно замирает и близок момент, когда оно совсем остановится, — пароход
перестанет ворчать и бить плицами колес по
густой воде, все звуки облетят, как листья с дерева, сотрутся, как надписи мелом, и владычно обнимет меня неподвижность, тишина.
Как изменился он с тех пор, как мы в первый раз с ним встретились: здоровый и свежий цвет лица его был бледен,
густые волосы, которые он прежде держал всегда в порядке, теперь безобразными клочками лежали на голове; одет он был во что попало; занятый, как видно, тяжелыми размышлениями, он, впрочем, не
переставал прислушиваться, что делалось в соседней комнате.
Денис
перестает мигать и, приподняв свои
густые брови, вопросительно глядит на чиновника.
На дворе —
густая темень и льет не
переставая мелкий, частый дождь.
Никита между тем распрягал лошадь. Он развязал подбрюшник, чресседельник, развожжал, снял
гуж, вывернул дугу и, не
переставая разговаривать с лошадью, ободрял ее.
Много раз мы с Яковом теряли друг друга в
густом, местами непроходимом кустарнике. Один раз сучок задел за собачку моего ружья, и оно нежданно выстрелило. От мгновенного испуга и от громкого выстрела у меня тотчас же разболелась голова и так и не
переставала болеть целый день, до вечера. Сапоги промокли, в них хлюпала вода, и отяжелевшие, усталые ноги каждую секунду спотыкались о кочки. Кровь тяжело билась под черепом, который мне казался огромным, точно разбухшим, и я чувствовал больно каждый удар сердца.
Дождь
перестал; рассвело, но ветер
гудит, и море ревет по-прежнему.
Но видно было, что ему вовсе не до радостей и семейного счастья: когда он отходил куда-нибудь в угол, то сейчас же
переставал улыбаться и хмурил свои
густые черные брови.
На другое утро Майданов разбудил меня и объявил, что погода туманная и дождливая. Это подтверждала и сирена, которая
гудела, не
переставая, посылая мощные звуковые волны в туманную даль.
A огромный Исаакиевский колокол все
гудел и
гудел, не
переставая.
В большой, высокой гостиной было темно. Только светлели огромные окна. Ветер
гудел не
переставая, тучи быстро бежали над садом. Черные вершины деревьев бились и метались под ветром. Стеклянная дверь террасы звякнула, ей в ответ слабо, болезненно зазвенела струна в рояле.
Было это поздней осенью. Вскоре повалил снег и закрыл все-таки несколько заметное взрытое место, а на другое лето пустырь покрылся
густой травой, и Петр Ананьев сам бы не отыскал могилу старика Краузе. Петр Ананьев стал хозяином, и изредка редким пациентам справлявшимся о старике, говорил: «все болеет». Наконец, о Краузе
перестали справляться. Все привыкли встречать в избушке Петра-знахаря, которого еще называли и аптекарем, а вопрос о праве его на избушку на пустыре и о прежнем хозяине не подымался.
— О, как он подл и противен! Клянусь, что я никогда не встречал на свете ничего более злого и омерзительного, как эти его косые глаза и эти вразлет идущие
густые брови! Земля с нетерпением должна ждать минуты, когда этот безжалостный зверь
перестанет дышать ее воздухом и тяготить ее своими ногами. Впрочем, я об этом как можно скорей постараюсь.